Пол Ди Филиппо - Фрактальные узоры
— Что значит погибнет?
— Согласно результатам численного моделирования хроновекторов, резервный объект должен совершить успешную попытку самоубийства сегодня в четыре часа пятнадцать минут. У нас осталось меньше трех часов.
Картинка перед глазами тускнеет, но еще видна. Девушка такая милая, такая беззащитная…
— Значит, только мы можем спасти ее?
В голосе свитера слышится усталость:
— Совершенно верно. Дорога каждая минута.
Проклятие! Тут уж он меня поддел. После того как я сам едва не вышиб себе мозги, отказаться просто невозможно.
— Ладно, будь по-твоему, но взамен потом поможешь мне отмазаться! Сам ведь втянул!
— Если буду в состоянии. Но разве спасение твоей жизни не достаточная компенсация?
Я отпускаю свитер, и он снова обволакивает меня, как раньше.
— Ладно…
В дверях туалета стоит давешний кассир и таращится на меня так, словно у меня две головы.
Впрочем, так оно примерно и есть.
Я смущенно объясняю:
— Э-э… просто все тело чешется под этой шерстью.
Поворачиваюсь к стене и расстегиваю ширинку. Он продолжает смотреть на меня раскрыв рот. Закончив, я бочком протискиваюсь мимо него.
Мы снова выехали на шоссе номер девяносто, ведущее на запад, и вскоре перевалили на другую сторону Каскадного хребта. Деревья тут и в самом деле другие. Интересно, заметил бы я их без помощи свитера? Неужели он продолжает менять мой мозг? Или это я сам меняюсь? Так ведь хрен узнаешь. Да и какая, в конце концов, разница.
Девушка… Еще одно самоубийство. Выходит, настрое: Кобейн, она и я. Нет, тут не простое совпадение.
Свитер, похоже, подслушал мои мысли.
— Во вселенной все определяется квантовым воздействием сознания. Ничто не существует и не может возникнуть в отсутствие разумного наблюдателя. Ты знаешь, что такое кошка Шредингера? Впрочем, не важно. Исчезновение любого сознательного объекта отменяет множество возможных будущих. Самоуничтожение индивидуума представляет собой в каком-то смысле уникальный парадокс: сознание, уничтожающее само себя. Все равно как если бы черная дыра сама себя поглотила. Подобные события приводят к повреждению самой структуры пространственно-временного континуума и появлению слабых мест в ткани исторического процесса. Именно в этих точках ход событий легче всего поддается внешнему воздействию. Расчет градиентов самоуничтожения и привел меня к тебе.
— Вот это да! Надо нам всем организоваться, станем настоящей силой. «Дай мне, что я хочу, а то застрелюсь и изменю мир!»
— Полагаю, ты шутишь. В отсутствие ретроспективного анализа и петабайтных вычислительных мощностей, способных рассчитывать альтернативные хроновекторы и оценивать роль и влияние каждой отдельной личности, подобная угроза не имела бы смысла.
— Кстати, по поводу влияния… Что такого особенного в этой девчонке? Кто она и что должна сделать?
— Ее имя Эрнестина Шнабель. В моей временной линии после получения образования в системе общественного образования Сиэтла она стала, то есть станет — языковые конструкции не приспособлены для выражения подобных категорий — гувернанткой при малолетней Фрэнсис Бин Кобейн, а потом ее близкой подругой и доверенным лицом. В течение последующих пятнадцати лет она играла — будет играть — важную роль в формировании личности последней, значение которой в историческом процессе сравнимо лишь со значением ее отца. Численное моделирование показало, что самоубийство Курта Кобейна нанесет Эрнестине Шнабель такую глубокую душевную травму, что она также покончит с собой. Остается лишь надеяться, что мы сможем ее спасти и вернуть ее жизнь, а также жизнь Фрэнсис Бин Кобейн в прежнее русло.
— Значит, ты заливал мне, что она обязательно покончит с собой в четыре пятнадцать? Это всего лишь догадки?
— Скажем так, рассчитанное событие с вероятностью, близкой к ста процентам.
— Надеюсь, ты не ошибся, а то у меня совсем крыша съедет.
— Сам подумай, что почувствую я.
Горы остались позади, лишь только Рэйньер еще заглядывал мне через плечо, словно школьный дежурный. Вокруг, будто гигантские коровьи лепешки, расстилались пригороды Сиэтла. Было уже начало четвертого, когда мы проехали мост, потом Мерсер-Айленд, потом еще один мост и оказались в Центре.
Повернув на север по Борен-авеню, я спросил:
— Куда мы едем?
— К Космической Игле.
Я молча пожал плечами.
Машин здесь — убиться можно. На углу Денни и Уэстлейка авария, пришлось простоять минут двадцать. Уже стукнуло четыре, когда мы проехали подлинней монорельса и припарковали машину возле Иглы.
— Скорее.
Управляемый свитером, выскакиваю из машины и бегу ко входу в башню, глубоко вдыхая соленый ветер с залива Пьюджет-Саунд. Внутри хвост за билетами.
— Может, так прорвемся? — бормочу под нос едва слышно, чтобы не пялились.
— Могут выгнать. Потерт. Хотя смотровая площадка находится на высоте в треть мили, лифт поднимается туда всего за сорок три секунды.
— Господи, как ты можешь быть таким спокойным!
— Я полагаюсь на тебя.
— Ну вот, сел мне на шею!
— Эта позиция для меня оптимальна…
В лифте я нервно переминаюсь с ноги на ногу. По крайней мере хоть это, надеюсь, я делаю сам!
Сорок три секунды тянутся дольше, чем целая неделя уроков математики.
Наконец-то!
Работая локтями, выскакиваю из лифта на застекленную смотровую площадку. Чтобы в полной мере насладиться видами города, залива и гор, мне хватает пяти секунд.
— Вот она!
Точно такая, как он показывал, только сейчас она в длинном кожаном пальто и смотрит не на меня, а наружу, сквозь стекло.
Бегу к ней.
— Эрни! — кричу, зная наверняка, как ее прозвали.
Так же, как меня — Джун.
И тут же понимаю, что сделал ошибку.
Девушка оборачивается к бегущему незнакомцу, в расширенных глазах за стеклами очков — недоверие и замешательство. Она вдруг распахивает пальто. Под ним джинсы, футболка…
И еще дробовик с обрезанным стволом.
Черт побери! Не слишком ли много оружия в этом сраном мире?
Я почему-то уверен, что она сейчас направит обрез себе в лицо, точно как я.
Опять ошибка.
Выстрел из обоих стволов гремит так, словно поблизости рухнул «Боинг-757». Визг, крики, люди кидаются плашмя на пол. Верещит сигнализация. Хрустят осколки стекла под ногами Эрни, которая бежит к ограде, отделяющей ее от забвения.
— Нам было известно, что объект склонен к мелодраматизму, — шепчет свитер.
Я бросаюсь вдогонку, но она уже перекинула ноги через ограду и стоит, прижавшись к ней задом. В лицо бьет настоящий арктический ураган.
— Прощай, кто бы ты ни был, — говорит Эрни и медленно сползает вниз.
В отчаянном рывке я успеваю вцепиться обеими руками ей в плечо. Ограда впивается мне в живот, ноги болтаются в воздухе, ища опоры.
Я не могу один ее вытащить, у меня не хватит сил!
К счастью, я не один, а со свитером.
Мы падаем бок о бок на усыпанный стеклом пол. Я обнимаю Эрни, она в шоке, рукава свитера обволакивают ее шею. Сзади слышны бегущие шаги. Похоже, охрану наконец удалось растолкать.
Голос свитера теперь едва слышен:
— Запас энергии близок к нулю. Попытка скорректировать нейронные цепи объекта. Результат неизвестен…
Наступает тишина. Я уже думаю, что он мертв. Но нет, свитер из будущего снова начинает говорить — в последний раз:
— Мистер Джуниус Везерол, я поручаю заботу об объекте вам. Если болезненные симптомы снова проявятся, вам придется прибегнуть к более традиционным методам лечения. Будущее человечества зависит от вас.
— Эй, мистер Свитер! Нет! Не надо, не уходите! Вы обещали помочь!
— Это не мое имя. Ты никогда не спрашивал моего имени… Когда-нибудь…
Когда-нибудь… Или это и было его имя? Во всяком случае, больше он ничего не сказал.
Множество чужих рук, чужих сердитых голосов. Нас подняли на ноги и растащили, убедились, что мы не пострадали, а потом принялись орать и угрожать. Взрослые — они всегда так.
Ну и дерьма на нас с Эрни теперь навалят! Ну ничего, выкарабкаемся как-нибудь. А потом… может быть, она почувствует хоть чуточку благодарности ко мне, и мои прыщи не покажутся ей такими уж мерзкими. Эрни и Джуни! Такой идиотизм, что даже как-то приятно. Может, и получится что-нибудь. Когда-нибудь.
Ладно, поглядим.
Мы здесь, любите нас.
Примечания
1
В оригинале: «Real eyes realize real lies» (Реальный взгляд различает реальную ложь) — название песни из дебютного альбома «Bum My Eyes» (1994) группы «Machine Head». — Примеч. пер.
