Далеко за полночь - Брэдбери Рэй Дуглас
Было жарко. Священный пот выступил на лбу Джейми, и мир вокруг устало обмяк. Утомленные барабаны замолкли, а дети разбрелись кто куда. Облизывая рожок с мороженым, Джейми с облегчением подумал, что все кончилось.
Вдруг прибежал мистер Палмборг, весь распаренный и взмыленный.
— Дети, дети, я должен сделать важное объявление! — закричал он.
Джейми посмотрел на малыша Хафа, который стоял рядом, тоже держа в руке мороженое. Дети радостно завизжали, но мистер Палмборг, словно фокусник, хлопнул в ладоши, и весь шум улетучился, как воздушный шарик.
— Мы выиграли соревнование! Наша школа маршировала лучше всех остальных школ!
Посреди криков, шума, прыжков и поздравительных похлопываний по плечам Джейми лишь спокойно кивнул поверх рожка с мороженым, взглянул на малыша Хафа и сказал:
— Видишь? А я что говорил? Отныне уверуй в меня!
И продолжил лизать свое мороженое, ощущая внутри безбрежный золотой покой.
Джейми не стал сразу рассказывать друзьям, почему они выиграли строевой конкурс. Он давно заметил в них склонность относиться ко всему с недоверием и высмеивать любого, кто скажет, что их заслуги не так велики, как им казалось, и что их дарование имеет другой источник.
Нет, Джейми было достаточно самому наслаждаться своими малыми и большими победами; он получал удовольствие от своей маленькой тайны, от всего, что происходило вокруг. Например, отличная оценка по арифметике или выигранный баскетбольный матч были для него достаточной наградой. От его чудес всегда оставался побочный продукт, который удовлетворял его — пока еще небольшие — запросы.
Он стал обращать внимание на светловолосую девочку Ингрид со спокойными серо-голубыми глазами. Она же, в свою очередь, благосклонно принимала его ухаживания, и он был уверен в прочности и глубине своих способностей.
Помимо Ингрид были и другие приятные вещи. Удивительно легко у него завязалась дружба со многими мальчишками. Впрочем, был один случай, требовавший некоторого размышления и осторожности. Этого мальчика звали Каннингем. Он был большой, толстый и лысый, потому что после какой-то болезни ему пришлось обрить голову. Ребята звали его Бильярд; он же отплачивал им пинком по голени, затем валил наземь и, усевшись верхом, быстро обрабатывал их зубы своими кулаками.
Именно на этом Бильярде Каннингеме Джейми надеялся испытать всю мощь своей духовной власти. Шагая домой через пустырь по ухабистым тропинкам, Джейми часто воображал, как он поднимает Бильярда за левую ногу и с размаху шарахает им, как хлыстом, оземь, чтобы тот потерял сознание. Папа однажды сделал такое с гремучей змеей. Конечно, Бильярд был слишком тяжел для подобного ловкого трюка. Кроме того, такой удар мог ему повредить, а Джейми совсем не хотелось убивать его или что-нибудь в этом роде, он просто хотел хорошенько взгреть его, преподать запоминающийся урок.
Но когда он нахально подходил к Бильярду, Джейми вдруг чувствовал, как холодеют ноги, и решал дать себе еще пару деньков на размышление. Не было нужды торопить события, поэтому он отпускал Бильярда. «Боже ты мой, а ведь Бильярд ни сном ни духом, как ему повезло», — ворчал тогда про себя Джейми.
Однажды во вторник Джейми провожал Ингрид домой, неся ее книги. Она жила в коттеджике недалеко от предгорий Санта-Каталины. Они шагали вместе в молчаливом блаженстве, слова им были не нужны. Джейми с Ингрид даже подержались немного за руки.
Обогнув заросли колючей опунции, они нос к носу столкнулись с Бильярдом Каннингемом.
Он стоял посреди тропинки, широко расставив свои большие ноги, уперев в бока свои пухлые кулаки и глядя оценивающим взглядом на Ингрид. Они остановились как вкопанные. Бильярд сказал:
— Я понесу твои книги, Ингрид. Давай.
Он протянул руку, чтобы забрать их у Джейми.
Джейми отступил на шаг назад.
— Нет, не понесешь, — сказал он.
— Нет, понесу, — возразил Бильярд.
— Фиг ты понесешь, — сказал Джейми.
— А вот и понесу, — воскликнул Бильярд и, вырвав у него книги, швырнул их в дорожную пыль.
Ингрид вскрикнула, а затем предложила:
— Послушайте, вы оба можете нести мои книги. Пополам. И все устроится.
Бильярд отрицательно покачал головой.
— Или все, или ничего, — злобно процедил он.
Джейми бросил на него такой же злобный взгляд.
— Тогда ничего! — крикнул он.
Он призвал к себе все свои силы, согнав их, словно грозовые тучи; в каждом кулаке трещали сердитые молнии. Ну и что с того, что Бильярд на четыре дюйма выше и на несколько дюймов шире в плечах? В Джейми проснулась гневная ярость; он мог отправить Бильярда в нокаут одним точным ударом — ну, может, двумя.
Теперь не место колебаниям и страхам; огромная ярость сделала Джейми нечувствительным к подобным вещам. Он размахнулся и ударил Бильярда прямо в челюсть.
— Джейми! — вскрикнула Ингрид.
Единственным чудом после этого было то, что Джейми выбрался из драки живым.
Отец всыпал английскую соль в миску с горячей водой, энергично перемешал и сказал:
— О чем ты себе думаешь, черт тебя дери. Мать больная, а ты являешься домой с такими фингалами.
Загорелая рука отца энергично помешивала раствор. Его глаза прятались в лучистых морщинах, усы поредели и начали седеть, волосы тоже.
— Я думал, мама уже не так больна, как раньше, — сказал Джейми.
— Женщины не любят болтать об этом, — сухо сказал отец.
Он намочил полотенце в горячем растворе английской соли и отжал его. Придерживая разбитый нос Джейми, он осторожно промокнул его полотенцем. Джейми захныкал.
— Сиди смирно, — сказал отец. — Как, по-твоему, я залечу твою рану, если ты не будешь сидеть спокойно, черт подери?
— Что там случилось? — послышался из спальни голос мамы, в самом деле усталый и слабый.
— Ничего, — отозвался отец, снова выжимая полотенце. — Не волнуйся. Просто Джейми упал и разбил губу, вот и все.
— О Джейми, — произнесла мама.
— Все в порядке, ма, — сказал Джейми.
Теплое полотенце помогло уладить дело. Джейми старался не думать о драке. Это были невеселые мысли. Он помнил, как Бильярд молотил его руками, потом пригвоздил к земле, а потом, в упоении крича, месил кулаками, а Ингрид, плача настоящими слезами, с воплями кидала Бильярду в спину свои книги.
А потом Джейми, покачиваясь и горько рыдая, пошел домой один.
— О папа, — произнес Джейми. — Оно не сработало. — Он имел в виду чудо, которое должно было совершиться с Бильярдом. — Оно не сработало.
— Что не сработало? — спросил отец, смазывая синяки.
— Ничего. Ничего.
Джейми облизал распухшую губу и начал постепенно успокаиваться. В конце концов, нельзя же всегда и во всем побеждать. Даже Господь совершал ошибки. Значит — Джейми вдруг улыбнулся, — да, точно, он ведь и сам хотел проиграть в этой драке! Ну конечно. Разве Ингрид не будет любить его еще больше за то, что он дрался и проиграл ради нее?
Точно. Вот и ответ. Это было просто чудо наоборот, вот и все!
— Джейми! — позвала мать.
Он пошел к ней.
С помощью всяческих средств, включая английские соли и небывалое возрождение веры, которое он почувствовал в себе, потому что теперь Ингрид стала любить его еще больше, чем прежде, Джейми без особых огорчений дожил до конца недели.
Он провожал Ингрид до дома, но Бильярд отныне его не беспокоил. После школы Бильярд играл в бейсбол, привлекавший его больше, нежели Ингрид, — этот неожиданный интерес к спорту, по мнению Джейми, был косвенным образом внушен Бильярду не без его, Джейми, телепатического участия.
В четверг маме стало явно хуже. Она выглядела совсем бледной, ее била дрожь и изнуряющий кашель. Отец казался испуганным. Джейми стал меньше времени уделять чудесам, которые он творил в школе, и все больше и больше думал о том, чтобы исцелить маму.
В пятницу вечером, шагая в одиночестве от дома Ингрид, Джейми смотрел, как, мерно раскачиваясь, проплывают мимо телеграфные столбы. Он подумал: «Если я дойду до следующего телеграфного столба раньше, чем меня догонит вон та машина, мама поправится».
