Чистилище. Янычар - Золотько Александр Карлович
– Не знаю… – растерянно протянул Иванченко. – У меня есть несколько медиков, но…
– Вот именно, уважаемый Сергей Иванович. Вот именно. Мои люди эти анализы сделать могут. Мои люди могут обеспечить вас электричеством… А вы мне зачем?
Иванченко растерялся.
– Вы мне не нужны, любезный Сергей Иванович. Более того, вы для меня обуза.
– Но ведь…
– Вы о том, что это я вас втравил в этот мятеж? Так я вам жизнь спас, если вдуматься. Дал шанс. И сейчас вам рассказываю, как можно бороться с вирусом. Не уничтожить его, но научиться с ним сосуществовать. И только не вздумайте сейчас меня пугать «Тюльпанами» и звонком Лидеру. После разговора с вами я просто позвоню ему, сообщу результаты моих исследований, затем объясню, что вы начинаете представлять угрозу моей работе. Угрожаете, собираетесь напасть… Какая там готовность у «Тюльпанов»? Минут пятнадцать? – профессор говорил отрывисто и сухо. – Вы не успеете меня достать. Просто – не успеете.
– Но мутанты…
– А что – мутанты? Когда бункер будет уничтожен, сюда прибудут остатки бригады прикрытия и возьмут остатки объекта под охрану и оборону. Не так?
– Сволочь…
– Не без того. Но времена сейчас трудные. Очень трудные времена. И требуют особых качеств от людей, желающих выжить. Почему-то считается, что яйцеголовые…
– Кто? – не понял полковник.
– Ботаны, так понятнее? Считается, что ботаны не смогут приспособиться и вымрут в первую очередь. Их троечники и двоечники съедят… Вынужден вас огорчить. Обитание в научной среде вырабатывает у служителей науки такие качества, что акула выглядит по сравнению с простым аспирантом жалким пескарем. И я не желаю подчиняться кому бы то ни было. Ни военным, ни политикам. Прекрасная возможность появилась у меня. Такая выпадает только один раз в миллион лет – построить общество, в котором будет доминировать разум, а не устав или демократический централизм.
Полковник подавленно молчал.
– Вам Лидер уже рассказал, чем именно мы тут занимались? – внезапно спросил Протасов.
– Да. Биологическим оружием.
– Ну… в принципе верно. Оружием, но не только биологическим. Химия все еще находится на передовых рубежах… как там писали в газетах. Знаете, что от меня нужно Лидеру? То самое химическое оружие. Мутант или не мутант, вирус или нет – все это ерунда. Хороший нервнопаралитический газ решит проблемы и с мутантами, и с военными… Не согласны? Это вас я достать не смогу, ибо вы герметичны, а вот бригаду прикрытия с ее цветочками – вполне. У вас ведь есть беспилотники? Правда? Вот у меня – тоже. Ваши могут вести разведку и доставить в нужное место килограммов десять взрывчатки. Десяти килограммов моего снадобья хватит для того, чтобы решить проблему с бригадой. Те, кто из них выжил, сейчас наверняка полагают, что можно уже противогазов и прочих ОЗК не носить.
Полковник вспомнил, как лейтенант Князев стоял возле своего бэтээра в обычном камуфляже и без противогаза.
– Это правда, – сказал Иванченко. – Только вы не учли одного…
– Чего именно?
– Нельзя загонять противника в глухой угол, если у вас нет стопроцентной гарантии его уничтожения. Я ведь могу все объяснить своим людям и, плюнув на все, в защитных костюмах и противогазах добраться до вашей лаборатории… Поверьте, у меня хватит средств, чтобы вывернуть ваш бункер наизнанку. И газ вам не поможет, как вы верно заметили.
– Браво! – после небольшой паузы произнес профессор. – А еще говорили, что офицеры тупые. Собственно, вам я всегда симпатизировал, поверьте. В общем, мы с вами должны договориться. Не находите?
– У меня есть два дня, чтобы проверить лабораторию. – Иванченко простучал пальцами дробь на пульте.
– Значит, у нас есть два дня, чтобы решить наши с вами проблемы. Я не очень хочу уничтожать остатки бригады и ее артиллеристов. Это способ удержать вас в рамках…
– Контролировать, – поправил собеседника полковник.
– Хорошо, контролировать. Но если уничтожить вас, то остатки бригады будут дословно и беспрекословно контролировать меня по приказу Лидера. А он шутить не будет… Можно, конечно, вначале расстрелять вас, а потом сразу врезать по ним, но… Но кто тогда будет защищать мою лабораторию и меня? – Профессор хихикнул. – Лучше уж с вами договориться. Мы с вами уже сотрудничали, сможем и дальше попробовать… Вы меня защищаете, я снабжаю вас энергией… тридцать лет, имейте в виду. Я буду единственным поставщиком этих услуг на три ближайшие десятилетия.
– И что будем делать?
– Ну… Жить, если вы не возражаете. Вы имеете возможность достать меня, я – вас, но только через Лидера. Если честно – бригаду, вернее, ее остатки, – я бы тоже хотел сохранить. В общем, нужно думать. Работать. Я прямо сейчас высылаю вам рекомендации по поводу профилактики, и вы приступаете к оборудованию шлюзов, перегонных кубов, ветродуйных установок, нечто вроде здоровенного фена… Через два дня сообщите Лидеру, что отправили группу ко мне, потом… потом что-то придумаем. Удачи, полковник! Мы ведь доверяем друг другу, правда?
– Доверяем, – еле слышно сказал полковник. – Как же мы друг другу доверяем…
Иванченко подташнивало, склизкий комок подступил к самому горлу. Он ненавидел Лидера, ненавидел профессора, но больше всего он ненавидел себя. Хотя ненависть – к себе – чушь и ерунда. Полковник себя презирал. Всю жизнь был уверен, что сможет не согнуться в любых обстоятельствах, но тут…
Ладно.
Все его сегодняшние собеседники уверены, что контролируют ситуацию. Полковник думал чуть иначе. У него нет связи с бригадой? Как сказать… И послать к лаборатории некого – тоже очень большой вопрос. Лейтенант Князев в бригаду не вернулся. На двух БМП съездил за своими людьми на шоссе, а потом прибыл назад. Объяснять комбригу, что именно случилось, не стал, сказал только, что бэтээры вышли из строя и он вынужден остаться на объекте.
Так и жили лейтенант и его разведчики в казарме. И время от времени он поддерживал связь со штабом бригады. Было там у них не очень весело – комбриг умер, настигла его мутация, часть выживших, воспользовавшись суетой и неразберихой, вдруг взбунтовались и ушли с боем из расположения на броне и с несколькими грузовиками боеприпасов.
Время от времени удавалось перехватывать радиопереговоры дезертиров, они активно прочесывали окрестные деревни и дачные поселки в поисках продовольствия, горючего и выживших людей.
Князев пару раз выходил на боевых машинах пехоты за периметр, добирался до выезда на шоссе. Лейтенант оказался человеком порядочным, насколько мог судить полковник по непродолжительным с ним беседам.
Странные это были разговоры – лейтенант перед камерой внешнего обзора и полковник за командирским пультом. Полковник отправлял всех из Центра, Князев гнал своих разведчиков куда подальше, и они беседовали. Иванченко рассказал о сути «Варианта Б». Лейтенант кивнул, показывая, что новую информацию к сведению принял. На вопрос полковника, не хочет ли он уйти, усмехнулся и покачал головой.
Были у него какие-то свои принципы; информация о том, например, что в бункере находятся женщины и дети, с его точки зрения обязывала его остаться здесь, на месте, даже рискуя попасть под удар дружественных «Тюльпанов».
В общем, если правильно поговорить с Князевым, то, пожалуй, лаборатория не в такой уж безопасности, как хотелось профессору. Можно было прямо сейчас мигнуть фонарями на периметре, вызывая лейтенанта на разговор, и попросить… намекнуть, что неплохо было бы подготовиться к броску на лабораторию.
Полковник несколько минут обдумывал эту мысль, прикидывая ее плюсы и минусы, потом сообразил, что все это время поглаживает пальцами пистолет, лежащий в кармане куртки.
Рано, сказал полковник. Рано. Чуть позже.
Иванченко надеялся, что сказал это о разговоре с лейтенантом, а не о своем желании пустить себе пулю в лоб.
Глава 10
Совсем тихо уйти не получилось. Кто-то стуканул комбату или он сам заметил подозрительную суету возле машин, но, прихватив нескольких автоматчиков, майор отправился разбираться, потребовал объяснений – за каким это хреном заправлялись без разрешения и что тут делают люди, вместо того чтобы выполнять свои непосредственные обязанности.
