Фебус. Недоделанный король - Старицкий Дмитрий
– А вы, мон сьер, чего ждете? – спросил я его прямо.
– Я не ваш вассал, – ответил он гордо. – И не имею намерения вам присягать. Мой сеньор – сам папа римский.
– Что ж… тогда отведите его… как его… – протянул я.
– Одар де Тараскон, шевалье, – тихо подсказал возникший у трона Микал. – Из папской области Авиньон. Фаворит вашей матери.
Я кивком поблагодарил своего номенклатора, который хоть и прокололся с Труавилем, но появился вовремя в сложной политической ситуации.
– Проводите шевалье де Тараскона в башню к остальным франкам, – обратился я к сержанту-палатину.
Сержант поклонился, пряча в усы довольную улыбку, махнул рукой двум стрелкам и направился к щеголю.
– Вашу шпагу, сьер, – протянул он к нему руку.
«Видать, тут фаворита не очень-то и любят, – подумалось мне. – И это очень хорошо. Появилась наконец хоть какая-то педалька для давления на маман. Все же она почти в два раза старше любовника. А это симптом…»
– Нет! – воскликнула маман. – Остановите это беззаконие, сын.
Я поднял руку, и все остановились.
– Кстати, матушка, – заметил я ровным голосом, – вы мне также еще не присягнули. Или вы тоже вассал другого государя?
Вдовствующая принцесса подошла к трону, встала коленями на его ступени, вложила свои руки в мои ладони и прошептала так, чтобы не слышали остальные придворные:
– Хотела бы я быть уверена, что ты знаешь, что делаешь, сын…
И затем вслух громко оттарабанила слова клятвы верности, как будто заранее их учила наизусть именно к этому моменту.
Я поднял ее с колен и сам встал. Поцеловал в губы мать моего тела, как то предписывал протокол.
Маман горестно шепнула мне после поцелуя:
– В монастыре ты остался бы жив, сын, и даже стал бы кардиналом, возможно – и римским папой, а так… Храни тебя Господь, ибо больше некому.
По ее щеке покатилась робкая слезинка. Но она твердо повернулась, отошла на прежнее место и встала около своего щеголя.
– Мы можем быть свободны вместе с шевалье? – спросила она напряженно.
– Да, маман. Я вас не задерживаю. Только позовите сюда Каталину. Виконтесса также должна дать мне присягу. Ей вскоре становиться наваррской инфантой. Она должна к этому подготовиться.
И тут глухо бухнула во дворе бомбарда.
Когда мы входили в По, то все у нас было организовано по ленинской науке революции: мосты, почта, телеграф… Сержанты подсказали, как все это сделать оперативнее и быстрее, какими маршрутами. И ключевые места указали, где лучше ставить пикеты. А с моим планом захвата города покровительственно согласились, что сойдет. Ведь никто в По ничего подобного не ожидал. Даже меня хоть и ждали, но не так скоро, ибо хинеты всех гонцов перехватывали еще по пути.
Посольство франков разместилось все в одном месте – в бывшем Тамплиерском отеле, хорошо укрепленном, вот только от него отходили всего две улицы, а с другой стороны был крутой обрыв к реке. Эти улицы мы и перекрыли двумя веглерами-«дракончиками» с десятком мосарабов при каждом. С прикрытием из пикинеров-негрил.
Одного залпа аркебуз мосарабов оказалось достаточно, чтобы франки крепко заперли ворота и не отсвечивали больше. Хотя потерь они не понесли.
«Дельфина» я взял с собой. А третьего «дракончика» поставили на угрожающем секторе у единственного моста через реку. Мост узкий – даже каменной картечью с него всех сметет на раз. А уж дальнобойной чугунной…
И по всему городу разослали патрули хинетов всадников по десять. Наши глаза и уши. Ну и за городом часть их оставалась с той же целью – всех перехватывать: и тех, кто сюда, и особенно тех, кто отсюда.
Всех основных сил у меня с собой теперь только полсотни мурманов. Да беарнские стрелки, что присягнули вслед за сержантами. Рыцари дона Саншо. Пять аркебузиров последнего призыва. Всё. Много это или мало… не знаю… Все равно больше нет.
Эрасуна со своими знакомцами-сержантами обеспечили нейтралитет палатинов охраны замка. А воро́тники – отдельное подразделение охраны воротной башни, не участвующие в нашем заговоре, просто пропустили меня как своего принца. Даже мост опустили сами, едва меня завидев. И приветствовали сердечно радостными криками. От души. Совсем не ожидая, что принц едет собственный замок штурмовать.
Мы неторопливо, со всем обозом, въехали во двор и там рассредоточились.
Прямо за воротами, на брусчатке, прикрученная к толстой дубовой колоде, лежала бомбарда дикого калибра, дюймов как бы не двадцать. Сваренная из толстых железных полос, она была покрашена почему-то в синий цвет.
Я показал на нее мэтру Пелегрини:
– Что это за чудо, мэтр? Прямо-таки царь-пушка.
– Это дробомет, сир, – пояснил лейтенант-артиллерист бастарда, оставленный при мне для руководства моим не шибко-то опытным пушечным расчетом.
– А почему он тут валяется? – удивился я. – Только дорогу загораживает.
– Бомбарда лежит на правильном месте, сир, – пояснил пушкарь. – Ее предназначение – ударить большим зарядом картечи, если противник уже вломился в ворота. Больше такие орудия ни на что не годны. Один выстрел – вот и вся ее задача. Судя по манере набивки обручей, ковали ее в наваррской Туделе.
При этом мэтр Пелегрини размахивал руками, указывая направления и директрисы. Ну не могут итальянцы разговаривать. Свяжи их – и они как немые.
Оглянулся и увидел, что в проходной башне воротников уже сменил десяток моих мурманов, впрочем обращаясь с пленными вежливо. Только оружие отобрали, а так даже пивом угостили.
Остальные четыре десятка судовой рати растеклись по замковым дворам и службам – берут все под контроль. Кивнул головой: пока все идет по плану. Гуд. И хорошо еще, что без крови.
– Мэтр, зарядите эту бомбарду на всякий случай, хоть камнями.
– Слушаюсь, сир, – поклонился итальянец.
– Да, кстати, а почему бомбарда такая синяя?
– Этой краской, сир, кавалеры и доспехи красят от ржавчины.
– Вона оно как… – удивился я. – Действуйте, мэтр.
Спешился и поднялся по лестнице на балюстраду, а оттуда – в тронный зал. Вроде так по чертежу. Предполагалось всех с дворца туда согнать для присяги, но они и так там все были на месте. И посольство Луи тоже. Удача пока летела впереди меня.
И вот эта бомбарда и жахнула, введя всех в тронном зале в ступор.
Сорвался с трона. Во дворе дым вонючий все застил. Ничего в окно не видно.
Арбалетчик отодвинул меня от оконной ниши:
– Сир, вам тут не место, ибо опасно.
– Благодарю, воин, – вежливо ответил ему, хотя и был раздражен такой бесцеремонностью.
Оглянулся на амхарцев и Марка, не отстающих от меня ни на шаг, и бросился во двор.
Когда ухнула эта царь-бомбарда, то в воротном туннеле моментально образовалась куча-мала из людей и лошадей, накрываемая белесым пороховым дымом.
С гулким стуком за нападавшими наконец-то опустились герсы, отрезая их от моста и вообще от города.
Стрелки этот завал взяли на прицел. А младший Крупп развернул в их сторону «Дельфина» и стоял с зажженным трутом в руках. Все ожидали только моей команды.
Когда развеялся вонючий пороховой дым, из кучи искалеченных людей и лошадей с трудом поднялся рыцарь в иссеченном синем налатнике и с обломанными перьями шлема. Ни герба, ни клейнодов не разобрать. Он поднял забрало армета и крикнул:
– Ваше высочество, мы все ваши пленники! Надеюсь, вы не останетесь недовольны выкупом. Но умоляю, окажите нам помощь незамедлительно. – И осел на мостовую.
Всего у дюжины нападавших конников погибли сразу три лошади первого ряда, и еще шесть пришлось потом добить, потому как им каменной картечью переломало ноги. Три коня остались невредимы – их закрыли собой передние ряды. Разве что по доспехам камнями попало.
Трое рыцарей были наповал убиты дробом с пробитием доспехов, но они закрыли собой от снопа картечи остальных. Только один оруженосец из задних рядов был убит в висок куском гравия, что рикошетом от стены попал ему точно под срез капелины.
