Тротил. Диверсант-взрывник из будущего (сборник) - Корчевский Юрий Григорьевич

– Не село – деревня. Запонье называется.

– Это где, чей район?

– На запад Бобруйск будет – километров шестьдесят, на восток, в трех километрах отсюда – Друть, река такая.

– Вот спасибо! А хлеба не найдется?

– Погоди, мил-человек.

Дед отсутствовал недолго. Спустя некоторое время он вышел и вынес в берестяном лукошке кусок хлеба, несколько луковиц, огурцы.

– Соли нет, извини.

– И на том спасибо.

– Ну, прощевай, служивый.

Саша отправился в обратный путь.

Когда бойцы увидели лукошко с провизией, они оживились, обрадовались – особенно старшина.

– Ты уж прости, Терехин. Долго тебя не было, и мы грешным делом подумали – один ушел. Одному-то легче прорваться.

Разделив по-братски скудную еду, они поели. Показалось – сил прибавилось.

Старшина определил по карте место нахождения группы.

Глава 8. Маскарад

– Про деревеньку-то ты спросил, а где фронт, не узнал?

– Откуда деду знать?

Старшина почесал затылок.

– Да, пожалуй, верно. А сам-то как думаешь?

– Полагаю – под Ельней, под Смоленском – туда идти надо.

Старшина долго смотрел на карту, прикидывал, вздыхал.

– Далековато получается, можем не дойти. Устроят немцы еще одну облаву – всем хана будет. И ловко ведь как, едрена вошь, колечко набросили! Чтобы своих сохранить, минометы подтянули.

– Что же, дураки они – грудь под пули подставлять? Немцы с умом воюют да с техникой. Только мы со штыком да с трехлинейкой, – тихо пробурчал Саша.

Старшина прищурился.

– Чтобы я от тебя таких слов больше не слышал. Дисциплину разлагаешь своим неверием в силу русского оружия. Еще увидишь, что мы могем!

Саша спорить не стал, замолк. Если приведется к своим выйти, этот разговор могут передать особисту, а лишних неприятностей для себя он не хотел.

– Старшина, а может, партизанскую войну устроим? Какая разница, где немцев бить? По-моему, так даже сподручнее – врага искать не надо.

– Не, я из кадровых. Привык приказы исполнять, а уж думать, где и как воевать – то командиры должны. Опять же, когда ты в армии, о боеприпасах, обмундировании и питании голова не болит – для того интенданты есть…

Старшина явно хотел пробиться к своим, отметая саму мысль о партизанской войне и диверсиях, как идущую вразрез с уставами. Так ведь не дойдет группа до того же Смоленска – немцы не дадут. Двести километров по немецким тылам – нешуточное дело.

Группа окруженцев, хоть и солдаты все, не имеет необходимых навыков, патронов в достатке, еды. Однако командовал в группе старший по званию.

– Ну что, парни, подхарчились? Отдохнули? Тогда подъем!

Так всей группой и двинулись к реке.

«Ой, зря старшина группу так ведет!» – Саша едва не застонал от досады. Впереди дозор идти должен. Поскольку группа малочисленная, хватило бы одного человека. Саша даже готов был взять на себя обязанность дозорного. Так и группу об опасности пре-дупредить заранее можно.

Однако хотя старшина был и смел, но твердолоб. Привык в армии бойцов строем водить, а ситуация изменилась.

К реке они подошли уже к вечеру. Переправиться вплавь сумели. Выжали одежду, натянули на себя – так быстрее высохнет.

Старшина приказал прибавить шаг – он решил как можно быстрее увести группу от реки. Саша мысленно одобрил его действия. Если сейчас ночевку устроить, к утру замерзнут все. Не смертельно, конечно, но чихать будут. А вот это уже плохо, чих – он далеко слышен, дальше, чем разговорная речь. В их положении, если старшина хочет вывести группу к своим, надо вести себя тихо, как мышам в амбаре.

Часа через два, когда одежда уже подсохла и только портянки были еще влажноватыми, танкист взмолился:

– Все, старшина, не могу… Привал!

– Хорошо, делаем привал, темно уже, – согласился старшина.

– Можно оправиться и отдохнуть, – пошутил пехотинец, но никто не рассмеялся – люди были измотаны.

Сон восстановил силы, но все тело ныло от жесткой, покрытой корягами и корневищами земли, на которую попадали вконец обессиленные люди. А ведь вчера вечером земля им вроде ровной казалась.

Поскольку есть было нечего, бойцы двинулись дальше. Старшина вел людей по компасу на северо-восток, желая по прямой выйти на Смоленск.

Через час, когда группа уже втянулась в монотонное движение, они вышли на опушку и тут же поспешно вернулись назад. Поперек их движения проходила железная дорога.

Едва они убрались в лес, как на дороге показалась мотодрезина. Негромко постукивая движком, двухосная платформа медленно катила по железной дороге. Лежа на платформе, два пулеметных расчета нацелили стволы на обе стороны от рельсов. Стало ясно, что немцы охраняют дорогу и переходить ее следует со всей осторожностью.

Когда затих шум мотора и перестук железных колес, танкист стащил с головы шлем и вытер рукавом взмокший лоб:

– Чуть не влипли!

Старшина из-за дерева осмотрел железную дорогу.

– Никого. Бегом – марш!

Группа перебежала рельсы и углубилась в лес.

С несколькими привалами они к вечеру добрались до деревни Залозье. Недалеко от крайних изб старшина объявил:

– Все, привал. Завтра кто-нибудь в деревню сходит – сколько же можно без харчей! Ноги уже не держат.

– А ведь прошли немного, километров двадцать с небольшим, – заметил Саша.

– Отставить разговоры, отдыхать.

Утром, едва начало всходить солнце, все проснулись от холода. Стоял густой промозглый туман, на траву выпала роса, и все промокли. Поеживаясь, бойцы вскочили, начали размахивать руками и приседать, пытаясь согреться.

– За провизией в село идти надо, – решил старшина. – Добровольцы есть?

Саше не нравилось, что в селе было тихо – это казалось ему подозрительным. Село – не город, люди просыпаются рано – надо обиходить и накормить скотину. А тут не слышно кудахтанья кур и хрюканья свиней.

– Старшина, – обратился он к старшему, – неладно что-то с деревней, не стоит туда идти.

– Тогда ноги от голода протянем. Нет добровольцев? Я сам пойду.

Старшина отдал пехотинцу свой «ППД», карту и повернулся к Саше:

– Вроде у тебя пистолетик был? С ним сподручней за харчами идти.

Саша вытащил из кармана пистолет и отдал его старшине. Тот крякнул, провел ладонью по усам, повернулся и пошел прямиком к деревне.

Группа лежала на опушке, наблюдая за старшиной.

До околицы было едва ли сто метров. Старшина прошел их быстро и скрылся за избой.

– Сейчас бы хлебушка с молочком! – мечтательно произнес артиллерист.

– Ага, а еще – яишню со шкварками, – поддержал его пехотинец.

Внезапно раздался выстрел, и из-за избы, размахивая пистолетом, выбежал старшина.

– Немцы! – громко закричал он.

Окруженцы схватились за оружие, защелкали затворами.

Следом за старшиной выбежало несколько немецких солдат. У одного из них за спиной была странная штуковина – вроде баллона с воздухом для акваланга.

Саша даже удивиться не успел, как немец поднял трубку, и из нее ударила тугая струя пламени. «Конечно же, это огнемет! Как я сразу не догадался?» – подосадовал на себя Саша.

Одежда на старшине сразу вспыхнула, он закричал от боли. Окруженцы были в шоке от расправы над старшиной.

Медлить было нельзя. Увлеченные страшным зрелищем, немецкие солдаты на несколько мгновений потеряли бдительность. Этого оказалось достаточно. Саша прижал приклад к плечу, прицелился в огнеметчика и выстрелил. На таком коротком расстоянии пуля трехлинейки пробила тело немца навылет – вместе с баллоном на спине. Из него вырвалось пламя, брызги его попали на стоявших рядом немцев. Тем стало не до потехи над старшиной – в панике они начали руками сбивать пламя с горящей формы.

– Чего разлеглись? Огонь! – зло крикнул Саша окруженцам.

Бойцы открыли огонь по солдатам. В несколько секунд немцы были перебиты. А старшина без признаков жизни упал на стерню и уже не шевелился. От тела его, от одежды шел едкий черный дым. Страшное оружие – огнемет. После напалма хоронить практически нечего.