Виктория Гетто - Исход (СИ)
Всё это в мгновение ока складывается в моём мозгу, и я отступаю на шаг. Между тем женщина, вблизи, кстати, она ещё красивее, чем сверху, с любопытством осматривается по сторонам. До этого она сидела у огня, отогревая красные от мороза руки.
— Замёрзли?
Участливо спрашиваю я её. Без всякой задней мысли она бормочет:
— Целый день в поле… Даже не успела…
Замолкает, но поздно. Я делаю жест в сторону столовой:
— Прошу вас разделить нашу трапезу, госпожа Хьяма.
Она морщится на мгновение:
— С удовольствием, эрц. Но, прошу вас, не называйте меня госпожой…
— Прошу простить… Хьяма?
Вопросительно смотрю на неё, и дама согласно кивает в ответ.
— Я просто не знал, как к вам обращаться… Позвольте…
Я протягиваю руки к ней, женщина отшатывается от неожиданности:
— Вы чего?!
— Но, Хьяма, вы же не собираетесь сидеть за столом в верхней одежде? В конце концов, вас самой будет неудобно. А я могу заверить вас, что у меня в доме достаточно тепло. То, что вы не замёрзнете — точно.
Она мнётся, и когда я уже теряя терпение, сдёргиваю с неё это тяжеленное кожаное пальто, становится ясно, почему. На женщине толстый вязаный свитер пёстрой расцветки до середины бёдер, такие точно вязаные то ли колготки, то ли чулки. А вот положенной и типичной юбки до пола на ней не оказывается. Верхняя часть туалета выглядит на Хьяме настоящей мини, придавая ей вид моей современницы с Земли. Наверное, что-то такое отразилось на моём лице, что женщина перестаёт сопротивляться и удивлённо смотрит на меня.
— Что?
Я лихорадочно осматриваюсь по сторонам… А! Вот! Оно самое! На диване лежит её ремень. Тем более, что со своим оружием дама будет вести себя спокойнее.
— Позвольте…
Раз! Она удивлённо ощупывает кожу, подхватившую её талию и подчеркнувшую стройность и высокую грудь.
— Вы… Вы…
— Вы чудесно выглядите, Хьяма… Просто потрясающе…
На моём лице ничего, кроме восхищения её красотой и ностальгия по Новой Руси. Как давно я не видел девчонок в лёгких сарафанах! Не купался на пляжах Междуречья, не встречал сына с очередной подружкой или друзьями после дискотеки…
— Прошу вас, Хьяма.
Она бросает на меня беспомощный взгляд и послушно следует впереди меня. Двери открыты, женщина входит в зал и на мгновение замирает. А, чёрт! Надо было предупредить Аору и Юницу, чтобы ели у себя в гостевой!.. Слишком поздно. Обе дамы поднимаются при моём, точнее, нашем с госпожой комиссаршей появлении. Я молча выдвигаю стул для гостьи, дождавшись, когда та сядет, не зная, куда деть от смущения руки, устраиваюсь сам. Перехватив взгляд баронессы, метающийся с Хьямы на меня и обратно, негромко представляю:
— Дорогая, у нас в гостях — Хьяма Антирц, полномочный и чрезвычайный комиссар Совета Свободного Труда по иностранным делам.
Женщина вздрагивает, затем словно каменеет. Юница же напротив, ведёт себя по прежнему, даже робко улыбается мне. Я тоже отвечаю её улыбкой. Затем делаю знак Горну:
— Ещё один прибор.
Сола с Золкой торопливо несут приготовленную сразу при явлении непрошенной гостьи посуду и столовые принадлежности. Иногда мой мажордом очень догадлив. Хьяма удивлённо смотрит на появившуюся перед ней посуду, ложки, вилки, ножи с затупленными концами. Ну а в меня упираются взгляды семейства ун Ангриц. Ангриц… Антирц… Ан… Твою ж мать! Мадам из Океании! Только сейчас обращаю внимание на акцент в её речи, практически незаметный, но точно такой же, как у баронессы. Та то точно сообразила, что перед ней землячка! Можно гордиться — господа, организовавшие удачный переворот, никак не могли предположить, что я среди хаоса столицы найду океанку! Как же вовремя подвернулась мне баронесса с дочерью! И теперь я точно знаю, чьи уши торчат за восстанием рабочих! Нам раскладывают салаты, и мы, наконец, приступаем к трапезе. Моя гостья довольно неуверенно пользуется столовыми приборами. Но эта неловкость быстро проходит. Похоже, даме надо было только вспомнить. А я время от времени перевожу мгновенные взгляды с одной дамы за столом на другую, разыскивая общие черты. Они действительно похожи друг на друга чем-то неуловимым. Но похожи. И это подтверждает многое, если не всё из моих выводов. Итак, за спиной всех беспорядков стоит Океания. Ни много, и не мало. Но, чёрт возьми, до чего же они обе красивы! Что Хьяма, что Аора… Прямо глаза разбегаются… Первое. Второе. Кофе… Баронесса бросает на меня умоляющий взгляд, и я произношу:
— Дорогая, дочери пора спать…
— Д-да… Идём, Юница…
Девочка послушно поднимается из-за стола, мама кладёт ей руку на плечо и выводит из столовой. Хьяма чуть прищуренными глазами провожает пару. Но как только те выходят, сразу спрашивает, не прибегая к дипломатии:
— Где бы мы могли переговорить с вами, эрц? Без лишних ушей разумеется?
— Мой кабинет вас устроит?
Она кивает в знак согласия.
— Отлично. Только позвольте дать распоряжение на кухню. У меня есть привычка во время работы пить кофе.
— Кофе?
Она с недоумением смотрит на меня. Поясняю:
— Вы только что его пили, Хьяма. Или вам не понравилось? Могу приказать принести чего-нибудь другого на ваш выбор.
— Нет-нет. Я буду только рада…
Мы поднимаемся по лестнице на второй этаж проходим по коридору и я открываю двери кабинета.
— Прошу.
Пропускаю даму вперёд. Она заходит, без всякого интереса смотрит на стоящий на столе ноутбук, провода. Не знаю, за что она его приняла, но интереса он у женщины не вызвал. Ничего общего с той аппаратурой, что сейчас в ходу на планете, тем более, совершенно незнакомого дизайны. Да ещё погасший экран в режиме ожидания…
— Выбирайте место, Хьяма. Сейчас дождёмся кофе, и можно будет пооткровенничать…
Она молча усаживается на диван, осматривается. Ну, здесь у меня типичный руский дизайн. Всё, как принято в лучших домах бывшей Империи. Может, за исключением ноутбука на столе, розеток, да радиаторов отопления. Негромкий стук в двери, появляется Сола.
— Ваш кофе, вша светлость.
Показываю на стол. Повариха быстро сгружает принесённое, и я разливаю напиток по чашкам. Беру первую, делаю первый глоток. Хьяма следует моему примеру, на мгновение прикрывая глаза от удовольствия. Моё угощение явно пришлось ей по вкусу. И тут она перехватывает мой взгляд, устремлённый на её длинные ноги безупречной формы, так откровенно обрисованные чулками плотной вязки. На лице появляется злое выражение, похоже, она собирается сказать какую то колкость, но спохватывается, что может испортить отношения с единственным(три раза ха-ха) иностранцем в Русии. К тому же я уверен, что господа в Океании сейчас носом роют землю, разыскивая Нуварру. Меня могли посчитать самозванцем из выдуманной страны. Но ни один самозванец не может владеть торговым кораблём, превышающим по величине и водоизмещению всё, что имеют самые могучие в этом мире государства…
— Вам нравится кофе, Хьяма?
Она кивает, но её глаза всё ещё злы.
— Я не собираюсь вас оскорблять, комиссар. Просто будучи одетой так вы напомнили мне мою Родину. У нас зимой многие дамы одевались так четыре года назад…
— Так?! Именно так?!
— Да. Колготки, простите, чулки. И свитер. И выглядели просто восхитительно. Вы ничуть не уступаете им в красоте, поэтому я ваш вид сейчас вызывает у меня всего лишь ностальгию по Родине. Я уже год не был дома…
— Но с вами же семья!
Удивляется она до глубины души. Я ликую — она приняла дам за моих жену и дочь. Что мне и требовалось на короткий момент, чтобы океанка не заподозрила того, что её личность раскрыта.
— Ах, это? Что вы… Это не жена. Это сестра.
Хьяма вздыхает с явным облегчением. У неё словно камень с души свалился…
— Я не женат.
Теперь во взгляде женщины появляется чисто женское любопытство, и я готов поклясться, что меня уже рассматривают в качестве потенциального мужа. Ну, на худой случай, любовника…
— А вы замужем, Хьяма?
Она едва заметно краснеет, потом с пафосом, правда, наигранным, выпаливает:
— Нет. Дело рабочей революции не дало мне времени на замужество.
— И вы не жалеете?
— О чём?!
— Что так и не вышли замуж?
Дама комиссар явно не понимает, к чему я веду этот разговор.
— Почему вас так волнует, свободна я, или нет?!
Её терпение лопается, и женщина буквально взрывается, подскочив на месте и наклонившись вперёд, одновременно сверля меня злым взглядом. Черчу ладонью волнистую линию в воздухе. Этот никогда не виданный здесь жест заставляет даму застыть на мгновение, потом прийти в себя. Она снова опускает роскошную попку на плюш дивана. Судорожный глоток из чашки. Ну, что, Миха, Богам — Слава?
— Да потому, Хьяма, что я сейчас очень серьёзно размышляю над тем, чтобы сделать вам предложение. Руки и сердца.
