Адмирал Империи – 29 - Дмитрий Николаевич Коровников

Однако «янки» отлично понимали стратегическую важность этого прохода и держались за него с остервенением обреченных. Они знали — стоит русским рассредоточиться по анфиладам коридора и выбить их оттуда будет уже невозможно. Последние резервы Ди Сенны грудью встали на пути рвущихся вперед богатырей Жилы, не давая тем ни шагу продвинуться за заветную черту. Схлестнувшиеся бойцы сошлись в рукопашной лоб в лоб, без какой-либо жалости друг к другу.

Сражались русские и американские космоморяки с невиданным ожесточением, борясь не только за собственные жизни, но и стремясь во что бы то ни стало одержать победу в этой схватке. В тесных отсеках в ход шло исключительно плазменное холодное оружие, чьи клинки источали призрачные голубоватые сполохи. Когда в одном месте сшибались сразу десятки сабель, палашей и штыков, вспышки плазмы озаряли стены и своды коридоров мертвенно-бледным, колеблющимся светом, словно блики потустороннего огня преисподней. Под этими всполохами лица сражающихся, залитые кровью и потом, то и дело принимали совершенно жуткие, демонические выражения. Казалось, рубятся здесь уже не люди, а исчадия ада, вырвавшиеся на свободу.

Под ногами бойцов хлюпала и чавкала кровь, то и дело космоморяки спотыкались о горы мертвых тел в изувеченных бронескафандрах, служивших теперь бесформенными грудами металлолома. Иные трупы были так изрублены, что невозможно было опознать, кому они принадлежали минуту назад — русским или американцам.

Крики отчаяния и страха сливались с обезумевшим ревом атакующих и истошными воплями умирающих, превращаясь в настоящую какофонию боли и смерти. Умоляющие стоны искалеченных вперемежку с грязной руганью сражающихся и восторженными воплями добивающих противника служили фоном для лязга и скрежета сминаемого металла, хруста костей и чавканья разрубаемой плоти.

По-разному встречали свой конец в этой свалке космические моряки двух великих держав. Кто-то орал от ужаса, страшась неминуемой гибели. Кто-то безнадежно звал на помощь сослуживцев. Иные, захлебываясь кровью, хрипели проклятия или сыпали проклятиями в адрес ненавистных врагов. Но находились и такие, кто погибал с лихой удалью и неуместной веселостью, бравируя отвагой или отпуская скабрезные шуточки за миг до смерти.

Так или иначе, но финал у всех был одинаковый — зияющие раны от пуль, выпушенных в упор, клинков, размозженные шлемы, обрубки конечностей, кровавое месиво вместо грудной клетки и внутренностей, вываливающееся наружу из располосованных животов.

Сейчас русские сражались в своей стихии — молниеносная атака с последующей рукопашной всегда были фирменным почерком штурмовых космопехов Империи. Американцы уже успели в полной мере ощутить это на собственной шкуре в узких коридорах своего же флагмана. Имперцы издавна гордились своим умением вести абордажный бой, отрабатывая эти навыки в бесчисленных стычках на кораблях. «Янки» же, хоть и обладали превосходной выучкой, не могли тягаться с русскими в ближнем штыковом бою. Несмотря на все их отчаянные попытки переломить ход схватки и отбросить врагов назад, они раз за разом отступали.

Приемы и уловки, которыми американцы хотели удивить и остановить противника — внезапные контратаки из засад, хитроумные ловушки, обманные маневры — раз за разом оказывались бесполезны перед сметающей все и вся лавиной абордажников Жилы. Те, не сбавляя темпа, упрямо пёрли напролом сквозь заслоны и заграждения, не обращая внимания на потери. Кавторанг лично возглавлял атаку, облаченный в свой старый помятый «Ратник-350», раз за разом поднимая бойцов в штыковую.

Спустя двадцать кровавых минут этой чудовищной свалки общие потери с обеих сторон достигли ужасающих масштабов. По самым скромным прикидкам, американцы лишились не менее двух с лишним сотен человек убитыми и ранеными, почти половины всего экипажа. Русским повезло чуть больше — благодаря своему мастерству и удачной первой фазе абордажа наши потеряли полторы сотни космопехов, но даже эта цифра казалось страшной. Мало кто мог похвастаться тем, что вышел из переделки хотя бы без единой царапины.

Истекая кровью и шатаясь от усталости, люди с остервенением продолжали рубиться, словно в этой схватке и заключался весь смысл их жизни. Раненые с трудом ковыляли в строй, подбирая оружие убитых и становясь плечом к плечу с товарищами, мечтая лишь об одном — прихватить с собой на тот свет побольше ненавистных врагов.

Однако постепенно стал сказываться перевес русских в рукопашной и умениях, к тому же на помощь авангарду прибывали все новые и новые резервные группы с борта «Афины». Под их натиском американцы не выдержали и с тяжелыми потерями начали пятиться к центральному коридору уже верхней палубы, ведущей к рубке. Там, задраив массивные переборки и соорудив наспех баррикады из всего, что подвернулось под руку, «янки» залегли, отстреливаясь от наседающих русских.

Сам контр-адмирал Ди Сенна, наспех перебинтовав разрубленное плечо, схватил тяжёлую штурмовую винтовку и залег среди своих бойцов, увлекая их личным примером. Он то и дело вскакивал во весь рост, паля очередями по русским и яростно матерясь. Моряки «Айовы», обретшие второе дыхание при виде своего раненого, но несломленного командира, удвоили усилия, не подпуская врага ближе, чем на полсотни метров.

Космопехотинцы Жилы, выбиваясь из сил, раз за разом пёрли на баррикады «янки», но неизменно откатывались назад, теряя людей под ураганным огнем засевших там стрелков. «Моряки» Ди Сенны стояли насмерть, будто приросли к палубе. Они понимали, что с потерей центрального коридора их участь будет предрешена, а американский флагман падет.

Внезапно всё стихло — адская какофония из грохота выстрелов, воплей и лязганья метала оборвалась так же неожиданно, как и началась. Казалось, обе стороны выдохлись и не могут более продолжать схватку, грозящую обескровить экипажи сцепившихся линкоров. Остервенело рубившиеся люди замерли, переводя дух и обводя мутными от кровавого тумана глазами усеянные трупами палубы. В бою и впрямь наступила патовая ситуация — ни у кого не осталось сил для решающего рывка…

* * *

…— Аристарх Петрович, уходите с «Айовы»! — кричала Тася в переговорное устройство, чувствуя, как сердце сжимается от страха и волнения. Огромные карие глаза княжны, обычно излучавшие уверенность и жизнелюбие, сейчас были широко распахнуты и полны неподдельного ужаса. Ее лицо побледнело, а руки нервно комкали подол кителя.

Таисия с мостика «Пантелеймона» неотрывно следила за голограммой тактической карты, где были отчетливо видны сигнатуры двух огромных американских линкоров «Монтана» и «Небраска-4», стремительно приближающихся к терпящей бедствие «Айове» с обоих бортов. Судя по всему, они спешили на выручку к своему флагману, желая выбить русских космопехов с палуб вражеского корабля.

— Слышите меня, уводите людей обратно на «Афину», иначе будет