Стратегия. Русский Союз - Денисов Вадим Владимирович
Вот и вся верхушка анклава.
Кроме них, со стороны французов в зале присутствуют две симпатичные секретарши, два резвых паренька «подай-принеси» типа посыльных и «серая мышка» Стефания, молоденькая сметливая переводчица. Периодически нам разносят на подносах чай и кофе, печеньки-булочки, а чаще разные вновь распечатанные исправленные и дополненные по только что принятым решениям бумаги.
Легург тут единственный, кто регулярно выбегает за дверь: главгвардеец серьезно озабочен режимом повышенной безопасности, непривычной суетой вокруг посторонних лиц, да не просто посторонних, а вооруженно-крепких. Пытается что-то и кого-то отследить, засечь возможные эволюции возможных же диверсантов, прикинуть вероятности, вникнуть в оперативные доклады служб. Возвращаясь за широкий стол, он каждый раз выглядит все более унылым. Я не виноват, не знаю, что ему там такое докладывают.
С моего места в окно виден почти весь анклав.
Ах, Париж, Париж…
Мы в России чаще говорим «Нотр-Дам», вспоминая собственно приметный французский Форт и апеллируя к нему, поселок же за крепостью — это и есть собственно Париж, удивительно, но он в тени.
Вот так, братцы, у нас — Посад, у них — Париж. Строчка из того же Митяева «Неровность вычурная крыш течет за горизонт» к нему не совсем подходит: крыш в Новом Париже немного, хотя и отстроились они тут за время пребывания на Платформе, и за горизонт текут не крыши, а бесконечные делянки полей.
Париж неоднороден, ближе к Форту стоит шикарный major city, тут живут избранные, домики заметно нарядней. Настоящая жизнь — дальше, раскидана по долине гроздями домов, у каждого такого анклавчика свои специализации, свои ремесленные предпочтения. У нас в Посаде ничего подобного не наблюдается, все одинаковы по уровню комфорта. Правда, сам Посад несомненно столичен, с точки зрения жителей поселков.
Сельское хозяйство здесь крепкое, Париж вообще «чисто аграрен» на первый взгляд, и это ошибка: вся Франция именно «ремесленна» — вот так будет правильней.
Холмы левого края долины — это сплошные чайные террасы, резные, ровные. Чай на выходе получают черный, очень хороший, такого нет ни у нас, ни у египтян, — входной подарок Смотрящих, как масличные деревья у берлинцев. У подножия холмов, там, где террасы заканчиваются, начинаются гигантские теплицы плодоовощной продукции, различных гибридов высокой урожайности, тоже «вброшены свыше», рубленые, ухоженные, с прозрачной крышей под полиэтиленом, на кровле много красных кирпичных труб угольных печей. Этот объект первым бросается в глаза — уж очень он необычен.
Аккуратные цветные домики с частными хозяйствами, разбросанные по всему полю закрытой от всех ветров долины среди виноградников и садовых деревьев, тоже ничего, но второй необычный объект…
— Алексей Александрович, прошу вас.
Неля подкладывает очередные документы. На подпись.
Я очнулся, перевел взгляд на партнеров — все французы целятся на меня дружелюбными такими политическими взглядами и улыбками. Собственно, контракт и относится к Заметному Объекту № 2, во всяком случае, я его так определяю.
Это мельница. Ветряная.
Слушайте, ну это же обалдеть можно, какая красота!
Мечта Дон Кихота, воплощение средневековой устойчивости территории.
Мельница у франков деревянная, огромная, но какая-то очень уютная — и ведь работает, крутится! Правда, стоит она наверху, не на самой вершине, но поставлена так, чтобы могла ловить широкими дощатыми крыльями спокойный ветерок, пролетающий над долиной. Говорят, что где-то неподалеку есть еще и вторая, надеюсь увидеть и ее: после подписания всех итоговых бумаг мы поедем с экскурсией. Я быстро подмахнул контракт на мельницы — дайте две, мне столько и надо. Для начала. Семейство умелых франков поедет к нам, берутся строить, мельницы встанут в Заостровской — там весь наш зерно-комплекс, новое хранилище, парк техники.
Профессионалы в этом мире — наше все.
— И еще здесь, пожалуйста…
Повезло франкам: заполучили таких спецов.
Теоретически можно построить подобное сооружение по картинкам и техдокументации, Дугин с Ковтонюком до какого-то времени были твердо уверены в такой возможности. В общем-то можно, конечно, но вот только сроки строительства удлиняются раз в пять. Потом наладка, запуск… и тут начинается самое веселое: бесконечное исправление ошибок.
Мы с этой самодеятельностью наелись горькой каши, когда попытались построить пробную мельничку-плотину на Звонкой: три раза переделывали, пока не заморозили проект по нехватке времени и кадров. Вроде все сделали по науке, а не катит, ненадежно получается, — тут одной лишь дубовостью дело не поправишь, хорошо бы знать тонкости изначальные.
Так что пусть приезжают и строят, материалы и помощники — не проблема, будем смотреть и вникать. И водяная нужна — для начала в Зоне, но это уже следующий этап. Весь нюанс в том, чтобы агрегаты были базово посконны, до последнего гвоздика и шпонки, автономны энергетически, и никаких новых технологий (это дело нехитрое) — мы готовимся к возможному Испытанию. Смотрящие такие, с них станется: отключат хитрым внеземным способом все электричество, — порой мне кажется, что они и физические законы могут менять… Страх цивилизационного падения у меня чрезвычайно силен, и очень хорошо, что я сумел привить его подчиненным.
Что там следующее?
— Обязательства по запуску второго НПЗ в Берлине и поставке нефтепродуктов…
Пауза.
Все посмотрели на меня: есть сомнения? Нет, нет, не беспокойтесь, мадам и месье, НПЗ заработает в полный рост. Нет сомнений.
Просто… На той Земле Россия жила за счет экспорта нефтянки. И вот опять. Все возвращается на круги своя, опять нефть наружу? Немного смешно опять об этом думать и слышать «сырьевая экономика»… Не, это не про нас, хотя не премину воспользоваться, если что. Размашисто поставил визу.
Неля тут же вытащила из-под руки подписанные бумаги, промокнула, поставила тродатовскую печать и передала их секретарше Сильвы, та — своему Президенту.
— Соглашения о первом этапе разделения производства и переработки продуктов сельскохозяйственного назначения…
Чрезвычайно актуально.
Французы готовы сразу начать строительство еще одного комплекса гипертеплиц, способных обеспечить плодоовощной продукцией всепогодно и всесезонно сразу весь Союз, как они заявляют, что слишком смело, конечно. Но люди высвободятся, в промышленных объемах у себя оставим только «стратегичку», в частности зерновые, — тут у России вообще карт-бланш, такого количества пахотных земель вблизи неистощимого источника пресной воды, как у нас в станице, пока нет ни у кого.
Если мы хотим стать индустриально-научным центром, то нам нужны кадры. Тут интересный момент: человек — «попаданец давний», на Платформе обвыкшийся, социально адаптированный и полностью освоившийся в реалиях — годен ко многому, его несложно на кого угодно переучить, он уже заряжен, вектор видит.
Но пока все такие люди заняты на переработке картохи и огирков, удачи нам не видать: не хватает размаха, величины горизонта планирования. Тем более на столь сложном этапе, когда комплексно начато активное освоение старых технологий, выдернутых порой из доэлектрической эры. Показательно то, что подобные решения принимаются руководством всех известных нам анклавов, будь то египтяне, индусы или шанхайцы. С последними радиосвязь два раза в неделю, согласовываем детали «Рассвета». Французы не исключение: один грузовой автомобиль они уже перевели на дрова — как Дугин сказал, установка стабильно и эффективно заработала лишь после пятой модификации! Парижский главмех, ни много ни мало, чуть ли не конструктор автомобильных двигателей в поставке, вот только станочная база у них почти нулевая… «Сами виноваты, — ехидненько так мне подумалось, прорывается черное в душе, что тут поделать, натура человеческая многогранна. — Кто вам мешал-то?»
Или я не знаю своего Евгения Ивановича, или он вскоре предложит создание опытно-исследовательского совместного бюро: идея у него известная — отчаянно мечтает сделать работоспособный автомобильный двигатель с нуля и исключительно своими силами, полностью собрать тут.
