Варвар - Кащеев Денис Георгиевич
За всем этим кричащим великолепием Крим даже не сразу заметил хозяина кабинета. Это был поджарый, немолодой уже кешлянин, одетый в богатый, вышитый серебром черный официальный костюм. На среднем пальце его левой руки красовался неброский на первый взгляд перстень с синим камнем — знак принадлежности к одному из древнейших родов Кеш.
— Проходите, не бойтесь, — мягко проговорил лорд, так как Крим замер на пороге. — Садитесь, — он указал на большое, как и все в этой комнате, кожаное кресло.
Решив ничему больше не удивляться, Крим охотно принял приглашение, едва не утонув в мягкой подушке сидения. Глаза его с любопытством смотрели на кешлянина.
— Ну, давайте знакомиться, — произнес тот. — Вас ведь зовут Крим Шторр, не так ли?
— Да, — кивнул Крим, решив не добавлять пока почтительное «милорд».
— Очень рад видеть вас, Крим Шторр. Я — лорд Арманн Стим черб кеш ан Карр, Главный Имперский Прокурор.
Арманн Карр. Где он слышал это имя? Не на Реде, не здесь, в тюрьме, но совсем недавно, чуть ли не на «Викинге».
— Может быть, вы слышали обо мне, хотя там, где вы жили последнее время, власть Имперской Прокуратуры не особенно уважалась, — продолжал лорд Арманн. — Однако вам, несомненно, приходилось встречаться с моей дочерью, леди Утилли Карр.
Утилли Карр. Ну, конечно же! Именно так назвал ее тот журналист из Имперских новостей. Точно, он как раз говорил, что ее отец — большая шишка в Империи! Так это он и есть — Главный Имперский Прокурор?! Черт возьми, мир тесен.
— Я вижу, вы были у врача, — проговорил Карр, поняв по лицу Крима, что тот вспомнил все, что требовалось. — Хорошо ли с вами обошлись там?
— Да, спасибо, — кивнул Шторр. — Хотя должен признаться, я ждал их помощи раньше. Гораздо раньше.
— Что делать, что делать, — развел руками Прокурор. — Не забывайте, что вы были схвачены вместе с самыми опасными преступниками, каких только знала Империя. Если бы не воля Императора устроить показательный процесс, боюсь, Патруль и вовсе не стал бы с вами церемониться. И их тоже можно понять.
Лорд сделал долгую паузу, словно желая показать, что вступление закончилось.
— Но ваш случай несколько иной, — заговорил он вновь. — Я в долгу перед вами. Утилли подробно рассказала мне, что произошло тогда на лайнере. Не знаю, чем вы руководствовались, но вы спасли ей жизнь. И я докажу вам, что Карры умеют платить по своим счетам. Сегодня вечером с восточного космодрома стартует лайнер на Кеш-Улли. Вам забронировано место в первом классе. Документы, деньги, багаж — все это будет ждать вас в порту, куда вас доставят прямо отсюда. Искать вас никто не будет — это я беру на себя.
Крим слушал, не веря своим ушам. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Космодром, Кеш-Улли, лайнер. Неужели — спасение? Неужели теперь, в последний момент, фортуна вдруг решила улыбнуться ему? О долге перед ним говорит сам Главный Имперский Прокурор! Награда — его жизнь, его свобода! Награда за. За что?
Шторр сглотнул.
— Я благодарен вам за заботу, милорд, — проговорил он, тщательно подбирая слова. — Весьма сожалею, что не смогу воспользоваться вашим любезным предложением.
— Как это так? — глаза кешлянина пожелтели от удивления.
— Тогда, на лайнере, нарушив приказ командира, я совершил предательство. Воспользуйся теперь вашей услугой — назовем это так — я предам своих товарищей вторично. Нет, этого не будет. Еще раз благодарю вас, милорд.
— Не говорите глупостей, Шторр, — резко произнес Карр. — Все уже подготовлено. Если сегодня вы не улетите, через месяц вас публично четвертуют на площади перед Императорским дворцом, накачав предварительно специальными болевозбуждающими наркотиками. Суд — это фарс, приговор и наказание Императором уже одобрены. Какие тут могут быть сомнения?
— У меня нет никаких сомнений, милорд, — ответил Крим, с огромным трудом заставляя голос звучать ровно. — Я готов погибнуть вместе со своими товарищами, плюнув в лицо палачу и прокричав перед смертью «Да здравствует Терра!». Может быть, хоть этим я искуплю свою вину перед ними.
— Но ведь вы же разумный человек, — продолжал настаивать Прокурор. — Не фанатик! И должны понимать, что ваша смерть никому ничего не даст. Зачем умирать в муках, когда можно жить. Жить и, если хотите, продолжать бороться за идею, в которую верите? А, Шторр?
— Нет, мое решение твердо, — отрезал Крим.
— Ну, хорошо, — сдался лорд. — Надоела жизнь — дело ваше. Вам умирать, не мне. Могу я сделать для вас что-нибудь еще?
— Нет, ничего, — покачал головой Крим. — Хотя постойте. Не могли бы вы узнать судьбу Петры Лопес, землянки с базы? У вас ведь, наверное, должны быть списки захваченных в плен, списки погибших?
— Хорошо, я посмотрю и дам вам знать, — кивнул Прокурор. — Еще что-нибудь?
— Нет, это все, — сказал Крим.
— Очень жаль, — медленно проговорил Карр. — Очень жаль. Долг чести велит мне как-то отблагодарить вас. Может быть, все же передумаете? Жизнь — она одна, а смерти, грозящей вам, не пожелал бы и злейшему врагу.
— Оставим это, милорд.
— Жаль. — повторил лорд. — Можно, конечно, попробовать убедить суд, что вы не принимали участия в грабежах и убийствах. Выступит Утилли. Может быть, удастся свести дело к урановым рудникам.
— Не стоит, — возразил Крим. — Благодарю вас, милорд, но вы же сами сказали, что приговор уже готов, суд — всего лишь формальность. Приходите в день казни на дворцовую площадь: увидите, как умеют умирать земляне.
— Очень жаль.
Лорд Арманн слегка приподнялся, давая понять, что аудиенция закончена.
33
Лампочка под потолком одинаково ярко горела что днем, что ночью, но если раньше Крим и не замечал этого, впадая в забытье, стоило только коснуться спиной нар, то теперь ее свет сделался досадной помехой. Ворочаясь на голом деревянном настиле, Шторр отчаянно пытался заснуть, но сон не шел. Ощущение решающей, безвозвратной потери не давало Криму сомкнуть век. Мосты сожжены. Он сам сделал выбор между жизнью и смертью, и что теперь роптать, что не в пользу жизни? Иначе он не мог поступить. Предложение прокурора явственно попахивало тридцатью серебрениками.
Но это там, в роскошном кабинете, легко было сказать гордое «нет!» в лицо сытому и самоуверенному лорду. Иное дело — грезить о свободе здесь, в каменном мешке тюрьмы. А каково будет на дворцовой площади? О возрождении древней казни — четвертования — наверное, выйдет специальный императорский указ. Специально для них, для землян. Для последних землян. Самым последним землянином мог остаться он, Крим. Но при этом и последним подлецом? Нет, лучше смерть.
Все равно Империи это даром не пройдет. Будет новая Терра и новые земляне. Не по крови — по духу. Что-то подобное, наверное, и имел в виду доктор Артур. Галактика огромна, миров в ней — не счесть. Быть может, уже сейчас, где-нибудь за западной границей, копит силы для выхода в космос молодой, полный жизненной энергии и честолюбивых стремлений народ, которому суждено создать новую Конфедерацию. Второго такого испытания Империя не выдержит. Терра вечна, как вечен принцип воздаяния за совершенное зло. Конец «Викинга» закономерен, путь, избранный его экипажем, вел в тупик. Смерть притягивает смерть. Но так же закономерен будет крах Империи, закономерно Возрождение. Жаль, он не увидит его.
Но пусть земляне и ошибались, пусть «Викинг» был обречен, он, Крим Шторр, останется с ними до конца. На эшафот на дворцовой площади они взойдут вместе.
Загрохотал запор. Крим с удивлением приподнялся на локте. Кого еще черт принес? Уж не майор ли Зифф по нему соскучился? Что надо от него любителю бросать на столе бластер?
В этот момент в камере погас свет. Мгновенно почувствовав неладное, Крим сбросил ноги на пол, рванулся, но чьи-то сильные руки уже хватали его за плечи, валили обратно на нары, закатывали единственный рукав многострадальной форменной рубашки. Укол иглы был едва различим. Крим даже успел подумать, что неизвестные на удивление хорошо ориентируются в темноте — не иначе, в специальных очках. Потом была чернота.
