Руслан Бирюшев - Ветер с Востока (СИ)
— Ну… — Протянул Николай, полюбовавшись на это зрелище пару минут. — Честно скажу — даже если сюда добавить воздушный порт, на российский город оно похоже не станет.
— А без дыма было б красивей. — Добавил Джантай, удовлетворённо кивнув.
— Не поспоришь. — Хмыкнул капитан. — Поедем, взглянем изнутри.
На Ташкентском тракте оказалось пустовато — хотя ханские войска вроде как расчистили путь до Аулие-Ата, и уже должны были отбить у повстанцев перевал, торговцы не спешили выводить повозки на дорогу. Да и одиночные путники предпочитали пока отсидеться в относительной безопасности, под защитой толстых крепостных стен. Двигались лишь войска — преимущественно на север. Колоннами по два скакали полусотни сипаев — и их командиры провожали русский отряд мрачными взглядами исподлобья. Маршировали вдоль обочин пехотинцы-сарбазы в пропылённых алых мундирах — измождённые солдаты, вооружённые зачастую лишь саблями и пиками, даже не поднимали голов, когда всадники проезжали мимо. Катились запряжённые волами пушки-«кытайки» — а за ними вереницей тянулись массивные повозки с ядрами и баллонами газа…
Возле главных городских ворот, к которым круто спускалась дорога, общая картина не слишком изменилась. Окованные железом створки, как и положено днём, оставались распахнутыми, однако въезд перегораживали деревянные рогатки, а по сторонам, у оснований башен, за мешками с песком и корзинами с землёй, прятались орудия — не меньше четырёх, и наверняка заряжены картечью. Кроме того, рядом с одной из пушек Николай разглядел картечницу Паклинга на высокой треноге — ещё один артефакт былого, даже постарше приснопамятного броневика. Эдакая предтеча пулемёта, о шести стволах, собранных во вращающийся блок. Каждый ствол отдельно заряжался пулей, и после полудюжины выстрелов блок требовалось отцепить, подать заряжающему, а на его место установить новый, снаряжённый загодя. Чего только не придумывали люди до изобретения магазинного оружия… Артиллерия на въезде сама по себе говорила о многом, а ей дело не ограничивалось. Над крышами ближайших башен вились тонкие струйки белого пара — верный признак того, что внутри работают парогенераторы, питающие что-то крупнокалиберное. На позициях дежурило десятка три сарбазов, у караульной коновязи переминались с ноги на ногу боевые кони. Возле них прямо на земле, подложив под головы скатки, дремали в теньке сипаи. Пехотинцы по большей части тоже спали либо играли в кости, однако дозорные службу несли исправно. Появление чужого вооружённого отряда они не прохлопали — стоило Николаю и его товарищам съехать в котловину, как с башни заиграл боевой рог, а стражники внизу засуетились. Кто-то бросился к пушкам, кто-то к картечнице, остальные спешно расхватывали винтовки и строились шеренгой позади рогаток. Можно было ручаться, что внутри башен сейчас стрелки встали к бойницам, натягивая тетивы тугих луков или проверяя манометры больших крепостных ружей, подключённых к генераторам.
— Эй! Тохтанг! Тохтанг! — Окликнули русских откуда-то сверху. Приказ остановиться — произнесённый по-узбекски. Натянув поводья, Дронов вскинул голову и увидел на надвратной площадке человека, перегнувшегося через зубцы. Сочетание красного мундира и белой чалмы выдавало в нём пехотного офицера.
— Кыргызча? Или, может, по-русски говорите? — Крикнул в ответ Николай — относительно своих познаний в узбекском он иллюзий не питал.
— А… Орус… — Скорее разочарованно, нежели с облегчением, протянул хокандец и махнул солдатам рукой. Те спешно расступились, оттаскивая рогатки на обочины.
— Так-то лучше. — Капитан дал коню шенкеля.
— Нервные они какие-то. — Насмешливо прогудел урядник Невский, трогаясь следом.
Когда путешественники проехали через арку, то обнаружили, что по ту сторону их уже ждёт всё тот же офицер в белой чалме.
— Добро пожаловать в Чимкент, уважаемые. — Холодно произнёс он на киргизском, стараясь смирить дыхание — хокандец явно запыхался, сбегая вниз по лестницам. — Куда едете? Зачем?
— Проездом. — В тон ему отозвался Николай. — До темноты уедем. По поручению командования. Если нужны какие-то бумаги, заверяющие наш статус, я предоставлю. С подписями и печатями.
— Хорошо. — Было заметно, что офицер и вправду обрадован таким ответом. — Я дам своего человека, он проводит вас до караван-сарая. Тут рядом, прямо возле стены. Пока не соберётесь покинуть город — никуда оттуда не уходите, даже на базар.
— А если нам нужно закупить провиант? — Приподнял брови капитан.
— Скажете провожатому или хозяину караван-сарая. Вам всё доставят, расплатитесь на месте.
— А в чём дело-то? Почему нам нельзя сходить самим? Думаю, не заплутаем. Тут все дороги на рынок должны вести.
— У меня приказ насчёт чужеземцев. — Хокандец насупился и одёрнул перевязь с саблей.
— Что за приказ? — Внезапно вклинилась в диалог Саша. Ханский офицер недоуменно уставился на неё, потом перевёл взгляд на Дронова. Ему определённо хотелось высказаться относительно женщин, лезущих в мужские беседы, однако хокандец учёл, что говорит с русскими, и сдержался — хотя глаза его были красноречивы. Вместо этого он ответил Николаю, просто проигнорировав девушку:
— Мне жаль причинять неудобства порядочным гостям города, однако наши приказы касаются только нас, солдат великого хана Хоканда. Делайте как сказано, и всё будет хорошо.
— Нервные… — Хмыкнул Николай, когда офицер отошёл. Он понимал, что город практически на осадном положении, и что имперских военных здешним жителям любить особо не за что, однако выглядело всё это как-то странновато — в отличие от вполне понятной настороженности караула на въезде. — Ладно, чего гадать. Посмотрим…
Идти, как и обещал офицер, оказалось недалеко — следуя за проводником, они лишь прошли пару сотен метров вдоль внутренней стены, не углубляясь в город. Впрочем, даже примыкающие к грозным фортециям улочки Чимкента выглядели очень характерно — деревья плотно окружали каждый, даже самый бедный дом, выглядывали из-за глиняных заборов, смыкали кроны, отчего каждый переулок выглядел настоящей аллеей. Многие из деревьев были фруктовыми, и в месяцы урожая их ветви наверняка гнулись под тяжестью спелых плодов. Пускай город был таким же неухоженным, как большинство других поселений ханства, зелёный покров, шелест листвы и журчание воды в сотнях арыков придавали ему почти сказочный восточный облик, скрывая грязь и пыль от беглого взгляда. Веяло сказками Халифата, потрёпанный сборник которых Николай в детстве зачитал до дыр.
Потому, когда на одной из улиц отряд обогнал неспешно шагающую группку молодых людей в одинаковых синих халатах, Дронов как-то и не сразу заметил, что они не похожи на местных. А вот Александра, не так давно покинувшая цивилизованный мир, шепнула, наклонившись в седле к Николаю:
— Говорят по-французски.
— Кто? — Не понял Дронов. Затем, сообразив, обернулся — и в только теперь увидел, что оставленные позади молодые люди не похожи на азиатов. — О… Европейцы, значит?
— Думаю, заводские рабочие. — Маленькая стажёрка потёрла подбородок. — Наверное, по контракту приехали, вольнонаёмные из Европы. Жаль, что не из России. Если они приезжие, но здесь достаточно давно, то от них можно бы узнать много интересного о городе — такого, на что коренные жители внимания не обращают. К тому же, прибыть они должны были через ташкентский порт, больше неоткуда. Неплохо б с ними наладить контакт, да побеседовать основательно, дружески… Только сейчас, конечно, не выйдет.
— А ты знаешь французский?
— Похуже, чем английский и немецкий, но объясняться могу. — Девушка с лёгкой, чуть смущённой улыбкой посмотрела на Дронова. — На курсах Третьего отделения только английский обязателен, как язык главного потенциального противника, другие — по желанию. Но меня дома научили, ещё до того. Родители ведь хотели, чтобы я занималась торговлей, по семейному делу. А у нас партнёры во всех крупных европейских странах.
— Да, ты же из купеческого сословия… — Протянул Николай, словно припоминая — хотя Настя ему таких подробностей о своей подопечной не раскрывала, и сама та до сих пор помалкивала.
— Купцы Ларины. — Саша кивнула. — Не самая известная фамилия, но достаточно старая и богатая, чтобы иметь традиции. Я вторая по возрасту из детей, и должна была помогать брату, когда тот примет дела у отца. Папа говорил, что выгодно выдать замуж он и младших сестёр успеет, а у меня вроде как задатки хорошие для торговли и руководства…
— Пон-нятно… А можно спросить, почему ты пошла в… ну, в полицию, по сути? — Осторожно поинтересовался капитан. Ему давно хотелось расспросить юную спутницу о её прошлом, однако он всё не находил удобного повода. А после свежего ещё в памяти глупейшего прокола перед битвой с мятежниками, когда они едва не поссорились на ровном месте, отказался от мысли спросить напрямую, боясь наступить ещё на какую-нибудь мозоль. И тут вдруг — оказия. Стоило рискнуть.
