40к хемо-псов и летописец - Hydra Dominatus
Как и этот космодесантник пусть и не будет мародёрствовать, но вот из этих двухсот мудаков... какой-нибудь засранец захочет урвать у нас из-под носа добычу. И намёк я дал всем, напомнив им правила. Ведь если с прозвищами моих друзей уже всё понятно, то своё я получил за то, что Коршун никогда не делится своей добычей.
И если какая-то мразь потянется к моему трофейному силовому мечу... то для меня он станет врагом похлеще Кровавого Договора. Как и смерть для него будет выбрана максимально мучительная, что даже друкхари позавидуют. И насрать враг это, друг, космодесантник или комиссар. Это знают ветераны, но после каждого боя у нас так много свежего мяса, так что лишний раз никогда не ошибка напомнить им...
Что никто, сука, никто не смеет забирать добычу у Коршуна.
– Ох, надеюсь хоть у них что-то получится, – тяжело вздохнул один из медиков, оказывая первую помощь прямо в полевых условиях перед транспортировкой в тыл. – Пусть лучше там дохнут эти ублюдки, чем гордость Империума.
А затем сигнальный огонь возгорелся над нашей улицей, знаменуя об начале очередной безумной атаке.
Глава 2
И сквозь поле боя пронёсся полный боли рык, что напоминал собою гром. В миг кровавая пелена закрыла глаза Медведя и грузном грохотом с потолка подземного туннеля начали осыпаться обломки. Но то что было способно рвать бетон и сталь не смогло порвать нашего личного титана. Впрочем, потрепало в этот раз его знатно.
– Бр-р-р-р! Гр-р-р-р... – хрипя и издавая крайне жуткие звуки, Медведь с трудом переместился за соседнее укрытие и плюхнулся на землю.
– Помогай, Крыс! – закричал Гнида, который тут же откинул свой лазган и подставил плечо Медведю, который грозился упасть и тогда его бы никто из нас уже в укрытие не затащил.
– Сука-блядь, – тихо ругаясь себе под нос бурчал Крыс, но страх перед врагом был слабее страха передо мной, ведь в случае трусости и отказа помогать я бы пустил ему пуль в лоб быстрее любого комиссара.
И с помощью двух товарищей грузно за укрытие свалился Медведь, чья рука продолжала сжимать пулемёт. Он ничего не видел, никак не реагировал и казался мёртвым. А тело его...
– Твою мать... твою же мать... – повторял Шакал, начав копаться в своём ранце. – Тушите его!
Одежда медведя ещё местами горела, а под лохмотьями находились разорванные осколками бронеплиты. Кровь струилась через трещины, а по характеру ран любой военный мог сказать следующее: всё ещё хуже, чем выглядит. Ведь если осколки пробили всё это, то Медведь получается был совсем недалеко от эпицентра взрыва какого-то крайне крупного снаряда.
И хоть раны выглядели жутко сами по себе, но сколько у него было переломов? Даже в тех местах где вроде не было пробития спокойно могли быть сломаны рёбра. Про органы брюшной полости и говорить страшно. Но оглядев раны Шакал убедился, что всё было принято на грудь.
– Ему нельзя подыхать! – закричал я, пока по нам работали из всего что только было и шквал пуль стремительно разрывал наше укрытие.
Гранаты, ракеты, химическое оружие, так ещё и порой какие-то не то мутанты, не то демоны ползли за нас. Мы жгли эту дрянь довольно успешно, до тех пор пока на ногах стоял Медведь и зажимал свою гашетку, не позволяя высунуть врагам головы. А ещё кажется на флангах у нас бездари оказались, потому что уж слишком жарковато стало в одно мгновение.
– Проклятье... – шептал Шакал, заливая раны Медведя бурлящими химикатами, от которых Медведь начал рычать ещё громче. – Ему херово, Коршун!
– ПОСТАВЬ!!! ЕГО!!! НА НОГИ!!! – заорал я, срывая с разгрузки последнюю гранату, ведь для врага мне ничего не жалко.
– Сука, – стиснув зубы, прошипел Шакал, после чего достал очередной баллон с химией. – Давай, Медведь, ты крепкий, выдержишь и эту дрянь.
И только на омытых ранах появилась белая плёнка, как Медведю уже пришлось вдохнуть в лёгкие то, после чего не каждый здоровый мужик на ногах останется. Что уж говорить о раненном... впрочем, на некоторое время Медведь точно вернётся в строй. Но выживет ли он потом? Шакал хотел в это верить, но... хемо-пёс полагает, Бог-Император располагает.
Поэтому в шею Медведя вонзился ещё и шприц.
– Как ты? – тихо спросил Шакал. – Если слышишь меня, кивни.
Медведь кивнул, а агония его прекратилась, по артериям заструились стимуляторы, в лёгких плёнкой осела химия, что будет всасываться в кровь ещё где-то час.
– Я... ничего... не вижу... – с трудом произнёс Медведь.
– Стреляй примерно в их сторону, – произнёс Шакал, после чего поднял большой палец вверх: – Вернулся в строй! ВЕРНУЛСЯ В СТРОЙ, КОРШУН!!!
– Я слышу! – рявкнул я, стреляя по-катачански, высунув лишь свой своё оружие из укрытия и чувствуя как крошащийся бетон стучит о мой шлем.
– Готово! – крикнул и Крыс, закончив менять коробку пулемёта Медведя.
И с безумным рёвом обожжённый и полумёртвый Медведь начал подниматься на ноги. Из старых ран вновь потекла кровь, от сваренного панциря отвалилась какая-то пластина, но как только загрохотал его пулемёт, то желание проклятых еретиков стрелять по нам тут же улетучилось. В это же мгновение вперёд рванул уже я, зная что Гнида не станет тормозить.
Стараясь передвигаться как можно ниже, я чувствовал что смерть свистела прямо над макушкой, пару раз что-то ударилось о мой шлем, может осколок, может пуля по касательной прошла. Но в бою побеждает не тот, кто прячется за укрытием. Как и результат битвы определяется не количеством бойцов, а тем сколько у тебя отморозков, что готовы запрыгнуть в сам ад и поставить его раком.
И удача всегда будет на стороне смелых, а ещё на тех, кто всегда заботится о том, чтобы у Гниды было дохрена химических гранат, что одновременно выводят из строя бойцов, так ещё и создают завесу.
– Ничего не вижу! Кхе... сука... кхх... – кашляя в свой примитивный респиратор из
