Пыль дорог - Баштовая Ксения Николаевна
Мириады пылинок вились в солнечном луче, проникшем в распахнутое настежь окно. Легкий летний ветерок лениво теребил тяжелые бархатные шторы. В дальнем углу на небольшой малахитовой подставке танцевала крошечная, не больше десяти дюймов, полупрозрачная девушка в белесом хитоне. Музыка, под которую она танцевала, раздавалась, казалось, со всех сторон. Впрочем, именно что казалось — в противоположном углу комнаты сидел, лениво дергая за струны лютни, молодой худощавый парень. Приятная мелодия рассыпалась легкими колокольчиками, но, несмотря на все старания музыканта, навевала на герцога Корелийского, хозяина апартаментов — черноусого мужчину, полулежащего в удобном кресле,— дикую тоску.
— Артаир, хватит! — наконец не выдержал он, хлопнув ладонью по подлокотнику.
Музыкант испуганно подскочил на месте и уставился на хозяина. Да и магическая игрушка, танцовщица, замерла в неестественной позе, вскинув руки к потолку и выгнувшись тугим луком.
— Может, что-нибудь повеселее, господин герцог? — осторожно поинтересовался бард.
— Не стоит,— скривился его собеседник.— Мало того что голова болит, так еще и этот чертов купец никак не прибудет. Где его черти носят? Через Тангер, что ли, добирается?
Музыкант собрался что-то ответить господину, но в этот момент в комнату вошел слуга и доложил о прибытии торговца. -
— Пусть войдет,— сказал герцог.
Диалог с господином Ронтом вышел очень коротким. Глава купеческой гильдии краснел, бледнел и заикался на каждом слове. Еще бы: такой человек позвал к себе. И конечно, все, что ни делает герцог Корелийский, правильно и верно. В самом деле, по городу уже второй месяц ходят слухи, что император собирается полностью изменить налоговую систему, убрав единый сбор и заменив все кучей мелких налогов, чуть ли не налог на воздух ввести. Да где это видано?!
Хотя при отце нынешнего императора именно так и было, но ведь столько лет прошло. И если герцог клянется, что при... новом императоре все будет благополучно, можно продолжать оказывать материальную помощь в осуществлении этих планов. Ну получит гильдия на сотню монет меньше — не обеднеет.
К тому же герцог подтвердит свое решение взять в жены дочь господина Ронта, когда все закончится. Его Найта станет дворянкой: на золоте есть, шелками да бархатом укрываться — что еще надо для счастья любящему отцу? Возраст значения не имеет, необходимо лишь обратиться за благословлением к жрецу Та-Лиэрна — и можно и до совершеннолетия обвенчать. То, что герцогу было под сорок, а девушке шестнадцать, счастливого отца тоже не останавливало. Главное, Найта будет дворянкой.
Господин Ронт ушел от герцога совершенно окрыленный.
Герцог же лениво потянулся и, взглянув на музыканта, усиленно делавшего вид, что он не присутствовал при разговоре и вообще ничего не видел и не слышал (впрочем, Артаиру можно было доверять как себе — он не предаст), направился в комнату в другом крыле. Эта комната была полной противоположностью той, которую только что покинул герцог: стены оббиты темными тканями, солнечный свет с трудом пробивался сквозь толстую материю портьер, а возле камина, горящего в летнюю-то жару, скорчилась в глубоком кресле худощавая женская фигура. Старуха вскинула голову, заслышав шаги, — несмотря на возраст, слух, в отличие от зрения, пока не изменил ей:
— Сын мой, это вы?
Герцог мягко подошел к креслу, присел на небольшой пуфик в ногах у женщины, стараясь держаться подальше от пышущего жаром камина:
— Да, матушка.
Он еще в коридоре сбросил колет на замершие в нише доспехи, но в комнате все равно было жарко. Увы, стареющая герцогиня не замечала этого, кутаясь во множество мехов и протягивая руки к камину. Остывающая кровь уже не грела.
— Зачем вы пришли, сын мой? — чуть хрипловато вопросила она, вскользь коснувшись ладонью черных волос мужчины.
— Лишь затем, чтобы сказать: в ближайшее время все будет кончено. Тролли будут мертвы. Вы ведь этого хотели, матушка?
— Мой дорогой сын, вы ведь знаете: все, о чем я мечтала, было только для вас.
Короткие слова уже отжившей свое старухи застывшими льдинками скатывались с губ, искривленных давней судорогой. И непонятно было, говорит ли она всерьез или насмехается.
Герцог помолчал, не в силах подобрать достойного ответа, а женщина между тем продолжала, вновь протягивая руки к камину и почти касаясь пальцами хищных языков огня:
— Слуги шепчутся о разном, Генрис. В том числе и о том, что вы наконец решили связать свою судьбу с некой женщиной. Это правда, что она купчиха? — Последнее слово старуха буквально выплюнула, как ругательство.
Герцог почувствовал, как у него начал дергаться глаз О чем еще могут шептаться слуги? Надо срочно провести чистку.
— О возможной свадьбе знает лишь отец потенциальной невесты, матушка. А этот торгаш нужен лишь до тех пор, пока дает деньги. Так что, боюсь,— мужчина лицемерно вздохнул,— он не переживет восстания. А раз о свадьбе никто не знает, то ее и не будет.
Старуха захихикала — словно кто-то принялся пересыпать в стеклянной чаше мелкие, не ограненные камушки:
— А я так мечтала о внуках!
Герцог чуть насмешливо покосился на нее:
— Вам мало бастардов в Корели, матушка?
— Не шутите об этом, Генрис! — неожиданно резко прокаркала старуха.— Ваши дети, слышите, ваши законнорожденные дети должны стать принцами!
Герцог улыбнулся, вставая на ноги.
— И они будут ими, матушка,— тихо промолвил он, коснувшись губами морщинистой руки.
— Идите, Генрис, и да помогут вам боги.
Гьерт никогда не был жестко централизованным государством, что совершенно не нравилось императору. В последние годы Его Величеством Констареном был принят ряд соответствующих мер, которыми гьертская знать была весьма недовольна. В самом деле, где это видано: пограничные сборы между герцогствами отменили, налоги за проход через города уменьшили, с кентаврами, окаянными дикарями, заключили перемирие, не оставив шанса нажиться на войне. Последней каплей, переполнившей чашу терпения знати, стала весть, что на ближайшем собрании Госсовета, которое состоится через две недели, император подпишет указ не только о полном изменении налоговой системы Гьерта, но и о преобразовании судебной: в каждую из земель будут направлены императорские судьи, которые будут подчиняться непосредственно императору. Следовательно, вопросы смертной казни и помилования будет решать лично император. Так недолго добраться и до изменения общего имперского законодательства. Этого нельзя допустить, никак нельзя!
Первый табор остановили в Корели. Затем пришла весть из Тангера. Вскоре откликнулся Картай. Следом за ним — Акшоон. Все безрезультатно. Отчеты отрядов, подчиненных заговорщикам, были одинаковы. Ни один из баронов не подходил. Лишь в Корели показалось, что подобрались наконец к тайне, найден тот самый орк, но, увы, тревога оказалась ложной.
К тому моменту как путешественники добрались до леса, Каренс проклял все. И гитару, на которой злобный и коварный менестрель заставлял играть ученика, и странного монстра, похитившего гитару, на которой злобный и коварный менестрель заставлял играть ученика, и менестреля, пытающегося найти странного монстра, похитившего гитару, на которой злобный и коварный менестрель заставлял играть ученика, и себя, следующего за менестрелем, пытающимся найти странного... В общем, понятно.
Причем проклял не один раз, и было за что. Кожа давно покрылась непробиваемой коркой пыли, смешанной с потом, во рту пересохло, а чертов менестрель, забыв про усталость, шагал и шагал вперед.
Нет, конечно, джокер путешествовал и раньше: в конце концов, родился он на окраине Гьерта, а к сегодняшнему дню успел побывать и в Алронде, и в Тангере, и даже пару раз попадал в Островную империю. Но дело-то в том, что во время предыдущих странствий джокер предпочитал путешествовать в более комфортных условиях. Всего-то и надо было, что накопить в очередном городке немного денег и отправиться в дорогу с каким-нибудь купеческим обозом. По крайней мере, тогда тебя не будут гнать вперед, не позволяя остановиться ни на минуту. Да и охрана какая-никакая есть. Так, к слову об охране.
