Бек Макмастер - Поцелуй стали
Блейд мучил ласками ее тело. Онория не могла пошевелиться, не могла дышать. Она открыла глаза и не сумела сдержать крика.
— Вот так, — прошептал господин хрипло и торжествующе.
Онория почувствовала, как он сжал свой возбужденный член сквозь штаны и сильно потерся о ее бедро. Одна мысль об этом распалила пленницу сильнее, ярче. Волна наслаждения зависла над ней на сокрушительную напряженную секунду.
А потом Онория закричала, прижавшись лицом к его плечу, чтобы приглушить звук. Ее жадное лоно сжало его пальцы, втягивая их. Это ощущение вдруг стало слишком острым и сильным. Боже милостивый, это слишком!
— Вот так. — Блейд терся о бедро, одновременно входя пальцами глубоко в лоно. Ласка, казалось, обжигала, но Онорию больше ничто не заботило. Ей было чертовски хорошо.
Блейд вскрикнул и застыл, пытаясь отдышаться. А потом вытащил пальцы, притянул ее к себе и укусил. Острая боль заставила Онорию открыть глаза.
Только через несколько долгих мгновений Блейд упал рядом, тяжело дыша. Его быстрое сердцебиение вторило ее. Когда наслаждение начало утихать, Онория спохватилась. Боже милостивый! Блейд сунул пальцы внутрь нее. И обнажил ее при свете дня! Бедра стали скользкими и влажными от удовольствия.
— Не думай, — низко и хрипло простонал он.
Откуда Блейд узнал, что происходит у нее в голове?
Он слегка прикрыл ей бедра юбками, хоть материя поддалась не сразу, затем прижался лицом к шее Онории. С каждой секундой наслаждение угасало, а она приходила в чувство. «Что же я наделала? Что мы наделали?»
Сила разрядки застала Онорию врасплох.
«Я позволила ему меня коснуться, попробовать. И, боже милостивый, я наслаждалась каждой секундой». Секс оказался вовсе не скупым механическим процессом, о котором она читала в книгах, а настоящим водоворотом потребности и желания, сметающим все на своем пути.
Онория почувствовала, как из волос посыпались шпильки. Чулок сполз и болтался где-то внизу, у лодыжки, прямо как ее хваленые моральные устои. Смятые юбки практически не закрывали ноги.
И Блейд — живой, дышащий, тяжелый мужчина — лежал рядом и уже сейчас вызывал в ее теле новые желания.
Что-то горело внутри, какое-то легкое ощущение неудовлетворенности. «Я хочу еще».
Какая шокирующая мысль. За пять минут Онория из уважаемой невинной девушки превратилась в похотливую растрепанную распутницу. Блейд оказался намного опаснее, чем она считала.
— Думаю… думаю, тебе лучше меня отпустить.
Блейд повернулся, поднял голову с подушки и сердито посмотрел на Онорию:
— Я ж сказал, не думай!
Его щеки порозовели, а губы припухли.
«Не смотри!»
Онория отвернулась. Влага между бедрами так некстати напоминала о случившемся, как и витавший в воздухе мускусный запах.
— Прости. Не сдержался, — пробормотал Блейд.
Он винил во всем себя. И пусть в глубине души Онории хотелось его помучить, она подавила порыв и повернула голову к голубокровному:
— Я тебя сама попросила.
Блейд удивлено округлил глаза.
— Но больше такого не случится.
Он прищурился и возразил:
— Ну уж нет.
— Не случится, иначе я разорву нашу сделку. Я не могу… — Онория задрожала. — Для меня это слишком.
Наслаждение заставляло желать большего. Даже сейчас ее тело беспокойно пульсировало.
Сколько пройдет времени, прежде чем она станет молить Блейда о большем? Одна мысль о том, чтобы погрузиться в водоворот желания, пугала Онорию до жути. За такое наслаждение она будет готова на все. Отбросит все свои принципы и попросит Блейда овладеть ею. Потеряется в чувствах к нему и потеряет собственное сердце. Нет, это слишком опасно. Ей и так забот хватает: Чарли, Лена, преследования Викерса. Стремительно заканчивающийся месяц, по истечении которого доктор Мэдисон сообщит властям о болезни ее брата. Как бы Онор ни хотелось свернуться в объятиях Блейда и прижаться к нему, это всего лишь эгоистичная потребность иметь что-то только для себя.
Онорию обжег гнев. «Черт бы побрал Лену! И Чарли! А особенно отца!» Вслед за этой вспышкой на нее накатило чувство ужасной вины. «Я не имела этого в виду. Просто хочу… Чего?»
Угрожающий и молчаливый, Блейд ждал ответа.
— Я не могу этого сделать. Пожалуйста, освободи меня, — попросила она.
— Онор.
— Прошу, — тихо повторила она. — Мне пора домой. Мой брат сегодня утром плохо себя чувствовал. Ты принесешь дневники?
Разочарование мелькнуло на лице Блейда, но он взялся за наручники, быстро повернул ключ и освободил пленницу. Она села, потерла запястья, попыталась разгладить юбки, но у нее закружилась голова.
— Погоди. — Блейд прислонил ее к своему плечу. — Лучше полежи чуток. Потому-то мне больше по душе кровать.
— Ты со всеми трэлями такое проделываешь?
Онория прижала руку ко лбу. Зрение затуманилось. Она чувствовала твердое и крепкое тело рядом. В глубине души ей хотелось прижаться щекой к плечу Блейда и опереться на него. Позволить ему взять на себя ее бремя. Онория жестко подавила это желание.
— Ниче такова. Обычно я не смешиваю секс и жажду крови.
— Как мне повезло.
— Да и мои трэли никада не вели ся так, как ты, — прорычал Блейд и с дьявольской грацией соскользнул с постели. Похоже, он уже полностью восстановился.
— Сколько нужно ждать? Мне пора домой.
— Я притащу дневники, а там глянем, удержишься ли ты на своих двоих. Уилл проводит тя домой.
— Уилл будет в восторге, — язвительно ответила Онория и тут увидела лицо Блейда. — Извини, это было грубо с моей стороны.
Блейд пожал плечами:
— Уилл ток мя защищает. Вервульфены шибко пекутся о своей семье.
Интересная новость. Блейд считал всех своих подчиненных, плюс, разумеется, Эсме, семьей. На Онорию накатила острая тоска, которую она быстро придушила на корню. У Блейда своя небольшая семья, у нее — своя. И вдруг с ослепляющей ясностью Онор осознала: возможно, он понял бы, что она пытается сделать.
И все же… у нее не хватило смелости открыть рот и попросить его о помощи. А если он не поймет? А если потеряет самообладание, как уже бывало, и убьет ее брата?
— Онор?
Блейд внимательно наблюдал за сменой эмоций на лице гостьи.
— Значит, подожду, пока Уилл не разрешит мне уйти, — прошептала она. Трусиха.
Блейд еще минуту смотрел на нее, будто ожидая, что она скажет что-то еще, а затем его взгляд стал непроницаемым.
— Да будет так.
Глава 17
Эсме не услышала шагов господина, усердно вымешивая тесто и напевая себе под нос. Блейд прислонился к дверному косяку:
— Довольна?
Экономка вздрогнула и прижала испачканную в муке руку к груди.
— Боже, Блейд, не подкрадывайся так. — Она посмотрела на него с улыбкой на губах. — А ты поел. Вопрос в том, доволен ли ты теперь?
«Да, и слишком».
— Пришлось подзакусить. Она обездвижила мя каким-то чертовым зельем.
Эсме открыла рот и закрыла.
— Ты был с ней осторожен?
— Куды уж осторожнее.
Блейд провел рукой по лицу, чувствуя покалывание отросшей щетины. Опыт с Онорией не прошел для него даром. Он все еще был голоден, но теперь желал плоти. Сладкая кровь Онории едва утолила его жажду. Он все еще чувствовал привкус на губах, а запах ее возбуждения буквально прилип к нему, доставляя дополнительные мучения.
Вот дерьмо! Он знал, как ведут себя некоторые люди во время кормления. Но Онория едва не рвала простыни, выгибала спину и приподнимала бедра. Как, черт возьми, он сдержался?
«Потому что хочешь, чтобы она тебе доверяла».
Блейд почесал грудь и снова нахмурился. Это стремление было настолько важно для него, что ему удалось оттащить себя от края, когда он уже мог овладеть Онорией… И уничтожить ее доверие к нему навсегда.
— Ты о чем-то задумался. — Эсме снова принялась месить тесто. — Блейд, что происходит в твоей голове?
Он прижался бедром к скамье. Вероятно, Эсме единственная, кто мог задать этот вопрос и рассчитывать на ответ.
— Я ее едва не взял.
— Ага, но ты сдержался. Что же тебя остановило?
— А хрен его знает. Терплю. Пытаюсь завоевать ее. Частенько сумневаюсь, что она ваще сдастся.
Эсме счистила тесто с рук, вытерла их тряпкой, повернулась и обняла господина:
— Она же на тебя действует, верно?
Блейд посмотрел в ее невозмутимое лицо:
— С ней все хуже. Я тока кормился, а хочу еще. Как бы не сорваться.
— Но ты все-таки сумел с собой совладать.
— На этот раз.
И уровень вируса в его крови все рос.
Эсме поцеловала Блейда в лоб.
— Не сомневайся в себе. Ты хороший, Блейд. Я знаю, какой ты сильный. Все равно тебе придется подождать месяц, прежде чем сможешь снова от нее кормиться. Возможно, за это время она к тебе привыкнет.
— Може. — Если только он продержится целый месяц, не потребовав еще. Никогда в жизни ему так не хотелось нарушить собственное правило. — Она хош вернуть дневники.
