Стратегия. Русский Союз - Денисов Вадим Владимирович
— Да с кем тут драться, никакой литовки, одна малолетка или пенсия, — отмахнулся Гоблин, энергично разрывая в куски несколько толстых стеблей зеленого лука. — Не вижу противника.
— Казачки будут, а там здоровые ребятки попадаются, да и у сербов на тебя зубок точен, приложат, — осторожно глянув в рюмку, возразил я, не вызвав, впрочем, у Сомова бойцовского интереса.
Мишка лишь хмыкнул, не проймешь.
— Пантелей Федорыч уже тут — значит, и остальные Пантюховы подтянутся, — тихо хохотнул Кастет. — Как ты, Миша, смотришь на дуэль с Глебушкой?
Там не просто кабан и не просто гризли. Там двуногий пещерник.
У кержаков с Кордона все мужики вполне. Медведи, елки, лучше бы вам при контакте мимо пройти. Но Глеб Пантюхов выделяется даже среди своих, его только бензопилой можно срезать — чудовищная мощь в этом потомке староверов, природная, генетическая.
— А че вы сразу в крайности, — забормотал Гоблин, — я со скалами не воюю. Ладно, вы правы, тем более что я уже намахнул с Закиром. По маленькой — и айда на дорогу, там встретим, едут уже, чую…
Степенно шествуя на выход, мы прошли мимо большой группы молодых женщин, и прошли не без потерь: Ольга Лунева громко окликнула мужа, и Кастет тут же смиренно смылся, бессовестно бросив друзей. Женщины тоже тренировались — меленько, аккуратно и грамотно, все культурно, никаких «закустьев». Если мужики в лобовую пытались подлетать к столам с целью защемить с тарелок закуски для святого, то женщины поступали элегантно. Подходили к суетящимся на выходе из таверны немцам из персонала, щипали их за бочок, весело поддавали бедром и тут же без труда получали желаемое, да еще и на красивых тарелочках, празднично уложенное.
— Глядите, девочки, Гоблин бритый, чудеса!
— Но опять не в гражданском, охламон.
— Что за жилетик такой, как у слесаря ЖЭКа. Мишенька, давай приодену!
— Как бабай…
Сомов притормозил, приосанился.
— А я фольклорный элемент, у меня есть документ! — гордо процитировал Гоблин. — Я ва-аще могу отседа улететь в любой момент!
На дороге никого пока не было, одни машины. Много. Непривычно много.
Это зрелище стоящих у обочины автомобилей, пожалуй, первый раз собранных вместе в таком количестве, моментально накинуло на меня пелену ярких урбанистических воспоминаний, я даже посмотрел на горизонт, ожидая увидеть в вечернем небе яркое зарево огней огромного города. И увидел! — воображение памятливо показало мерцающий световой сегмент, ну точно, это же столица за дальним лесом светится, а народ… просто отъехал в проверенный придорожный ресторан, нормальный такой корпоративчик.
Я спросил сам себя: а хочется ли тебе вернуться на Землю, Юра?
Подумал и решил — хочется. На недельку.
Походить по дневному Питеру и по ночной Москве, вдохнуть запах мегаполиса, пошататься по магазинам, просто поглазеть, один хрен денег вечно нет. Сейчас, правда, с этим нормалек. Пожить несколько дней в крутой гостинице, когда все вокруг тебя услужливо скачут, поглядеть на снующих людей с липовыми, бесполезными заботами — они и не знают про это… Пожить и вернуться сюда. Что я там имел? Злость и раздражение: от политики и СМИ, от собственного начальства и бытовой неустроенности, от накатывающих на мир проблем, от вечернего безделья, мимолетных знакомств и потери друзей, уезжающих или спивающихся. Работа? Максимум — инженером-наладчиком на ГТРК, если повезет, или на РТПЦ какой-нибудь. В начальники я в жизни не выбрался бы, принцип отбора известен: в главарях не лучшие спецы, а лучшие «кроилы».
А Замка там нет.
А Сотниковы упрятаны в ссылках на самых задворках.
Ни честных войн, ни честного развития. Болото, вата, засыхающий клей. Не хочу.
Но на недельку можно бы.
Я глубоко вдохнул чистый вечерний воздух.
«Гамбург» по контуру фасада горел огоньками, хозяева зажгли иллюминацию, вспыхнули и три прожектора на блоке. Рядом со зданием поста темнела зловещая тушка бронеавтомобиля, дополнительно обшитого легкой броней, и вообще круто заряженный апгрейдами, такой трендовый БТР-40 стоял на усилении у блокпоста — Бероев сюда бронетехнику пригнал.
Руслан и раньше практически не пил, а после травмы врачи ему категорически не советуют алкоголь, так что майор привычно трезв и привычно же ответственен: мероприятию присвоена категория повышенного риска, все войска анклава подняты по повышенной готовности. В самом Замке сдвоенный караул, патрули в разгоне, мангруппа разбита на две части — одна здесь, другая в Белой Церкви, на «шишиге».
— Садись, не тоскуй, не ты первый, не ты последний! — Гоблин уже запрыгнул на сиденье «виллиса». — О, сюда прыгай, самое удобное место. И видно все.
Тачка получилась на зависть.
Я погладил ствол диковинного пулемета, чуть качнул его на турели — грозно смотрится, — попробовал на жесткость крепление двух антенн. Над лобовым стеклом появилась новая дуга с люстрой: сталкеры частенько ночами мотаются, — впереди над лебедкой встал дюралевый кенгурятник. Темно-бежевые пятна специальной пленки грамотно разбили силуэт машины, жаль, в темноте не видно.
— Как рации работают?
— На зашибись, братан! Кастет машину укомплектовал по полной, даже генератор припасен. — Сомов показал внутрь кузова. — Автономны, как подлодка. В принципе, если Командор нас с поводка спустит, можем на двух машинах и сами до Дели доехать, без байды. Даже на одной можем.
Герой какой.
— А тент куда дели?
— Так Кастет уже слепил новый из кевлара, в цвет, как и хотел, сегодня отволокли куль к Демьяну, люверсы бить.
— Так все равно пулю не удержит.
— В скатке удержит. Да и не для того кроили: по кустам летать самое то, не порвется, через любую чащу можно вваливать.
Ожидая Костю, мы разлили еще по рюмочке, на две трети.
На втором кружке вкуснейшего рулета вдали показались прыгающие по дороге огни автомобильных фар, стремительно приближающиеся с юга.
— Едут! — вскочил я, чуть не выпав из кузова.
— Не подпрыгивай, это шериф, один, его «Урал», не различаешь, что ли?
Сомов прыжком соскочил на землю, замахал рукой с зажатым включенным фонариком, показывая, что здесь в цепи застывшего автотранспорта есть свободное местечко. Полицейский мотоцикл с коляской притормозил, мигнул фарой и медленно подкатил к нам, правильно поняв жесты сигнальщика, Уксусников аккуратно втиснулся в небольшой разрыв, ему хватило. Поздоровались.
— Ничего себе… — пробормотал шериф, несколько растерянно оглядываясь вокруг. — Да тут платную парковку можно строить!
— Где помощников потерял, командир?
— Минкин у церкви, молодых сопровождает, Потехин на «камушке» на скандал поехал, я сюда, проверить. А че вы тут делаете?
— Да тебя ждем, проверяльщика сильно не хватает, — серьезно сообщил Сомов. — Давай к нам, есть тема.
И показал пальцем на разложенное по кузову.
— Вы че, ребята, какая такая тема, я же за рулем! — быстро понял шериф, девственно замахав руками.
— Брось, событие экстраординарное, праздник всего анклава, можно сказать, — помог я. — Тут трезвых нет и не будет в ближайшие часы, один Бероев с бойцами, вот пусть и бдят. Отдохни, Петр Игнатьевич, действительно, сегодня имеешь право.
— Мент ты или не мент! — презрительно выдал Гоблин главное. — За рулем он… Культурно же сидим.
Уксусников странно посмотрел на нас, словно решая тяжкую задачу: арестовать наглецов сразу или простить по недомыслию за необдуманные слова, но вдруг резко махнул рукой:
— Давай, ребята, устал уже, честное слово! Ох. Как они все назад поедут, я же не прослежу.
Похрумкав огурцом, шериф взял кусок рулета, осмотрел, усмехнулся, сунул в рот.
— Знаете, а ведь я сегодня знак поднимал. Ну, тот, старый, помните, что за Кордоном стоит. Тыщу лет его никто не трогал — и вот опять уронили. Теперь думаю, что это — хулиганка, или кто мне сигнал подает.
Я заметил, как резко посерьезнел Гоблин.
— Присмотримся, шериф, обещаю. Походим мимо.
