Бек Макмастер - Железное сердце
Уилл натянул рубашку, а Онория встала на цыпочки и прижалась губами ко рту Блейда. Так хотелось схватить Онор за плечи и спросить, где ее носило, когда Лена истекала кровью в переулке. Уилл знал, что старшая сестра не виновата; так сложились обстоятельства. Но ярость этого не признавала. Инстинкт боролся с логикой, и волчья сущность была слишком сильна, чтобы не следовать инстинктам. «Надо отсюда убираться».
– Уилл, куда ты? – спросила Онор, краем глаза заметив движение. Ее улыбка была почти такой же, как у младшей сестры, но намного искренней.
– У меня урок с Леной.
Та дернула головой и покраснела. Затем посмотрела ему в глаза и с ледяным презрением вздернула подбородок. Холодная, неприступная, бесстрастная.
Судя по запаху, она обиделась.
– Не хочешь узнать о письме, которое ты мне передал? – спросила Онор. – Я продвинулась в расшифровке.
Лена побледнела и недоверчиво округлила глаза.
– Позже, зайду опосля урока.
Онория что-то прошептала Блейду, пока Уилл шел к двери. Лена убралась с дороги, будто опасаясь, что он ее коснется. «Слишком поздно, милая». Он уже касался ее руками, губами и зубами.
И это не должно повториться.
Ее присутствие доводило его до безумия, едва не толкнуло с обрыва. Она была слишком опасна, слишком сильно возбуждала. Даже прошлой ночью, придя в себя после вспышки страсти, Уилл увидел следы укусов и синяки на бледной коже Лены. Вервульфены в таком состоянии проходили через огонь, теряли конечности, даже не сознавая боли. Ярость и дикость приводили к поступкам, о которых Уилл не мог вспомнить, не говоря уже о том, чтобы управлять собой.
Нет ничего хуже, чем увидеть кровь Лены или страх в ее глазах. Как бы Уилл не хотел ее, себе он не доверял.
А еще существовал риск заражения.
Уилл глубоко вздохнул и подал Лене руку:
– Идем?
Большего он от нее не получит. Лишь случайные прикосновения, взгляды украдкой. И отчаянную боль желания в груди и члене.
– Конечно. – Легонько коснувшись его руки затянутыми в перчатку пальцами, Лена вышла с ним за дверь. Но сделав всего три шага, вырвалась и развернулась. – Ты ей рассказал?
– Не здесь.
Блейд услышит.
Натянутая как струна, Лена гневно подхватила юбки и зашагала вперед.
– Куда?
Задумавшись, Уилл положил руку ей на талию и повел в сторону кухни:
– Во двор. Подожди меня там. Надо кой-че захватить.
Лена оглянулась через плечо и сердито блеснула черными глазами.
– Что такое? Уилл, мы тратим драгоценное время. Ты хорошо справился на приеме, но нам с тобой надо кое-что уладить.
– Эт важно.
Внимательно посмотрев на Уилла, она всплеснула руками и вздохнула:
– Почему нет? Неси. Чем скорее мы закончим, тем скорее я вернусь домой. Мне надо подготовиться к ужину, который устраивает Лео.
Уилл намеренно обидел ее прошлой ночью. На мгновение ему захотелось схватить Лену за руку, сказать, что был не прав, и извиниться. Зацеловать ее так, чтобы она снова ловила ртом воздух и плавилась от его прикосновений.
Но лучше пусть злится.
Ради них обоих.
Дождавшись, пока упрямица выйдет во двор, Уилл бросился наверх за сумкой, которую оставил в гостиной Блейда. Во дворе Лена ходила из угла в угол, скрестив руки на груди с грустным задумчивым выражением лица.
Однако стоило ей заметить Уилла, всю грусть как ветром сдуло. Лена презрительно посмотрела на сумку.
– Я не могу принимать личные подарки. Особенно от мужчины, который не ухаживает за мной. – Ее голос был ледяным. – Мы же не хотим снова совершать намеренных ошибок?
Наверное, отдавать ей пистолет сейчас равно самоубийству.
Уилл закусил язык и вытащил из кожаной сумки полотняный мешочек.
– Прикупил тебе. Еще не закончил с ним, но чем скорее ты научишься его использовать, тем лучше.
– Что это?
Он открыл мешочек. Пистолет блеснул на грубой тряпке. Перламутровая инкрустация преломляла слабый солнечный свет на полдюжины радуг.
– Пистолет? Ты даришь мне пистолет? – озадаченно спросила Лена.
Уилл схватил ее за руку и вложил оружие в ладонь.
– Маленький, так шо поместится в сумочку. Стреляла када-нить?
– Не говори глупостей. – Лена округлила глаза. – С чего бы мне уметь пользоваться пистолетом?
– Онория же умеет.
– Ее научил отец, но на меня у него времени не нашлось.
Уилл погладил большим пальцем ее костяшки.
– Почему?
– Мне никогда не хватало мозгов, чтобы понять его работу или хотя бы половину того, что он говорил. Мой отец слыл знаменитым изобретателем. У нас почти не было ничего общего.
– Ты умна и разбираешься в часовых механизмах.
– Бесполезное хобби. – Лена опустила пистолет. – Его бы это не впечатлило. Он бы сам справился, причем в два раза быстрее, чем я. Ты не понимаешь.
– Не понимаю? – Уилл понизил голос. – Я вот не умею с ними возиться, хоть видал, как ты игралась на ковре с кусочками, собирая их, точно мозаику. А я в энтом не секу.
– Да, но у тебя есть другие таланты. – Лена даже не сознавала, что он все еще гладит ее руку. – Ты сильный и ничего не боишься. Ты мог бы убить человека голыми руками. – Что-то мрачное появилось в ее взгляде. Эти тени приводили Уилла в бешенство. – Ты мог бы убить голубокровного. Знаешь, я ведь тебе завидую.
– С энтим ты мож быть сильной и бесстрашной.
Лена успокоилась и посмотрела на пистолет, явно видя его в новом свете.
– Думаешь, я смогу убить им голубокровного?
Уилл попытался не обращать внимания на то, как ее слова скребут по нервам.
– Когда я с ним закончу. Переделаю его, как твой отец оружие Онории. Она научила меня варганить те пули. Видал, как они сносят голову голубокровного. Взрывается, точно гнилая дыня.
Лена поежилась:
– Наверное, ужасное зрелище.
– Тебе над выстрелить тока раз.
Странный свет зажегся в ее глазах. Она несомненно представляла, как голова Колчестера разлетается, как рассеивается дым из пистолета.
– Научи меня.
Уилл осмотрел двор. Кирпичные стены поднимались почти на три метра. Кошак – огромный потрепанный кот, считавший Блейда своим слугой – прошел по верху, глядя на них уродливым зеленым глазом.
По кладке и железным воротам в завитушках стелился плющ. Маленькие горшки с травами и цветами придавали уюта – Эсме пыталась превратить Логово в некое подобие дома.
Уилл перекатил винную бочку к дальней стене, затем достал одну из пустых молочных бутылок, которые собирала Эсме.
– Вот, мы попробуем с энтим, – сказал он, ставя емкость на бочку.
– А разве мы не всполошим окружающих?
– В трущобах? – Уилл выгнул бровь. – Стоит им заслышать выстрел в Логове, они быстро бросятся наутек, подальше от заварушки.
Лена направила пистолет куда-то на бочку.
– С чего начнем?
– С пуль. – Уилл был не в силах оторвать от нее взгляд. «Я вызвал улыбку на ее лице. Прогнал тени». Сунув руку в карман, он выудил несколько пуль. – И механизма пистолета.
Дикий свет в ее глазах опьянял. Уилл положил пулю на протянутую ладонь. Лена не замечала его учащенного дыхания, глядя на пистолет, будто задумавшись, что с ним делать. Он никогда не видел ее такой, разве что вчера в спальне. Такой живой, такой страстной, полной радости.
Бесстрашной.
Хотелось, чтобы она всегда так светилась. Колчестер угрожал лишить ее радости, но Уилл не позволит. Прежде убьет.
Лена почувствовала его взгляд и подняла голову. Сияние слегка потухло.
– Что такое?
Она его не простила. Возможно, никогда не простит. Уилл втянул воздух и указал на пистолет:
– Ты его неправильно держишь. Дай покажу.
Он защитит ее или научит защищаться.
От Колчестера.
От мира.
От себя самого.
***
Онория подобрала юбки и устроилась на коленях Блейда. Тот откинулся в кресле, понимающе глядя на нее и улыбаясь.
– Че ты задумала?
– Ничего, – невинно ответила Онор, играя с его воротником, поглаживая шелковую рубашку и грубый бархатный сюртук.
Блейд так и не изменил любви к кричащим материям, несмотря на все попытки на него повлиять. И Онории это даже нравилось. Раньше, увидев расшитый красный сюртук, она вскидывала бровь, не веря, что кто-то может носить подобное, но теперь он стал ей таким же привычным, как и лицо мужа.
Прикосновение бархата и грубых ниток вышивки к ее коже… Онор это даже доставляло удовольствие.
– Неужто? – протянул Блейд, притягивая ее за руку. – Я знаю, когда твой дьявольский умишко на чем-то зацикливается. Прям слышу, как шестеренки…
Тишину разорвал взрыв.
Когда Блейд бросился к окну, Онория упала в кресло, задев ногой чайный сервиз. Чашка упала и разбилась.
– Что такое? – воскликнула Онор. Осколки фарфора хрустели под ногами. – На нас напали?
