Путанабус. Две свадьбы и одни похороны - Старицкий Дмитрий
Размеры лагеря были метров сто на шестьдесят. Кроме большой стоянки для транспорта — машин так на дюжину, по периметру лагеря стояли на высоких столбиках девять домиков, типа бытовки-балка, закрытых на внутренний замок с убранными трапами. Мы их вскрывать не стали. Около стоянки для транспорта еще возвышался на каменном фундаменте морской двадцатифутовый контейнер, наверное в качестве полевого склада. Тоже закрытый. В торцевом конце, за домиками, располагались в противоположных углах дощатый туалет на четыре очка над выгребной ямой и душевая, также на четыре места, но без воды. Своего источника водоснабжения в лагере не было. Ни колодца, ни скважины.
Внутри периметра домиков были также расчищенные площадки под палатки, несколько обложенных камнем кострищ, больше напоминающих барбекюшный мангал, чем походный очаг, и поленница сухих дров, прикрытая сверху чем-то вроде рубероида. Никакой стационарной кухни не обнаружили. Возможно, она была в одном из домиков. Одно место под палатку было очень большим. Видимо, тут располагалась столовая или что-то типа камералки.[116] Что тут осталось от мифического Чамберса, а что было привнесено позже орденскими охотниками — уже не понять. Что точно было на совести охотников, так это свежевыкошенная трава по всему лагерю и метров на тридцать от периметра снаружи. И свежие угли в кострищах. В последний уик-энд лагерь явно посещался, но культурно. Мусора нигде не было. А около склада стояла железная бочка для его сжигания.
Радовало это место тихим, ласковым, но постоянным продувом, который не давал скапливаться над нами насекомым.
— Жорик, а как они тут без воды обходятся? — спросила подошедшая Наташа Синевич.
— Очень просто. Прицеп-термос типа квасной бочки. Помню, в археологической экспедиции на Тамани таких у нас в лагере было две. Одна на три тонны — для хозяйственных нужд, и вторая — такая, с какой в городе квас или пиво продают в разлив, — для питья. Старый, проверенный способ. Главное, чтобы источник воды был не очень далеко. Хотя в Казахстане, ребята рассказывали, они воду питьевую привозили за шестьдесят километров с полустанка. Все колодцы в округе были солеными, только овцам пить.
— Там что, совсем нет колодцев с питьевой водой? — Наташа сделала круглые глаза.
— Есть, но их место казах никому не выдаст, как белорусский партизан — свой отряд в гестапо.
— Как все странно, — Наташа задумалась, чуть скривив красивые губы.
— Ничего странного: геологи приехали и уехали, а для казаха вода — это жизнь. Их с детства учат хранить тайну колодцев. Тысячелетиями. Ладно, иди, помоги там девчатам с едой. Я проголодался. — Тут я приобнял девушку и другой рукой погладил по тугой попке.
— Э-э-эй. Не распаляй меня, — оттолкнулась от меня Наташка. — Сегодня не моя очередь, так и нечего меня дрочить понапрасну.
И засопела обидчиво так, брызнув гневным взглядом. При этом стала еще краше. Было б время, только и дразнил бы ее, чтобы насладиться эстетически.
Но она отвернулась и, закинув на плечо карабин, пошла к костру.
Плавно так.
Павой.
Лебедушкой.
Хороша, стервь! На одних поглядушках обкончаешься.
Чтобы прийти в себя, пришлось намочить платок холодной водой и обтереть лицо. Заодно и от пыли.
Новая Земля. Плоскогорье между территорией Ордена и Южной дорогой. Старый лагерь Чамберса.
22 год, 31 число 5 месяца, среда, 19:00.
После сытного, хорошо приготовленного обеда из трех блюд все немного расслабились, кроме Бисянки. Та, поблагодарив поварих, взяла свою «светку», бинокль и молча полезла на контейнер.
— Таня, ты ничего не забыла? — крикнула ей вслед Роза.
Та непонимающе обернулась и пожала плечами.
— Ты нам оттуда в случае чего кричать собралась? Аукать, как в тайге? — Роза уперла руки в боки.
Таня смутилась и пожала плечами.
— «Ходилку» в автобусе возьми с зарядки, — посоветовала Анфиса, выглянув из автобуса, — в нее даже просто шептать можно. И враг не засечет, если больше трех километров от тебя будет, — повторяла она заученный у Профессора урок.
Пока все играли в «Страну советов», Булька подсуетилась и принесла Тане из автобуса обрезиненную мобильную рацию и гарнитуру, которую тут же одела на нее, сняв с Тани пробковый шлем.
А Дюля принесла коврик из пенки.
— На голом железе нам, бабам, однако, сидеть не след. Вот, — сказала внушительно.
Сгрудились вокруг Бисянки практически все, кроме дежурных, которые мыли посуду. Таня стояла, переглядываясь поочередно со всей толпой, потом сказала:
— Я что, на войну ушла — так меня провожать? Я всего лишь на пост, с которого подъезд к нам далеко виден. Там, наверху, даже кресло есть, неужто никто, кроме меня, его не заметил? Однако…
— Ладно, Тань, хоть ты и во всем права, но не создавай толпу. — Я подхватил легкую Бисянку на руки и забросил на крышу контейнера вместе с винтовкой. Потом передал ей коврик и рацию. — В случае чего ты не голосом надрывайся, а просто маякни тангентой три раза. Поняла?
Бисянка, наклоняясь с крыши, кивнула. Глаза зеленые, глубокие, серьезные. А сама красивая — умереть, не встать. Особенно с этим тропическим пробковым шлемом.
— Ну и ладушки, — подмигнул я ей.
Потом обернулся к остальной толпе.
— А вам делать совсем нечего? Сейчас быстро работу найду, — пригрозил.
Девчата стали разочарованно расходиться. Скучно им тут. Да и шаблон цивилизованной жизни активно присутствует: раз выбрались на природу, то это или пикник, или шашлык, или то и другое вместе. Развлечение, одним словом. А у нас тут не развлекаловка, а отдых перед тяжелым переходом.
Дежурные за это время опять заварили кофе со сгущенным молоком и приступили к раздаче чистых кружек.
Приказав отнести маленький термос Бисянке, сел у костра на поваленный чурбачок и закурил.
Хороший кофе, хорошая сигарета, прекрасная компания красивых женщин. Что еще надо для счастья? Рюмку выдержанного коньяка и чтобы враги на хвосте не висели.
Но помедитировать всласть мне не дали.
— Жора, что у нас дальше по программе? — спросила Альфия. Сегодня она на редкость серьезна. Без обычного для нее ерничанья.
— Дальше… — Я затянулся, долго выпуская дым, чтобы понятнее сформулировать то, что хотел им сказать.
— Про «дальше» могу сказать только то, что ролевая игра в «Гарем» кончилась.
— О-о-о… — засияла глазами Булька. — А какая теперь у нас будет ролевая игра?
Она явно настроилась на дальнейшие сексуальные игры, а их разнообразие ее только тешило. Пришлось обламывать.
— Теперь будем играть в ролевую игру «А зори здесь тихие».[117]
ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ
Новая Земля. Плоскогорье между территорией Ордена и Южной дорогой. Старый лагерь Чамберса.
22 год, 32 число 5 месяца, четверг, 3:00.
Эту ночь почти не спал, и не потому, что с бабой кувыркался, а потому что, пока девки «давили массу», с волнением тщательно сканировал эфир на всех диапазонах, пытаясь подловить возможных преследователей на переговорах. Но, видать, не судьба. Ничего, кроме эфирного треска, не расслышал. Иногда музыка попадалась — с Нью-Рино трансляция, хороший такой джаз, диксиленд новоорлеанский.[118] Но слушать его было недосуг.
От Баз мы оторвались уже достаточно далеко, а между собой нашим возможным преследователям и надобности, может быть, нет эфиром пользоваться. В одной куче все спят. Один я, как последний задрот, тут с аппаратурой трахаюсь.
Паранойя, скажете? Может быть, может быть, хотя отсутствие паранойи еще не означает, что вас не преследуют.
К трем часам ночи я все же сломался. Растолкал Розу и приказал заняться тем же самым уже ей, разделив дежурство с другими обученными девчатами до утра.
