Странный приятель.Тайна Врат - Чекрыгин Егор
Еще неплохо смотрелся пожар в сарае, где Готор что-то делал с этим маслом. В огне была уничтожена четверть привезенного запаса. Зато приятели и занятые на постройке дороги и мостов работяги смогли оценить поистине впечатляющую высоту пламени и густоту дыма!
Ну а самому Готору пришлось еще раз смотаться в столицу и один раз в Идиику — главную базу тооредаанского флота — согласовывать с адмиралом оу Ниидшаа размещение деталей брандеров на кораблях и тактику применения суденышек. Адмирал, кстати сказать, вообще сомневался в целесообразности использования этих посудин. Не вообще, а конкретно в этом случае. Но Риишлее был весьма впечатлен победой, одержанной в бухте Лиригиса, и потому особенно настаивал на применении брандеров.
И вот где-то на исходе этих трех месяцев к причалам фааркоонской верфи Дома Ваксай подошли два корабля не очень понятной наружности. С виду вроде и купцы, но с двойными батарейными палубами, а также с обводами и парусным вооружением, позволяющими совершать довольно смелые маневры.
Естественно, они не остались незамеченными местной публикой, и многочисленные моряки всех возрастов и рангов после длительных дебатов пришли к выводу, что подобная конструкция и оснащение, конечно, существенно снижают количество товаров, которые можно перевести на этих посудинах, зато худо-бедно гарантируют защиту от пиратов. Многих это заставило воспрянуть духом в надежде на скорое возрождение торговли и появление долгожданной работы, когда таких судов настроят побольше.
Что именно делали на верфи с пришедшими кораблями, которые с виду казались вполне новыми и крепкими, так и осталось неизвестным. С тех пор как тут стала заправлять дочь покойного Дрисуна Ваксай (которая, по слухам, вроде и перестала быть хозяйкой, но почему-то осталась кем-то вроде управляющего), работающие там мастера предпочитали помалкивать о своей работе, а на прямые вопросы честно отвечали, что Одивия Ваксай обещала вышвырнуть любого, кто сболтнет хоть слово о делах, творящихся на единственном предприятии города, где еще можно получить хорошо оплачиваемую работу.
— Баба! Что с нее взять?! — обмозговав данную ситуацию, вынесло вердикт общество, поняв, что работники ничего не скажут, ибо терять заработок в такие времена было чистым самоубийством. Но слухи о постройке кораблей новых типов (авторство этих слухов ожидаемо принадлежало Готору), тем не менее продолжали гулять по городу, обрастая просто невероятными подробностями.
А потом, как-то на рассвете, без каких-либо предварительных извещений о времени своего отплытия и пункта следования корабли покинули Фааркоон, не взяв ни дополнительных пассажиров, ни попутных товаров, как это обычно делали торговые суда, чтобы извлечь максимальную выгоду из рейса.
К тому же так и оставшиеся неизвестными владельцы судов как-то сумели договориться с Королевским портовым управлением, выпустившим «купцов» без таможенного досмотра. Потому что таможенники тоже упорно молчали, игнорируя даже прямые вопросы изнывающей от неизвестности публики.
И в городе стало как-то скучновато. Может, потому что одновременно с судами исчезли и два героя, постоянно подкидывающие дрова в пожар фааркоонских пересудов? Стало только известно, что вместе с этими оу исчезла и небольшая артель работавших на верфи мастеров. Опять же, по слухам, все они отправились не то в столицу, не то в западные джунгли, может, строить новый дворец Риишлее, а может — добывать золото и алмазы. Общественность Фааркоона обсуждала разные версии событий, но как-то вяло, скорее по привычке перетирая косточки двум ярким личностям, в кои-то веки всколыхнувшим уездную дремоту.
Общественность так и осталась в неведении, что спустя неделю оба таинственных корабля вошли в состав каравана из еще трех судов схожей конструкции, двигавшихся на север. А где-то недалеко от порта Лиригиса к ним присоединилась небольшая эскадра из шести вымпелов, чьи трюмы были забиты солдатами с Зарданского плоскогорья, которым лишь изредка позволялось появляться на палубах, и то только тогда, когда вблизи не было посторонних кораблей.
Впрочем, караван судов, идущих хоть и под разными флагами небольших государств Южной Земли, но явно вместе, двигался по столь необычному маршруту, что даже в таком узком, но весьма насыщенном торговыми путями месте, как океан между владениями Кредона на обоих материках, умудрялся почти ни с кем не встретиться. Что бы там ни говорили о простолюдинах, а капитан Маб хорошо знал свое дело. Он учел даже самые мельчайшие детали и так проложил свой маршрут, чтобы не встретиться ни с торговыми караванами, ни с рыбацкими флотилиями, не говоря уж о том, чтобы оказаться в видимости хорошо населенных участков берега. Опасные места суда или проходили по ночам, или огибали по большой дуге, из-за чего плавание, на которое обычно уходила лишь пара недель, продлилось почти месяц.
Обойдя северо-западную часть Старых Земель, караван двинулся дальше на север и обогнул архипелаг Тинд с его наиболее суровой и ненаселенной стороны. Тут уж особо прятаться не было никакой необходимости — в эти безжизненные края редко кто заходил сразу после сезона зимних штормов. Холод, частые шквалы и постоянная опасность наткнуться на плавучие глыбы льда отпугивали нежелательных посетителей как минимум до осени, когда следом за мигрирующими тюленями в эти края устремляются добытчики мяса и шкур.
Увы, но многочисленные болезни, начавшиеся среди экипажей и пассажиров тооредаанских кораблей, подтвердили истинность зловещей репутации этих мест. И хотя все «путешественники» были обеспечены теплой одеждой, а в караване помимо судовых были еще и военные лекари, вооруженные лучшими достижениями передовой науки, примерно три десятка теплолюбивых тооредаанцев-южан упокоились в ледяных безжизненных просторах северных морей, а еще около ста были весьма ослаблены из-за болезней.
Среди десятка самых северных островков архипелага Тинд, представлявших собой обычное нагромождение камней, один все же обладал определенным достоинством — очень удобной бухтой, прикрытой от жутких северных ветров высокими скалами. Пожалуй, тут, даже несмотря на холодный климат, со временем обязательно возник бы город, а то и порт, если бы полоса прибоя не щетинилась сплошными рифами и скалами, что делало любую высадку на берег весьма опасной авантюрой. Так что столетиями нетревожимый слой птичьего помета на скалах ясно показывал всем желающим, кто является истинными хозяевами этих камней, в расщелинах между которыми сиротливо ютились веточки ледяного плюща да клочки мха.
В довольно тесную бухту вошли лишь два корабля, раньше бывшие гостями Фааркоона, а остальные спрятались от ледяных ветров за южной оконечностью острова. После чего в бухточке закипела весьма странная и малопонятная для птичьей аудитории, с недовольством взиравшей на все это безобразие тысячами глаз, деятельность.
В воду полетели бочки, которые связывались между собой балками, а на балки споро стелились доски, извлеченные из трюмов кораблей с помощью специальных лебедок, также разработанных оу Готором.
На образовавшийся плот начали выгружать целые куски небольших корабликов — нос, средняя часть, корма. На стоящем на плоту стапеле все эти детали соединяли между собой, ставили на общий киль и спускали на воду, где будущие экипажи корабликов столь же споро устанавливали мачту, натягивали такелаж и закрепляли паруса.
Адмирал оу Ниидшаа, соблаговоливший прибыть в бухту на шлюпке, дабы лично проинспектировать сборку брандеров, лишь плевался, утверждая, что кораблики не дойдут до цели, разбитые волнами вдребезги, а даже если и дойдут, толку от них будет немного — уж больно невеликих размеров были суденышки.
Готор в ответ лишь пожимал плечами и загадочно улыбался, еще больше раздражая адмирала. По словам «конструктора», хоть эти разновидности torpeda и были в полтора раза меньше предыдущих, но особая начинка должна была компенсировать этот недостаток.
