Бек Макмастер - Поцелуй стали
— Вот тебе мой совет: она молода и осторожна, но все-таки женщина. Поухаживай за ней, очаруй. Я знаю, что ты можешь, когда хочешь.
— Пытался, — процедил он сквозь зубы. — Я был с ней нежным как котенок, но так ниче и не добился. Шарахается от меня.
— Ответь мне честно: желаешь с ней переспать или оставить при себе?
— А какая разница?
— Если желаешь переспать, то обмани и очаруй. А если хочешь чего-то большего, нужны другие методы. Если ты действительно этого хочешь, я помогу.
Блейд понимал, что Эсме желает услышать подтверждение его интереса к Онории, чтобы вволю посплетничать с домашними, но всё же его новоявленная трэль явно едва-едва к нему потеплела. Выражение ее лица во время сегодняшнего поцелуя отличное тому доказательство. И поцелует она его только из чувства долга, только поэтому.
— Она меня не хочет.
— А ты ее?
Блейд снова сердито зыркнул и сунул руки в карманы:
— Ага, хочу.
Эсме ослепительно улыбнулась:
— Значит принеси мою расческу, побудешь у дамы горничной.
* * *Онория надела шелковый восточный халат, который Эсме где-то откопала. Он был слишком большим, и полы алого цвета волочились по плитке, но ткань совсем не раздражала кожу. Давно ей не доводилось носить шелк.
Не стоит к этому привыкать.
Онория вздохнула и надела украшенные мехом тапочки. Обувь тоже была слишком большой, но если поджать пальцы на ногах, то вполне можно ходить.
Девушка, смотревшая на нее из зеркала, совершенно отличалась от той, что была там раньше: каштановые волосы закрывали плечи и доходили до талии. Онории не мешало бы подстричься — концы посеклись, но она много месяцев об этом не вспоминала. Нужды не было.
В дверь постучали.
— Войдите, — ответила она, повернувшись в облаке аромата розы. Может быть, Эсме нашла какое-нибудь белье. Онория чувствовала себя голой в халате и ночной рубашке.
Однако вместо Эсме зашел Блейд, к удивлению Онории, держа в руках расческу. Он было открыл рот, но заметил гостью и выдохнул, словно молитву:
— Черт побери!
Онория застыла и сжала руками вырез халата.
— Я тебя не ждала.
Она посмотрела ему за спину, но комната была пуста.
— Ага. — Господин задержался в дверях, одетый в чистую белую рубашку с пышными рукавами и узкий кожаный жилет, застегнутый на левую сторону. Блейд замотал шею красным шарфом и смыл с лица угольную пыль, которая точно попала на него с Онории.
— Меня прислала Эсме, пока поищет тебе какую-то одежду, — ответил господин, показывая на расческу. Если бы Онория сама не нервничала, то заметила бы его смущение.
Не думая, она выпалила:
— Значит ты сюда пришел не за поцелуем?
Блейд нахмурился и вошел в ванную комнату.
— Мож меня не цаловать, если не хош. Я был не в себе и не потребую награды.
Господин подтащил низкий стул к зеркалу и обернулся.
— Садись.
Онория неловко села. Что значит «не потребую награды?» Скоро ли придет Эсме?
— Я дала слово.
Зеркало замерцало в свете свечей. Блейд стал позади, его светлые волосы были растрепаны. Взял прядь ее волос и начал расчесывать, осторожно распутывая колтуны. От легчайших прикосновений у Онории побежали мурашки, а соски напряглись под шелковым халатом.
— Не хочу, чтобы ты цаловала из чувства долга, а хочу, чтоб ты сама того желала, — ответил он, распутывая прядь.
Онория и Блейд встретились глазами в зеркале.
Онория зарделась. Дотронувшись костяшками пальцев до ее плеча, он захватил еще несколько прядей. Онор не знала, что на это ответить. И как ни странно почувствовала легкое разочарование. Разнежившись в ванне, Онория была готова поцеловать Блейда и все прокручивала в голове, как это сделать: легонько прикоснуться губами, совсем чуть-чуть, а затем отпрянуть, рассчитавшись с долгом.
Только теперь Блейд уверяет, что ей не нужно этого делать, если нет желания. Онория ощутила странную неудовлетворенность, словно ее обманули.
Блейд осторожно водил расческой по волосам. Так приятно, почти завораживающе. Плечи расслабились, несмотря на близость голубокровного. Когда Блейд присел на краешек стула, прижавшись бедром к ее ноге, Онория снова открыла глаза, но он не стал к ней приставать, обратив все внимание на волосы.
— Похоже, вот и ответ, — небрежно заметил Блейд.
Онория посмотрела на господина, который почти закончил расчесывать волосы и водил пальцами по прядям, словно не желая останавливаться.
Ей не сразу удалось прочистить горло.
— Я думала, ты на меня сердишься.
— Сержусь?
Он перестал ее гладить.
— Ты молчал всю дорогу домой и едва удостоил меня взглядом.
Блейд протяжно выдохнул и снова начал ее ласкать.
— Ах, милашка, я вовсе не сержусь на тебя.
— Тогда что?.. — хмуро спросила Онория.
На Блейда накатила усталость, он опустил руки на колени:
— Я злился на себя. Давненько не терял самообладания. Думал, что справлюсь, но увидал Викерса и понесло.
— Викерс? А при чем тут Викерс? — прошептала она.
— Это он запер мя в башню и инфицировал. — Стиснув кулаки, он чуть не сломал расческу. — И убил мою сестру.
Онория машинально коснулась его руки.
— Осторожно.
Он удивленно опустил глаза и протянул ей щетку для волос.
— Эсме с мя башку снимет. Расческа принадлежала ее муженьку.
Взяв вещицу, она продолжила гладить мозолистую кожу его ладоней. Блейд схватил ее руку, переплетя пальцы. Их ладони соединились, и ее хрупкие пальчики контрастировали с его крупными. Так интимно. Однако Онория не вырвалась из его хватки.
В ушах загрохотал стук сердца. Что с ней такое? Нервы? Или дело в другом? В чем-то непонятном?
— Откуда ты знаешь герцога Ланнистера?
Вопрос Блейда застал ее врасплох. В голове полная неразбериха. Слишком сосредоточилась на его холодных руках и их ощущении на коже.
— Викерс? — Онория встрепенулась, как испуганная газель. Когда Блейд стиснул ее пальчики, Онория поняла, что машинально пыталась вырваться. В голове роились мысли. Онория пыталась вспомнить их разговор. Это она упомянула Викерса или первым о нем заговорил Блейд?
Господин предупреждающе сжал ее руку.
— Онория, не лги.
— Я не… — запнулась она, так как готова была солгать, в попытке найти какое-то объяснение. — Я… я…
Повисло молчание. Онория чувствовала на себе взгляд порочных зеленых глаз, внимательно ищущих правду. Но как рассказать? Онория поняла, что хотела бы довериться ему, поведать о Чарли, дневниках. О том, как она постоянно оглядывается в поисках убийц Викерса. Но они с Блейдом едва знакомы.
Слишком много лет она наблюдала игры голубокровных при дворе. Следила за языком, скрывала отцовские тайны даже от брата и сестры. Внезапно на глаза навернулись слезы. Это глупо, слезами делу не поможешь, но жжение становилось все сильнее, пока рука Блейда не стала темным пятном в свете свечей. Боже, как же ей хотелось поговорить хоть с кем-то, кто бы выслушал, обнимал, пока она изливала наболевшее, снимая камень с души.
Блейд погладил ее по щеке, стерев теплую капельку.
— Онор, я тя не обижу.
— Откуда ты знаешь? — Она посмотрела ему в глаза: — Я с тобой едва знакома, а ты от меня чего-то хочешь. Откуда мне знать, можно ли тебе довериться?
Блейд скривился.
— Мож потому, что я уже храню твои тайны, мисс Тодд.
Онория едва не пропустила мимо ушей окончание фразы, но потом вытаращила глаза. Блейду она представилась как мисс Прайор.
Господин обнял поднявшуюся Онорию за плечи, но та оттолкнула его, упершись спиной в комод, и Блейд ее отпустил, подняв руки. На его лице промелькнуло раздражение.
— И давно ты знаешь? — прошептала она.
— С самого начала.
Онория покачала головой.
— Нет, этого не может быть.
— У меня глаза и уши в Эшелоне, особливо вблизи Викерса. Он назначил цену в десять тысяч фунтов за троих: мисс Онорию Тодд, мисс Хелену Тодд и мистера Фредерика Чарльза Тодда. Об том ведомо немногим, но достаточно, чтоб я сложил два и два.
Блейд шагнул к Онории, но та отступила. Халат распахнулся, и гостья тут же поправила одежду, остро чувствуя отсутствие нижнего белья.
— А чего ты хочешь от меня?
— Если б хотел сделать те больно, уже б сделал, — сказал он и замолчал. — Я хотел узнать, зачем ты Викерсу. Я желаю ему смерти, Онор, и хотел использовать тя как приманку. Поначалу.
Ее лицо побелело.
— Но теперь нет, — заверил Блейд и прищурился. — Я не дам этому червю к те приблизиться.
Однако Онория еще не пришла в себя от возмущения.
Блейд собирался ее использовать.
— Почему? — потребовала она ответа. — Потому что хочешь меня для себя?
Он приблизился:
— Это и так ясно. Я хочу тя в постели, милашка. Но даже еси б не хотел, все равно не подпустил яво к тебе.
