Лора Вайс - Ирис и Дэн (СИ)
Встав из-за стола, оплатила по счету и вышла на улицу. На парковке меня смиренно дожидался старичок МарсТайп. Я направилась к машине, но тут меня окликнули:
- Далеко собралась? - я обернулась и увидела, что около въезда на парковку стоит Стив.
- Стив? Что ты здесь делаешь?
- Да вот, наблюдаю за тобой.
- И давно?
- С самого утра. Столько интересного увидел, ты себе не представляешь, – его губы искривила злорадная ухмылка. - И когда ты собиралась рассказать мне о том, что вызволила свою вечную любовь?
- Честно говоря, никогда, – все. Это конец.
- Ну, я так и подумал, поэтому сам решил все узнать. А теперь садись в мою машину, поговорить надо.
- Я к тебе не сяду.
- Да? Что ж, тогда люди из Управления встретят твоего Фрэнка со всеми почестями.
- А я приму вину на себя.
- Они тебе не поверят, так как я замолвлю словечко. У меня есть выходы на нужных людей. Так что, садись.
Я села к нему в машину, и он повез меня домой.
- А теперь слушай. Я уже понял, что ты в курсе всего и вся. Поэтому без лишних слов хочу выставить свои условия. Если сделаешь все, как скажу, твоего Фрэнка не тронут, да и этого бота тоже. Итак! Первое - мы обвенчаемся завтра с утра, второе - ты перепишешь все имущество твоего папочки на меня и третье - передашь все права на биоников.
- И что потом будет со мной?
- А с тобой будет то же самое, что было со мной, пока я стоял на услужении у генерала.
- То есть?
- Будешь делать все, что я скажу. Знаешь, твой отец был редкостным подонком, я буквально дышал на него, а он вытирал об меня ноги. А когда попросил помочь мне с самостоятельными проектами, то просто вышвырнул из дома. В общем, я хочу добиться справедливости.
- Я не имею никакого отношения к своему отцу. И ты это знаешь.
- Мне плевать, ты его дочь, а это главное.
- Хорошо, я согласна, если ты обещаешь не трогать Фрэнка и Дэна.
- Обещаю – и он сверкнул белозубой улыбкой.
ГЛАВА 19.
Заново рожденные
Стив привез меня домой, а сам отправился в город. Он прекрасно знал, что я никуда не пойду и никому ничего не скажу, ведь стоило ему проронить хоть слово в Управлении, то беды не миновать. Я же не для этого столько страдала, терпела одиночество и работала сутками напролет, чтобы в одночасье потерять верного друга и единственную любовь, поэтому оставалось принять то, что окончательно уничтожит меня, но сохранит жизнь им.
Возможно, я заслужила подобного отношения, так как за все в жизни приходится расплачиваться, рано или поздно. Отец был жесток и груб к подчиненным, он никогда не извинялся, никогда не сожалел о своих поступках, и судьба его покарала, сначала отобрала маму, а потом отдалила единственную дочь, но, видимо, этого мало. А кто, кроме меня может расплатиться до конца? Никто! Значит, так надо.
Мне не хотелось сидеть дома, не хотелось работать, единственное, что могло помочь – это мамин сад, там все печали слабли и отходили на второй план, а разум очищался от лишних мыслей. Я пришла туда и села около дерева. На небе уже начали появляться звезды, их было огромное множество, и все до одной излучали бело-голубое, чистое сияние. Листья продолжали падать, но магнолия держалась, как могла, пытаясь сохранить на себе остатки лета. Кто знает, что в этот период чувствует природа? То ли ей хорошо и она уже ждет, когда белый снег укроет землю, то ли она сомневается и не хочет прощаться с солнечным теплом, с обильными ливнями и зелеными красками. Я, например, уже с нетерпением жду холодных белых облаков, которых становится так много, что на небе им уже не хватает места, и они опускаются на землю. Тогда можно ощутить себя птицей, которая большую часть жизни проводит среди белых обитателей небес. Как же мне хотелось стать ветром или дождем, чтобы слиться с природой, исчезнуть, раствориться.
Я сидела и думала, что пора бы уже смириться со своей судьбой, пора принять ее и больше не пытаться бороться с тем, что уже давно известно. Может быть, расплатившись по долгам, смогу после смерти обрести свободу, отпустить все переживания, забыть все, что заставляло страдать сердце. Возможно, кто-то скажет, что я сдалась, а я скажу, что просто исполнила свой долг и смиренно приняла уготованное. Самое главное, спасла того, кто вдохнул в меня жизнь, кто сделал ее интереснее и насыщеннее, поэтому теперь можно и отступить.
Пока была в саду, то услышала шум со стороны улицы, наверно, Стив вернулся. Но в мое «царство одиночества и смирения» вошел не он, а Фрэнк.
- Надеюсь, не помешал? Решил, вот, заехать и подбодрить тебя.
- Спасибо Фрэнк, но лучше тебе вернуться домой. Сегодня был тяжелый день, и у меня совершенно нет сил на задушевные беседы.
- Я понимаю. Но все же не могу не сказать.
- Хорошо, только быстро, да и Стив вот-вот вернется, вам лучше не встречаться.
- Ок, - в этот момент Фрэнк глубоко вдохнул. - Ты чувствуешь, что все кончено, и ваша история останется только в твоих воспоминаниях, но это не так. Дэн еще может вспомнить, хоть и не сразу. Нельзя сдаваться так быстро. Мы такое совершили, что сдаваться сейчас - просто верх идиотизма.
- Фрэнки. Пойми, я сделала главное – вернула его и подарила новую жизнь. Он теперь сможет ощущать окружающий мир, сможет познать то, что сделает его настоящим и уникальным в своем роде. А отсутствие воспоминаний – это к лучшему, Дэн не будет зациклен на мне и сможет полностью раскрыться. Мы однажды были вместе и познали счастье, какому можно только позавидовать, так что все нормально. Мы все успели…
- То есть, ты решила окончательно отступиться. А вдруг он вспомнит? Что тогда? - Фрэнк совершенно не мог понять моего пессимизма, он смотрел удивленно, во взгляде чувствовался укор.
- Тогда скажи ему, что Ирис больше нет. Пусть Дэн живет при тебе, а я найду способ больше не пересекаться с вами.
- С нами? Ты о чем вообще? Ты и от меня решила отказаться?
- Фрэнки, в моем сердце места были, есть и будут только для вас троих: тебя, Дэна и Кати. Но сейчас так надо. Мне надо. Кстати, как Дэн?
- Дэн хорошо, он как раз у меня дома. Катя занимается его адаптацией.
- Я рада. А теперь нам лучше попрощаться, - я поцеловала его в щеку и направилась к двери. - Ах, да! Меня не будет некоторое время на работе.
- Как пожелаешь. Пока. И еще одно! - не поворачиваясь, я слушала его и хотела только одного, провалиться сквозь землю. - Дэн спрашивал про девушку по имени Ирис. Он чувствует, что знает тебя и уже сейчас испытывает притяжение, хоть еще и не помнит. Так что знай…
После этих слов Фрэнк уехал, а я зашла в дом и спустилась в лабораторию. Как же хотелось все уничтожить, все, что таким трудом создавала столько лет, лишь бы не отдавать в руки озлобленного и беспринципного существа. Но, увы. Я готова сама стать игрушкой в его руках, только чтобы у Фрэнка и Дэна была нормальная жизнь.
И совершенно обессилев, села, положила голову на стол, закрывшись руками, а спустя несколько часов, когда на дворе царила глубокая ночь, вернулся Стив. Он зашел в дом, затем спустился ко мне:
- Ну, привет. Я обо всем договорился. Завтра в восемь утра мы поженимся, после чего встретимся с адвокатом, - тогда я подняла голову и презрительно посмотрела ему в глаза.
- Скажи, Стив. А чего ты хочешь? От жизни? Стать богатым и влиятельным, но счастливым? Или повторить жизнь моего отца?
- Я человек прагматичный, поэтому счастье для меня не первостепенно сейчас. Да и что такое счастье? Вот, ты. Неужели ты считаешь себя счастливой, любя машину? Это не только глупо, но и отвратительно. Вообще, вы с отцом стоите друг друга. Вы всегда хотели получить то, что априори получить нельзя. Поверь, для своей дальнейшей жизни, для создания семьи, ты мне не нужна. Я лишь хочу добиться справедливости, а потом отдам тебя Первому судье. Но прежде ты еще поработаешь на меня.
- Да. Ты не станешь продолжением генерала, ты станешь значительно хуже него. Он был великим человеком, хоть и жестоким, а ты просто никчемная шестерка, так ей и останешься. - Стив невероятно разозлился на эти слова и со всей силы дал мне пощечину, но на этот раз кровь пошла не из носа, а из рассечения около глаза, так как ударил он рукой, на которой носил старинный рифленый перстень. Сейчас я вынесла удар, молча, с высоко поднятой головой.
- А теперь убирайся! – рявкнул он. - И чтобы до завтрашнего утра я тебя не видел!
Стива Грейнера невероятно сильно задевало мнение людей, считающих его посредственным и несамостоятельным, но это была правда. За всю свою карьеру, которая сводилась к расшаркиваниям перед генералом, он даже не попытался заставить себя уважать, не попытался проявить свой ум и находчивость. Грейнер научился лишь молчать и хитро изворачиваться, отец знал это, поэтому считал его недостойным и мелочным подхалимом, но, видимо, недооценил. Допустив Стива ко всей информации, он запустил бомбу замедленного действия, которая ждала нужного момента, чтобы взорваться, а этот взрыв теперь приходился на меня.
