Стратегия. Гоблин - Денисов Вадим Владимирович
– Съедобная? Нет уж, хавай сам, потерплю.
Хрум! Слизь сразу же исчезла в маленькой голодной пасти. Я невольно облизнулся.
Вломившись в прибрежные заросли, мы продвинулись метров на двадцать, река уже проглядывала за кривыми серыми стволами и дрожащей листвой, за лапами папоротников-мутантов и парусами гигантских лопухов. Я был спокоен. Не стоит опасаться, что в таких лесах всякое ядовитое и хищное встречается на каждом шагу, хотя они и полны жизни. Во всем есть баланс. Но зарываться в зелень не тянуло, ну ее к бесу. Растительность на косе какая-то хаотичная, природа здесь явно против предсказуемости. Растет что попало, словно кто-то с воздуха раскидал коллекции семян. И не было рядом ни мудрого Жюля Верна, ни веселого Джеральда Даррелла, ни отличника Пети из секции юных натуралистов Замка – в общем, никого, кто объяснил бы мне: вот это, дескать, пустозвон мохнолистый, запоминай. Деревце по соседству называется криволом пупыристый, а над твоей башкой сейчас летает злокусачая муха-пипец.
Трава по пути – натуральный газон. Возле берега деревья как деревья – акации или что-то в этом роде, однако между ними густая частая поросль с колючками, такая, что не пробиться. Цвели восковые желтые крокусы, их я узнаю после разъяснений образованных людей, они кучками выбивались среди корней деревьев, сбегали по береговым откосам напротив к песчаной отмели. Желтый песок плесов обманчив, он неожиданно сменяется гиблыми участками, в которых ноги утопают – будь здоров. Там много не находишь, ищешь выход к воде ближе к лесу, где почва потверже. Даже воздух становится другим, как в бане, влажным и душным. Из-под земли чем-то тянет, что ли?
Как и ожидалось, ближе к берегу обнаружились интересные объекты – техногенка, как у нас говорят. Выше по течению протоки стоят три домика: два деревянных и один кирпичный. Я постоянно ворчу на Смотрящих за то, что солидно они ставят исключительно локалки. Все прочие объекты техногенной среды навалены по принципу «бери боже, что нам негоже», как попало и что попало. Отличные срубы стояли без крыш, значит, уже попорчены, а кирпичное здание как-то по-дурацки недостроено, у него не было одной стены – ну куда это годится? И кровля висит в воздухе, грозя обвалиться в любой момент.
Слева же застряли на песке два паровых буксира: среднего размера и маленький. Каким образом можно вытащить из песка первый, я и представить не могу, хотя допускаю, что у хитрых речников уже появились свои методики и технологии. А вот малый буксир вполне можно стянуть в воду. Ули Маурер, капитан «Клевера», провернул бы такую операцию за полчаса, но его судно сюда по мелякам не пройдет. Тут потребуется большой катер-водомет типа КС-100, а лучше КС-102, где бы их взять…
Нет, крупняки мне не помогут. Жаль, угнать такой ништяк было бы неплохо.
Значит, обратимся к судам маломерным, их я сразу присмотрел, целых две штуки. Первым делом подошел к большому старому дереву, в первой раскидистой развилке которого была спрятана небольшая, нет, прямо скажем, очень маленькая пирога. Долбленка типа таежной ветки, но с одинаковыми загибами корпуса вверх на носу и корме. Вырубить такое изделие из цельного дерева – большой труд и умение.
Руки дотягивались, и я толчком обеих чуть приподнял лодку. Легкая, запросто сниму. И весло лежит рядом, несообразно массивное, тяжелое.
– Рыбачок какой-то заховал, – догадался я.
А как она в длину? Прикинул шагами.
– Хрюн, скажи, ты как, плаваешь хорошо? Утлая посудина, есть такое выражение у писателей, как раз для этого случая. Будешь сильно ворочаться – перекинемся.
«И кто мне это говорит? – спросили безмятежные свинячьи глаза. – Кабан за центнер весом, способный не просто перевернуть несчастную пирогу, а затопить ее уже при посадке?»
– Согласен, очень ненадежно выглядит… Криво все как-то. Не годится. Потопнем.
Следующим вариантом была незнакомая моторная лодка размером чуть больше нашего «Прогресса». На серых скулах имелась белая надпись – Startrek. Это фирма-производитель или так назвали лодку? Написано очень чисто, стильно. Шильдика производителя обнаружить не удалось.
Ага, транец крепкий, умеренная килеватость, есть реданы, корпус дюралевый, часто проклепанный. На носу, прикрывая просторный отсек, лежит большая сборная панель из тщательно подогнанных тисовых плашек – отличный материал, ноги не будут скользить даже по мокрому дереву.
В целом обводы судна наводили на мысль, что мне досталась модель тридцатых годов прошлого века, причем не для среднего кошелька. И не из легких. До уреза воды было метров пятнадцать, лодку сюда принесло в паводок, дождевой или сезонный. В следующий паводок река и заберет ее обратно, если сейчас не подрезать. Я задумался: смогу ли оттолкать?
– Излишества нехорошие, буржуинские.
Внутри моторки оказалось столько растительного мусора и грязи, что не было смысла пытаться перевернуть ее без чистки. Я тяжко вздохнул. Освоившийся на берегу Хрюн помогать не собирался. Отбежав к группе кустов по соседству, поросенок что-то увлеченно рыл пятачком. Хреновый мне попался напарник, придется чистить корпус самому.
Ненавижу монотонную работу! Но времени на нытье не было.
Чтобы скрасить трудовые минуты и не ругаться слишком много, через какое-то время я начал вещать, обращаясь и к Хрюну, и к себе:
– Историю тебе расскажу, малолетка. Мы же с тобой Startrek нашли, а не «Нырок» какой-нибудь, так что будем считать, что это космический корабль. Малый десантный катер, к примеру. А я же военный космонавт! Что, не веришь, хвостатый? Да ты любого ребенка в Замке спроси, и тот сразу подтвердит, что дядя Гоблин – космонавт-герой. Я эту грустную историю еще на Земле детворе рассказывал, потом и здесь, когда на Платформу попал, скаутам, пионерам всяким… Пусть потомки знают правду. И только в музее Замка хохочут.
Поросенок, притащив в зубах какую-то изогнутую грязную ветку или корень, опустил окорочка на землю и с открытым ртом – какая там пасть, я вас умоляю – замер в восхищении от моего ораторского искусства. Столько звуков из человеческих уст сразу он не слышал не только от меня, но, похоже, вообще никогда в своей короткой жизни.
– Что же ты, наивный, думаешь, что в космосе все делали только знаменитости, Гагарин да Терешкова? – приободрился я, зачерпывая мусор горстями. – Да не… Рутинная пахота на орбите всегда лежала на плечах нас, простых рядовых, военных космонавтов, безвестных работников космического поля боя. Меня туда и призвали, ага, подошел по здоровью и уму. Старался, как мог! Но однажды, представляешь, выпустил из рук пассатижи, случайно. А они возьми да и улети прям в открытый космос. Где пропороли борт какому-то американскому спутнику связи, в Вашингтоне тогда телевизора не было месяца три… Международный скандал! Меня и списали в ВДВ, там и дослуживал. А десантура – там ведь как? Пнули тебя из самолета, три минуты орел, а потом восемь часов лошадь, никакой романтики. До сих пор с тоской гляжу на звезды.
Корпус был практически чист, на дне под мусором обнаружились деревянные полики-пайолы. Теперь осмотрим днище. Переворачивать Startrek нужно было осторожно, чтобы не повредить составленное из двух половинок гнутое ветровое стекло, лучше сразу прислонить к дереву.
– Отодвинься, малой, пришибу. Вот… На чем я остановился? До сих пор мне верят. И правильно делают: у детворы всегда должны быть герои. А героев никогда нельзя убивать в кинофильмах при детях. Пап убивать нельзя и национальных героев. Правда, иногда мальчишки переживают, спрашивают – мол, ну как же ты, дядя Гоблин, пассатижи-то упустил? Надо же было их шнурком привязать! Да вот так, отвечаю, инструкции нарушил. Разгильдяйство губит мир.
Снизу корпус оказался в отличном состоянии, даже краска облезла не везде. Что же, теперь придется немного покорячиться. Как начинать будем – с богом, с матом или просто шумно выдохнем? Отдохнув минут пять, я принялся толкать тяжеленную лодку к воде.
Через полчаса моторка закачалась на волне, и через пару минут я втащил нос на песок. Сбегав к пироге, вернулся этаким юношей с веслом. Протечек пока не было. Загрузив внутрь пулемет и рюкзак, я надел было найденный спасательный жилет, но потом снял. Уж очень демаскирует оранжевый цвет, не мой случай.
