Фебус. Недоделанный король - Старицкий Дмитрий
Поднялся по двенадцати ступеням в храм Святой Марии и, гулко «шлепая» под потолком своими шагами, прямиком направился в исповедальню. Только здесь я могу побыть один, и то недолго.
– Что тебя привело сюда, сын мой… – заскрипел через решетку старческий голос монсеньора.
– Mea maxima culpa, святой отец…
После обеда в обществе монсеньора и отца Жозефа, прошедшего, как пишут в газетах, в дружественной и сердечной обстановке, ко мне на аудиенцию запросилась делегация от Генеральной хунты Гипускоа в составе трех кабальеро. Возглавлял ее дон Мартин Лопес де Лойола, что было для меня неожиданностью. Вроде он в другой город уезжал по делам…
Встав передо мной, они после поклона и приветствия выпалили разом:
– Сир.
Что? Я, часом, не ослышался?
– Сир, собравшись и повторно рассмотрев вашу кандидатуру, Генеральная хунта Гипускоа большинством голосов согласилась с тем, чтобы вы были нашим сеньором. При условии, что вы будете неукоснительно соблюдать наши древние права и привилегии, а если нет, то нет.
Я встал. Отдал неглубокий поклон этим людям и сказал:
– Благодарю вас, кабальеро, за высокое доверие. Когда мне выйти под Отчее дерево для воздания подобающих клятв?
– Завтра, сир. После мессы. Нечего тянуть с этим. Дома у всех накопились дела. Да и вы, как мы смотрим, спешите, – ответил дон Мартин.
– Завтра так завтра. Только я должен сознаться вам…
– Простите, сир, что перебиваем, но мы уже знаем, что вы повесили двоих Гамбоа за дорожный разбой, и одобряем это.
И все трое снова поклонились мне.
Вот как… тем лучше.
– Я не то хотел сказать вам, кабальеро, – добился внимания к себе и продолжил: – Я не смогу быть всегда вовремя в том месте, где творится разбой на ваших дорогах. Тем более что дела призывают меня как можно скорее отбыть в Беарн, а оттуда в Наварру. Я считаю, что все здоровые силы Гипускоа должны объединиться в священную эрмандаду под покровительством святого Фурминта для борьбы с феодальным разбоем. Для этого я, как ваш сеньор, наделяю такую эрмандаду правом содержать вооруженную силу не только в городах, но и для борьбы с разбоем в ненаселенных местах. И дозволяю этим отрядам эрмандады казнить дорожных разбойников, взятых с поличным прямо на месте преступления.
Делегаты многозначительно переглянулись. Но, судя по выражению их лиц, остались довольны моими словами.
– Сколько мы будем иметь право набрать таких милитов? – спросил дон Мартин.
– Столько, сколько вам потребуется. Вы тут лучше владеете обстановкой, чем я.
Действительно, чего это я буду влезать в столь мелочные вопросы? Не царское это дело. Все равно я тут только формальный сеньор по большому счету.
– Для решительных действий потребуется нанять сотни четыре-пять милитов. Не меньше. Но, сир, весь вопрос в том, что делать с этой силой дальше, когда с разбоем будет покончено. Не получим ли мы при этом новых разбойников вместо старых? Особенно если по истреблении угрозы разбоя они останутся тут у нас без дела и дохода, – спросил высокий кабальеро с роскошной шевелюрой цвета «соль с перцем».
– Дон?.. – протянул я, не зная как назвать своего собеседника.
– Фернандо Оньяс, сир. К вашим услугам…
Ага… теперь мне все стало ясно. Оньясы снова вышли на тропу войны, чтобы добить ненавистных Гамбоа. А для придания себе легитимности решили опереться на меня. Точнее, на мое имя. И решили это явно в последний момент, только потому, что я повесил двух Гамбоа. Посему и признали меня вдруг своим сеньором. Вряд ли на это решение повлияли мои душещипательные беседы у камина с доном Мартином. Как я уже понял, мне достался хоть и пылкий, но очень прагматичный народ.
– Дон Фернандо, я с удовольствием приму этих милитов к себе на постоянную службу, после того как у вас отпадет в них надобность. Дорожный разбой – беда не только ваших мест, так что опытные в этом ремесле люди всегда пригодятся. Особенно если они умеют обращаться с огнестрельным оружием.
Вот так вот, господа хунтерос, вооружите их для меня еще пистолетами или аркебузами за свой счет. И обучите стрельбе. А кто сказал, что будет легко? Должен же и я поиметь хоть какой-то бонус с вашей феодальной войны.
Делегаты снова поклонились, показывая свое удовлетворение моим решением.
– И еще, кабальеро, – заострил я тему, – я считаю, что разбойничьи гнезда в горах и предгорьях должны быть разрушены, чтобы впредь они не создавали новой угрозы. Я бы даже предложил вывезти оттуда весь камень от разрушенных замков в ближайшие города и продать на стройки. Чтобы труднее было эти разбойничьи гнезда восстановить. А вырученные деньги пустить на содержание этих милитов.
На этот раз доблестные рыцари не смогли сдержать радостных улыбок и одобрительных взглядов на дона Мартина. Ну точно, это он заварил всю бодягу с выборами меня по новой. И добавил в эту бочку меда ложку дегтя.
– Но и вы, господа, помогите мне в будущей войне с руа франков, – кинул я пробный шар.
Четверть миллиона мараведи с Бискайи я уже слупил, надо, чтобы и эти перцы раскошелились за разрешение закончить их феодальную войну в свою пользу.
– Сто тысяч мараведи мы готовы передать вам сразу после ваших клятв под Отчим деревом, – торжественно произнес дон Фернандо обволакивающим баритоном, словно осыпа́л меня золотыми монетами.
Видимо, я зримо скривился от такого «щедрого» предложения, потому что третий делегат поспешно добавил:
– Это только единовременно, сир. А до Рождества мы обязуемся вам дослать еще четыреста тысяч мараведи серебром. Мы более богатая страна, чем Бискайя, – добавил он не без гордости.
А я прикинул, что эти четыреста тысяч они за это время отберут у Гамбоа. Но не все ли мне равно? Деньги не пахнут, а для войны, как сказал двести лет тому вперед граф Раймондо Монтекукколи, нужны всего три вещи: деньги, деньги и… деньги.
– Таможня в портах? – спросил я, припоминая свои бодания с хунтерос Бискайи.
– Это, сир, как всегда по обычаю. Ваша доля будет вам отправляться раз в три месяца, – подтвердил дон Мартин. – И еще, сир. Мы подобрали вам два десятка толковых сирот в возрасте от семи до десяти лет в вашу Картографическую школу. Вы их примете?
– Это действительно сироты? Не детки хитрых родителей, решивших получить для своих чад бесплатное образование?
– Право, сир, это необоснованные подозрения, – возмущенно заявил дон Оньяс.
– Ну если так, то я предупрежу в Дьюртубие – их там будут ждать. – И добавил, широко улыбнувшись: – Я считаю, что за это стоит выпить вина, кабальеро.
Торжественное богослужение в соборе, принесение мною клятв под дубом и поцелуйный обряд обмусоливания моих рук прошли в штатном режиме без задержек и накладок. Несколько чопорно. Но все такие церемонии везде обладают чопорным характером. Где больше, где меньше. Такова натура людей.
Как только вельможный народ начал рассасываться с площади, с песнями ввалились в Гернику нанятые мною хинеты. Через полтора суток после нас и без валлийских стрелков.
– А где мои валлийцы? – спросил я Алехандро Ибаррури, встретив свое войско на площади.
– Ушли с обозом в орденский замок, сир, – хитро улыбнулся баск.
– Все же вы разграбили это разбойничье логово? – скорее констатировал я, чем спросил.
– Сир, не бросать же бесхозное добро посреди леса… – хозяйственным тоном пояснил Алехандро, – тем более вы же сами приказали нам разрушить башню и стену… А там такие интересные захоронки обнаружились… – приподнял он брови в удовольствии. – Опять же жены каторжников напросились уйти вместе с мужьями – мы не нашли сил им отказать. Ну и остальную челядь, которая оставалась там, мы тоже забрали – не пропадать же им с голоду. Скот, повозки… там теперь только груда камней осталась. Пришлось постараться…
– А?.. – хотел я спросить.
Но Ибаррури меня перебил:
– Все люди с этого разбойного гнезда следуют в Дьюртубие вместе с обозом.
