Assassin's Creed. Откровения - Боуден Оливер

Все началось с письма.

Папа Юлий II благоволил ассасинам. В свое время он помог Эцио победить коварное и могущественное семейство Борджиа. Пользуясь покровительством папы, Аудиторе перестроил и укрупнил римское гнездо братства, сделав это место своим главным оплотом.

В рядах тамплиеров наблюдался разброд, и особых хлопот они не доставляли. Эцио вполне мог передать дела братства в руки своей сестры Клаудии. Но ассасины не теряли бдительности. Они знали: тамплиеры обязательно оправятся, сплотят ряды и продолжат начатое. Только теперь они станут гораздо скрытнее в своих действиях, а их паутина разрастется. Цель у тамплиеров была все та же – поиск знаний и предметов неведомой древней цивилизации для получения невиданного.

Ассасины пока превосходили своих противников, но тамплиеров не стоило списывать со счетов.

Эцио успокаивало и обнадеживало то, что опасными знаниями он поделился лишь с Макиавелли и Леонардо. Только они знали, где упокоилось Яблоко – одна из Частиц Эдема. Этот странный предмет, позволявший управлять человеческим разумом, успел наделать немало бед и стать причиной многочисленных смертей. Повинуясь видению, Эцио спрятал Яблоко в тайном помещении склепа под церковью Святого Николая в Карчере. Потайная комната была надежно запечатана. На ее местонахождение указывали лишь священные символы братства. Заметить и расшифровать их смогут только ассасины будущего. Эцио надеялся, что одна из величайших и опаснейших Частиц Эдема навсегда сокрыта от посягательств тамплиеров.

Правление Борджиа губительно сказалось на братстве. Многое приходилось разыскивать и возвращать, приводить в порядок или строить заново. Эцио без сетований взялся за эту кропотливую работу, хотя по натуре своей он был воином, привыкшим к простору и действиям. Сидение в архивах и поиски среди пыльных книг и свитков больше подошли бы Джулио – секретарю его покойного отца. Или тому же Макиавелли, склонному к ученым занятиям. Но Макиавелли тогда командовал флорентийским ополчением, а Джулио вот уже более тридцати лет как умер.

Скорее всего, не прояви Эцио ответственного отношения к этой рутинной работе, он бы и не обнаружил упомянутого письма. А если бы письмо нашел кто-то другой, то вряд ли догадался бы о важности написанного.

Письмо это хранилось в кожаном футляре, достаточно ветхом и потрескавшемся от времени. Его написал отец Эцио, Джованни Аудиторе, своему брату Марио. Дядя заменил Эцио казненного отца. Он обучил племянника воинскому искусству и еще тридцать лет назад (как давно это было!) посвятил Эцио в ассасины… Вспомнив о дяде, Эцио вздрогнул. Марио был жестоко убит Чезаре Борджиа при осаде Монтериджони.

Эцио многократно отомстил семейству Борджиа за своего дядю. Но письмо полувековой давности давало ассасину шанс отправиться с новой миссией. Письмо он обнаружил в 1509 году. В его возрасте судьба редко дарит людям такой шанс. Даже не шанс, а своеобразный вызов. Надежда, что успешное выполнение миссии навсегда лишит тамплиеров реальных возможностей установить власть над миром.

Палаццо Аудиторе

Флоренция

4 февраля 1458 г

Дорогой брат!

Силы, противоборствующие нам, становятся все могущественнее. В Риме появился человек, возглавивший наших врагов. Он обладает громадной властью и возможностями; это нам с тобой обязательно нужно принять во внимание и впредь не забывать. Посему считаю необходимым поделиться с тобой в высшей степени секретными сведениями. Если судьба меня переиграет, сделай так (при необходимости, ценой собственной жизни), чтобы эти сведения никогда и ни при каких обстоятельствах не попали в руки наших врагов.

Как ты знаешь, в Сирии находится старинная крепость Масиаф, которая некогда была основным оплотом нашего братства. Там свыше двухсот лет назад наш тогдашний Наставник Альтаир ибн Ла-Ахад – величайший ассасин – устроил библиотеку, расположив ее в подземелье.

Больше я не напишу о ней ни слова. Осторожность требует, чтобы все остальное я сообщил тебе при личной встрече. Записывать подобные сведения недопустимо.

Я бы сам с великой радостью отправился в путешествие, однако сейчас у меня нет на это времени. Наши враги напирают, и мы вынуждены отбиваться.

Вместе с отцовским письмом в футляре хранился еще один лист пергамента со странным текстом. Почерк тоже был отцовским, но написанное представляло собой перевод какого-то старинного документа, по времени сопоставимого со страницами Кодекса, обнаруженного Эцио и его друзьями около тридцати лет назад. Текст на листе гласил:

Несколько дней я безотрывно провел наедине с артефактами. А может, уже несколько недель? Или месяцев? Время от времени кто-то приходит, предлагая поесть или спрашивая о чем-то. Сердце подсказывает: пора оторваться от этих опасных изысканий, однако мне все труднее и труднее возвращаться к своим привычным обязанностям. Малик с пониманием относился к моей работе, но даже у него в голосе появились знакомые нотки раздражения. И все же я должен продолжать свои исследования. Я должен понять устройство Частицы Эдема, называемой Яблоком. Его свойство простое. Даже слишком простое: управление человеком. Человеческим разумом и волей. Но то, как все это происходит… средства и способы… ОНИ превосходят всякое воображение. Яблоко – воплощенное искушение. Тем, кто подпадает под власть его сияния, оно обещает исполнение всех желаний. Взамен Яблоко требует лишь одного – полного и безоговорочного послушания. У кого хватит сил на отказ? И я познал мгновение слабости. Это произошло во время сражения с моим Наставником Аль-Муалимом. Его слова поколебали мою уверенность. Человек, заменивший мне отца, впоследствии стал моим величайшим врагом. Ему было достаточно крохотной искорки сомнения, чтобы проникнуть в мой разум. Но я победил порожденных им призраков, восстановил уверенность в себе и оборвал его земную жизнь. Однако сейчас я задаюсь вопросом: разве я не повторяю его путь? Забыв про все свои обязанности, я сижу и отчаянно пытаюсь понять то, что намеревался уничтожить. Я чувствую: Яблоко – больше чем оружие; оно – орудие, позволяющее помыкать разумом других людей. Но так ли это на самом деле? Может, оно просто следует своему назначению и показывает мне то, чего я жажду сильнее всего? Знание… Всегда близкое и всегда недосягаемое. Манящее. Искушающее…

На этом старая рукопись обрывалась. Остальная ее часть была утрачена. Неудивительно: пергамент был настолько хрупким, что от малейшего прикосновения рассыпался под пальцами.

Читая отцовский перевод, Эцио почти ничего не понял, однако что-то в тех словах было странным образом ему знакомо – он ощутил странное покалывание в кончиках пальцев и даже на коже головы.

Покалывание повторилось и сейчас, стоило ему вспомнить про тот отрывок. Место для воспоминаний было весьма подходящим: Масиаф, тюремная камера в башне. В узкое окно светило заходящее солнце. Кончался день, который вполне мог стать его последним днем на земле.

Эцио мысленно представил себе лист старого пергамента. Вспомнил, как читал и перечитывал отцовские строчки. Решение отправиться в Масиаф возникло само собой.

Быстро темнело. Небо стало кобальтово-синим. По нему рассыпались точки звезд.

Без всякой причины Эцио вдруг вспомнил молодого человека в белом плаще. Можно было посчитать его призраком, игрой усталого воображения. Но интуиция подсказывала: молодой человек – не призрак. Он действительно ходил между тамплиерами и, что еще более странно, общался с Эцио.

3

На подготовку к путешествию Эцио потратил весь остаток года, прихватив и начало следующего. Он съездил во Флоренцию, посовещаться с Макиавелли, хотя и не стал рассказывать другу обо всем, что узнал. В Остии Эцио навестил Бартоломео д’Альвиано, который заметно растолстел от избытка добротной пищи и вина, но сохранил пылкость и неистовость характера. Правда, теперь Барто был уже не лихим командиром, а отцом семейства. За эти годы у них с Пантасилеей родилось трое сыновей, а месяц назад появилась дочка. Что он тогда сказал Эцио?