Александр Юрин - Горизонты безумия
- Блин, а соли-то никто не додумался захватить! – Ярик разочарованно взлохматил на затылке волосы. – Как всегда...
- Так полезнее, – отрезала Светка. – Соль – белая смерть.
- А икра, тогда, наверное, красная! – хрюкнул Егорка, давясь со смеху.
Светка молча покрутила пальцем у виска.
Иринка прыснула в ладоши, а Юрка снова заговорил:
- Накатила удушливая волна. Женщина дёрнулась всем телом, стараясь высунуться из воды. В нос полилось... Потом в открытый рот, заглушая сдавленный крик... и дальше, вниз по носоглотке, унося в мрачную даль небытия.
Женщина попыталась оттолкнуться ногами от дна, но ступни лишь увязли в трясине, сведя на нет последнее отчаянное усилие. Перед взором вращалась чёрная муть. В ушах просто ревело. В груди разгорался огонь. Женщина поняла, что это кара. За то, что не смогла уберечь дочерей от зла. За то, что бросила поиски, испугавшись ночного мрака. За то, что не решилась вступить в схватку с неизведанным. За всё это – да и за многое другое, что царило на протяжении жизни, – ей уготован вечный огонь! Глубоко под водой, как бы бессмысленно это не прозвучало.
Пальцев правой руки что-то коснулось. Женщина инстинктивно сжала ладонь в кулак. Верёвка! Но откуда? Неужели её крики всё же кто-то услышал? Ну, конечно! Не было никаких огней, как не было шёпота внутри головы и страшных находок – ей это просто показалось! Из-за всепоглощающего отчаяния. А по болту шлялся какой-нибудь заплутавший грибник с фонариком. Как объяснить жуткий вой?.. Да тоже наверняка как-нибудь можно! Ведь общеизвестно: у страха глаза велики!
Женщина что есть сил дёрнула за верёвку. Вокруг забулькало. Ноги получили возможность двигаться. Вот и кромка воды. Поверхность. Женщина вдохнула полной грудью и снова погрузилась с головой. Но лишь на короткий миг. Вынырнула и поплыла, цепляясь за спасительную верёвку, даже не помышляя вновь ступить на ноги. Путеводная нить привела к небольшому островку. За ним торчали какие-то коряги, источающие зелёную муть пни, отдельные кочки, поросшие остатками сгнившего камыша, – там явно ещё не ступала нога человека, а духом и вовсе не пахло.
Женщина выбралась из воды, принялась отхаркивать противную мокроту. В недрах грудной клетки зародился кашель. Содрогаясь, она посмотрела на сжимаемую в руках верёвку... Сдавленный крик порхнул над топью подстреленной птицей. Это была вовсе не верёвка, а сплетенная из волос коса... Женщина упала на колени. Поползла в сторону коряг – именно туда вёл ужасный след. В голове вертелось много всего, и среди всей этой безумной карусели угадывался еле различимый шёпот здравого рассудка, который гнал прочь. Но женщина не послушалась внутреннего голоса, и тогда её взору открылась жуткая картина.
За островком раскинулась заводь. Похоже, на дне бил родник, а оттого вездесущая топь не пожелала соваться сюда. Тут была проточная вода, и женщина наблюдала за тем, как выпущенная из рук коса медленно кружит от центра к периферии, закручивая волосы в спираль. И впрямь походило на родник. Только этого не могло быть. Вокруг, на многие километры, раскинулась непролазная топь, а значит, всё тут стоячее, даже время.
Женщина машинально надломила гнилой куст – тишина. Бросила сломанную ветку в воду – ни всплеска, ни бульканья. Попыталась что-то сказать – снова ничего. Она словно застряла между явью и навью, где-то на развилки путей. Только куда вела её тропа? Ведь и в груди поселилось отчаяние, а значит... Значит... Она потеряла всяческое желание двигаться к свету.
И в этот момент движение воды прекратилось.
В заводи сдавленно булькнуло. На поверхность всплыло тело девочки. Кожа на открытых участках тела вздулась. Широко распахнутые глаза налились мутью. Из приоткрытых губ выглядывала лягушка.
Женщину стошнило.
Не обращая внимания на обволакивающий голову дурман, гоня прочь неприязнь, совершенно не прислушиваясь к голосу подсознания, она прыгнула в воду. Тут же запуталась в распущенных волосах и упала. В глаза и нос ударили брызги, скудный свет и вовсе померк.
Женщина вынырнула между трёх тел. Попыталась обнять всех сразу, но ничего не получилось. Дочери стали тонуть, утягивая её за собой. Косы сплелись в одно целое, опутали руки и ноги, сковали движения. Женщина поняла, что тонет, а дна под ногами нет.
Внизу разверзлась бездна; перед взором плясали белые огни.
Их было много – одни чуть поменьше, другие чуть побольше. Встречались и вовсе крохи, похожие на светлячков. Тогда-то женщина и поняла, что знает истинную природу огней, но она побоялась поверить в то, что открылось ей. Свет заслонился безумием, а из коряг рядом с заводью выглянуло зло... Оно наклонилось, обдав трупным смрадом, и прошептало на непонятном языке, вращая пустыми глазницами. Однако пребывая за чертой рациональности, женщина поняла это и протянула руку. А потом закричала...
- Гони ключи от стриколёта!
Светка дико взвизгнула от соприкосновения чего-то холодного с собственной шеей и наотмашь лупанула пустоту за спиной. Однако пустотой и не пахло. Отбитая ладонь ныла, пальцы звенели, а сердце в груди испуганно трепыхалось.
- Придурок! – орала Светка, силясь успокоить ревущую в два потока Иринку. – Ирка, тише. Ну всё же нормально. Просто дураков понарожают!
Из-за поваленного ствола выглянула испуганная рожица Вадика. Очки свисают с одного уха, другое стремительно увеличивается в размерах, в руках мальчик что-то сжимает, но явно не дрова.
- Ты чего творишь? – Юрка не сдержался и запустил в друга наполовину очищенную картофелину. – Тебя за чем посылали?
Вадик увернулся от снаряда, как бы между делом поправил очки, потёр отбитое ухо.
- Вот ведь... Завтра такой лопух будет.
- Только попробуй подойти! – предупредила Светка. – Не заметишь, как второй отрастёт!
Вадик, от греха подальше, обошёл девочек стороной.
- Нервные какие-то все сегодня. Я же пошутил просто.
Иринка уже не плакала, а прерывисто вздрагивала. Дыхание сбилось, слёзы закончились, а желание пореветь всё не отпускало. Потому девочка просто подвывала, показывая насколько ей страшно. Хотя, в большей степени, было обидно. От того, как легко напугали.
- А ты более удобного случая найти не мог?! – Светка осмотрела ладонь, пошевелила отбитыми пальцами, поморщилась. – По любому ведь сговорились! – И она, не скрывая эмоций, глянула на ничего не понимающего Юрку.
- А, так вы страшилки друг другу рассказывали! – оживился Вадик, позабыв про ухо. – А меня чего не подождали?
- Тебя за смертью только посылать, – пробурчал Ярик. – Юрик, так ведь ты сказал, что эта женщина не умерла.
Юрка вздохнул, отшвыривая прочь палку: поели, называется картошечки, посидели на свежем воздухе! Как всегда!
- Так вы же рта раскрыть не даёте – всё время перебиваете! То одна ерепенится, то другой как нечисть из буерака вылезет!.. – Юрка поочерёдно смерил взглядом сначала обозлённую Светку, потом незадачливого Вадика. – Топь отпустила её, отняв рассудок.
- А почему именно рассудок? – не понял Егорка, машинально жуя непропечённую картофелину.
Юрка пожал плечами.
- Почём мне знать, что она попросила, и что обещала дать взамен!..
- Так если она сбрендила, тут без вариантов, – съязвила Светка, гладя по головке всхлипывающую Иринку. – Сам же только что сказал.
- Это всего лишь моя версия.
- А Игнат чего говорит? Где она сейчас? – не отставал Ярик.
- Он встречал её пару раз на болоте. Пытался к людям свести, но она – ни в какую. Речь человеческую не понимает. Бубнит невесть что только...
- Так вы про ту беглую, которую люди в лесу встречают? – включился в беседу Вадик.
- А ты почём знаешь? – спросила Светка.
- Так об этом ещё по головизору талдычили! Год или два назад... Неужели не слышали? – Вадик развёл руками, явно не понимая, как можно быть настолько неосведомлёнными.
Ребята молча переглянулись, отрицательно мотнули головами.
- И что говорили? – спросила Светка.
- Свет, а Свет!.. – заныла Иринка, теребя сестру за больную руку. – Мне страшно!
- Уши закрой, – посоветовала старшая.
Девчушка тут же прижала влажные ладошки к голове и, на всякий случай, зажмурилась.
- Ну и чего там? – спросил Юрка.
Вадик неопределённо повёл плечом.
- Они издалека приехали – мать и три дочки. Тройняшки. Кажется, напротив парка поселились, на Затинной. Там ещё домик такой стоит чудной, с четырёхугольной крышей и чердаком – таких теперь и не строят вовсе. Вот они в него и заехали. Только пожить не удалось. Девочки пропали по осени, а мать не смогла вынести утраты и умом тронулась. Так до зимы по топи и пробегала. Хорошо нашли её до первых морозов. Невменяемую, но живую. В стационар для беглых определили. По-моему.
- А как же её тогда Игнат видел? – Ярик почесал затылок.
- Так беглая, говорю же, – ответил Вадик. – Много кто на неё натыкался, по всей видимости. Просто говорить не хотят – случись чего, оно им надо?
