Варяг. Обережник - Мазин Александр Владимирович
Так вот как «Лебёдушка» дальше двинется в Новгород – прямо по замёрзшим рекам, как чудо-санки.
Артельщики аккуратно стали опускать корабль вниз, пока киль и борта надёжно не легли на полозья. Тогда в дело вступила вторая «вундервафля» на волоке. От «Лебёдушки» к катку, вроде колодезного, тянулось несколько канатов, а по краям к нему было прибито несколько перекладин. Хватаясь за эти перекладины, четверо мужиков стали накручивать канаты на каток, и тот сработал как лебёдка, только вытянул не ведро воды из колодца, а корабль весом минимум тонн в десять.
Когда «Лебёдушка» встала метрах в двадцати от реки, Крюк, хоть сам лично не участвовал, а только руководил, утёр пот со лба и торжественно сообщил:
– Управились! До вечера все остальные вытянем.
– Будь по-твоему, – согласился купец.
И тем не менее люди Путяты задержались на волоке – а так назывались и окрестные места – ещё на полторы недели, ждали, пока снега насыплет в достатке. Это время было довольно весёлым для Молодцова – компания вокруг подобралась хорошая, сплошь из обережников, таких же, как он. По вечерам – пиво и весёлые рассказы. Днём – интересные тренировки по новой схеме, показанной Воиславом. Жили они дружиной на постоялом дворе в двух километрах от места, где корабли Путяты вытащили на берег.
Из минусов были только дорогие еда и выпивка: всё привозное. Люди здесь жили только на деньги, полученные от купцов, свои хозяйства хоть и имели, но маленькие, всё по той же причине – воды нет. Ну и почему-то девок тоже не было.
В один прекрасный день зарядил на двое суток снегопад, после чего все земли вокруг укрыло белым пушистым одеялом – наступила зима. Одновременно настало время выходить в поход.
Данила с собратьями покинули гостеприимный волок, впереди их ждали новгородские земли и неизвестность. Молодцов понял, почему Воислав напирал в тренировках на работу тройками и строем на земле, а не на палубе: основной и самый опасный маршрут предполагалось пройти пешком по снегу.
– Озоруют между Ловатью и Ильменем много, – объяснял, а скорее даже инструктировал батька Воислав. – У новгородцев лада никогда друг с другом не было, а ныне, когда князь наш в поход ушёл, много татей из лесов вышло, поживиться надеются, пока власть княжья ослабла. Можно, конечно, дождаться, пока Владимир со своими боярами вернётся, и вместе с их караванами без страха прибыть в Новгород, но тогда и цена на наш товар упадёт, потому как бояре и гридни добычу с собой привезут из Булгарии. Так что воля ваша, други, если кто не захочет рисковать жизнью из-за барыша, я пойму и силком тянуть не буду. Любой, кто хочет, может уйти из каравана и наняться к тому, кто ему по душе. Почему он уйдёт, я тоже говорить не стану.
Отказавшихся от похода не было. И не из-за лишнего куска серебра – совместное путешествие и тренировки сделали из людей разного роду-племени и вероисповедания одну сплочённую команду, настоящую дружину. И бросать собратьев, когда тем предстоит опасный поход, ни у кого и в мыслях не было.
Первые несколько поприщ, как здесь называли дневной переход, проделали с помощью бычьих упряжек, которые наняли на волоке, а потом впряглись и сами.
Данила попеременно ехал на лыжах и тянул гружёную ладью. Лыжи Молодцову вручил Ходинец, ему как большому специалисту Путята заказал партию лыж для всех своих людей. И Ходинец купил, причём не абы как, а с учётом физических параметров каждого члена команды.
– Даниил, – позвал Ходинец, когда Молодцов помешивал варево в котелке – была его очередь кашеварить, – поди сюда.
Данила подошёл. Ходинец был среднего роста, но крепкого телосложения, его плечи были даже шире, чем у Молодцова. Нос старшего товарища был не раз сломан, губы всегда плотно сжаты. Маленькие глаза смотрели внимательно и цепко.
– Вот, примерь. – Ходинец протянул купленные лыжи.
Когда Данила увидел предложенный подарок, сердце его упало. Ехать хрен знает столько километров на этом? Да у него ноги отвалятся!
Молодцов внимательно оглядел короткие – около метра – широченные лыжи, подбитые мехом. Но когда он взял их в руки, его скепсис уменьшился: лыжи оказались на диво лёгкими да тонкими. Тоньше мизинца по всей длине!
– Ты как, с лыжами умеешь? – спросил Ходинец.
– Умею.
Данила действительно умел и любил ходить на лыжах, но не знал, насколько его «умею» котируется для нынешних времён. Он вставил ступни в примитивные крепления, сделал пару кругов по только что выпавшему снегу – и восхищение его возросло многократно. Данила не ехал по снегу, он летел!
– Ходинец, это что такое – никак лыжи волшебные!
– Ворожба тут ни при чём, это лыжи нашей работы – северные!
И Ходинец рассказал, как делаются настоящие лыжи. По весне, когда морозы ещё не отпустили, валится дерево – лучше всего ель. Клиньями оно раскалывается вдоль волокон на длинные доски. Летом эти доски обстругиваются и обтёсываются, пока не становятся тонкими и лёгкими. Потом один конец лыж суётся в кипяток, загибается, и вуаля – суперлыжи готовы.
Такие приспособления для ходьбы по снегу не только лёгкие, но и очень устойчивые, а значит, полезны людям военной профессии, в них даже сражаться можно.
– Неплохо-неплохо, – похвалил Ходинец, глядя на Молодцова. – Попробуй на эти два полена заехать.
Старший товарищ указал на два березовых ствола, наполовину засыпанных снегом.
– Сломаю! – недоверчиво проговорил Молодцов.
– Ты заехай, тебе говорят.
Данила заехал. Когда его ступни оказались в промежутке между брёвнами, лыжи согнулись, да так и остались в таком положении. Данила потопал: лыжи толщиной в полсантиметра гнулись под его весом, но не ломались! Реально суперлыжи.
– Годится, – одобрил Ходинец, – сделай пару кругов, попривыкни, а потом айда к Воиславу.
Данила посменно то тащил в общей упряжке корабль, то ехал сбоку в охранении. Шёл он на лыжах, вместо палки использовал черен копья, на левой руке у него висел щит. Их караван бодро шествовал по замёрзшему руслу реки, на этот раз не заботясь о фарватере и мелях. Вперёд обязательно высылали разведчиков, всё как в боевом походе.
Данилу в разведку не брали. Что было тяжелее – грести целый день или тащить за собой гружёный корабль, – ответить он бы затруднился, но ему всё равно было хорошо.
Отличная погода, свежий воздух, снежок под ногами шуршит, солнышко светит. А главное, что делало путешествие особенно замечательным, так это то, что вокруг были его друзья, люди, с которыми за долгий поход он по-настоящему сроднился.
Вокруг простиралась подлинно девственная природа. Даниле недавно предложили на охоту сходить, и он, разумеется, согласился.
Простота, открытость, уверенность в соседе по гребной скамье, что он не подведёт, а придёт на выручку. Эти качества среди людей было так трудно найти во времени, из которого пришёл Данила, а здесь, в походе, они проявлялись особенно сильно. Как же иначе, если от труда каждого в команде Путяты зависит, придут ли они в назначенный город, сбудут ли товар и получат ли выручку.
Тот же, кто не умеет сближаться с людьми, отвечать за них, как они отвечают за него, крысит, думает только о себе, – не пройдёт великий путь «из варяг в греки» или сгинет по глупости на его огромных просторах.
По прикидкам Данилы, «Лебёдушку» с другими ладьями они протащили километров сто пятьдесят по руслу реки и оставили корабли на зимовку уже на территории, подконтрольной Новгородскому княжеству, где Гуннар со своими возможными дружками гарантированно не дотянется отомстить. Ладьи поставили в специально собранные сараи для «консервации» кораблей, товары перегрузили на волокуши. Купец, предоставивший услуги хранения, обещал даже провести небольшой ремонт. С Путятой они заключили официальное соглашение, призвали в свидетели богов, но также подписали официальный документ – берестяную грамоту. Что именно и как на ней было написано, Молодцов не разглядел – Путята никому берестяную грамоту не показывал и относился к ней не как к официальному документу, а как к какому-то мистическому артефакту.
