Лайон де Камп - Башня Занида
Энтони Феллон не был человеком высоких моральных принципов. Тем не менее, хоть его приключения и приносили зачастую немало несчастий, а то и смерть окружающим, на его совести не было актов бессмысленной жестокости. В целом кришнаиты ему нравились — за исключением этой их садистской жилки, которая обычно никак не проявлялась, но всегда присутствовала и иногда проступала, как, например, сейчас, во время церемониальных пыток.
И хотя Феллон пытался сохранить внутренний циничный настрой, это ему плохо удавалось: он скрежетал зубами, а его ногти с силой впивались в ладони. В этот момент он с удовольствием выполнил бы пожелание несносного Вагнера и взорвал бы Сафк вместе со всеми, кто в нем находился. Может быть, пропавшие земляне Мджипы тоже кончили на этом окровавленном камне? Феллон не слишком жаловал обе конкурирующие религии и потому не верил обвинениям бакхитов в адрес йештитов, объясняя взаимные козни коммерческим соперничеством за души паствы. Но, как выяснилось, бакхиты знали, что говорили.
— Спокойно, — шепнул он Фредро. — Нам полагается наслаждаться этим.
Верховный жрец подал знак к началу очередного гимна, под пение которого собирались пожертвования. Потом, после многочисленных молитв и благословений главный иерарх слез с кафедры и возглавил шествие жрецов обратно в ризницу. Процессия возвращалась старым маршрутом, и пока Феллон и Фредро шли до двери из храмового зала, сзади до них доносилось шарканье ног и звон монет — на выходе прихожанам снова приходилось раскошеливаться. За дверью Феллон, подражая настоящим жрецам, небрежно бросил свой колпак на прилавок и вышел вместе с Фредро, так еще до конца и не оправившись от потрясения.
Непонятные звуки, которые до этого заглушались пением гимнов и криками лесной женщины, теперь снова были хорошо слышны. Настоящие жрецы либо беседовали, собравшись небольшими группами, либо расходились по своим делам. Феллон толкнул Фредро под локоть и кивнул в сторону коридора, который шел параллельно внешней стене здания.
Они пошли вдоль плавно закрученной спирали. Двери, выходившие в коридор, были снабжены какими-то табличками с надписями, увидев которые, Фредро страшно возбудился.
— Может быть, они на пре-калвмских языках, — прошептал он. — Некоторые я мог бы расшифровать. Надо остановиться и скопировать…
— Только не сегодня! — прошипел Феллон. — Ты можешь себе представить, что подумают эти ребята, если застанут тебя за подобным занятием? Если нас поймают, нас используют во время следующего Великого Ритуала.
Некоторые из дверей слева были открыты, и было видно, что за ними находятся архивы, кладовые и прочие помещения, так или иначе имеющие отношение к отправлению культа. Из-за одной из дверей просачивались кухонные запахи.
Заглянув в несколько комнат, Феллон пришел к выводу, что все стены в здании были огромной толщины, так что помещения и коридоры походили скорее на ходы, продолбленные в монолитной скале, чем на обычные комнаты, разделенные перегородками.
Никто не пытался остановить землян и не заговаривал с ними, и они без помех обогнули огромный храмовый зал и подошли к лестнице, которую искал Феллон. Непонятные звуки раздавались здесь громче. Сама лестница перегораживала коридор не полностью, оставляя узкий проход слева, а вверх и вниз по ней сновали жрецы. Феллон резво зашагал по ступенькам на следующий этаж. Здесь, как выяснилось, располагались жилые и спальные помещения иерархов. Земляне побродили по этажу, но недолго. В комнате для отдыха Феллон обнаружил старого кришнаита и узнал в нем верховного жреца. Тот уже сменил свое пышное одеяние на будничную черную рясу и сидел в кресле, покуривая толстую сигару и читая спортивную страницу «Рашма». Загадочные звуки на этом этаже, как будто, были слышны хуже.
Феллон повел Фредро обратно вниз по лестнице, и они двинулись дальше по коридору. Пройдя всего несколько метров, они обнаружили, что под лестницей на второй этаж имелась еще одна, которая вела вниз. По крайней мере так решил Феллон, потому что лестничная площадка была отделена от коридора массивной железной дверью, перед которой стоял кришнаит в форме гражданской гвардии Занида, вооруженный алебардой.
И Энтони Феллон узнал в нем Гирея — йештита, которого за два дня до этого арестовывал за нарушение общественного спокойствия.
Глава XV
Секунды три Феллон безмолвно смотрел на вооруженного гвардейца. Потом инстинкт игрока, который так часто приводил его к блистательным успехам — как, впрочем, и к сокрушительным поражениям — заставил его подойти к стражнику и сказать:
— Привет, Гирей.
— Здравствуйте, ваше священство, — ответил Гирей с ноткой неуверенности в голосе.
Феллон поднял голову повыше, чтобы из-под капюшона было видно его лицо.
— Я пришел получить причитающийся с тебя должок.
Гирей вгляделся в лицо Феллона и потер подбородок.
— Я… я должен знать вас, господин. Ваше лицо знакомо мне: готов поклясться я мужскою силой Йешта, что видел раньше вас, но…
— Помнишь землянина, который не дал кришнаитскому ученому прикончить тебя?
— О! То есть, в действительности вы не…
— Ты угадал. Только не выдавай нас никому, ладно?
Стражник немного опешил.
— Но как… Что… Это же святотатство! Мне же…
— А, брось ты! Ты же не против того, чтобы сыграть шутку с этими напыщенными иерархами, верно ведь?
— Шутку? В священном храме?
— Естественно. Я заключил пари на тысячу кардов, что побываю в подвале Сафка и выберусь обратно невредимым. Естественно, мне понадобится свидетель, готовый подтвердить, что я действительно там побывал — поэтому десятая часть суммы пойдет тебе, если ты скажешь, что видел меня здесь.
— Но…
— Что «но»? Я же не прошу тебя сделать что-то во вред религии. Я даже не предлагаю тебе взятку. Просто честную плату за то, чтобы рассказать правду, когда потребуется. Что в этом плохого?
— Но, благородные господа… — начал Гирей.
— И тебе никогда не хотелось, чтобы у этих надутых иерархов поубавилось спеси? Йешт, конечно, великий бог, но служат ему такие же люди, как мы, разве не так?
— Так, наверное…
— И разве ты не обещал помочь мне, когда я об этом попрошу?
Переговоры продолжались еще некоторое время, но мало кто — будь то кришнаит или землянин — был способен устоять перед аргументами Феллона, когда тот действительно вкладывал в них душу.
В конце концов, когда Феллон поднял ставку до четверти причитавшейся ему суммы, сбитый с толку Гирей сдался и сказал:
— Сейчас конец четырнадцатого часа, господа. Возвращайтесь не поздней конца пятнадцатого, ибо сменюсь я после этого. Когда ж не явитесь, придется вам до завтра ждать, когда я вновь на пост вступлю после полудня.
— И часто ты выстаиваешь десятичасовые вахты? — спросил Феллон, сочувственно приподнимая бровь. Поскольку кришнаиты делили свой день на двадцать часов, первый из которых начинался с рассветом (точнее, посередине между полуночью и полуднем), десятичасовая кришнаитская вахта продолжалась более двенадцати земных часов.
— Нет, лишь ночные столь длинны, — сказал Гирей. — Бывают же они через четыре дня на пятый, а завтра я стою с шестого по десятый час.
— Ладно, мы не забудем, — сказал Феллон.
Кришнаит прислонил алебарду к стене, чтобы отпереть дверь. Эта дверь, как и многие другие на Кришне, была снабжена примитивным замковым механизмом, состоявшим из скользящих засовов, имевшихся с обеих сторон, и больших замочных скважин над ними. Ключ, просунутый с одной стороны, мог открывать засов на противоположной. Сейчас ближний засов был задвинут, а дальний отперт, но из замочной скважины торчал большой ключ, которым его можно было сдвигать.
Гирей взялся за щеколду ближнего засова и выдернул ее из гнезда в дверной раме, потом потянул за бронзовую ручку. Дверь открылась, слегка скрипнув.
Феллон и Фредро проскользнули внутрь. Дверь с лязгом закрылась за ними.
Феллон заметил, что загадочные звуки были тут намного громче, как будто их источник находился где-то совсем рядом. Теперь уже можно было определить, что это шум кузнечной или слесарной мастерской. Феллон повел своего подопечного вниз по полутемной лестнице, которая вела в подвал. Шагая по ступенькам, он гадал, удастся ли им выбраться отсюда.
Фредро шепотом спросил:
— Что, если он выдаст нас жрецам?
— Меня тоже очень интересует ответ на этот вопрос, — сказал Феллон. — Но до сих пор счастье нам улыбалось.
— Может быть, мне не стоило настаивать на том, чтобы идти сюда. Плохое место.
— Ну и время ты выбрал, чтобы передумывать! Выпрямись-ка лучше и иди так, будто ты тут хозяин — может, еще и выкрутимся, — Феллон закашлялся, набрав в легкие задымленного воздуха.
