Саша Камских - Институт экстремальных проблем
Медведев лежал, боясь шевельнуться. Он не разглядел, куда катился, и ему казалось, что он лежит на самом краю обрыва. Камни наконец перестали сыпаться на него, и в наступившей тишине он услышал голос Ильи. Вадим попробовал сдвинуться с места, но тело крепко-накрепко застряло между двумя стволами, надломившийся толстый сук впился в живот и при малейшем движении грозил распороть его.
— Командир! — голос Ильи и шуршание осыпающейся под ногами глины послышались совсем близко, и через мгновение Медведев почувствовал на своем плече руку. — Димыч! Ты как, живой?!
Вадим осторожно повернул голову и открыл глаза.
— Вроде бы, — он слабо усмехнулся.
Илья мгновенно оценил ситуацию и всем телом навалился на ствол, который не давал Медведеву не только освободиться, но и как следует дышать. Древесина не выдержала и треснула, а спасатель, не удержавшись на ногах, рухнул на колени рядом с командиром, предпринявшим попытку выдраться из переплетения ветвей.
— Тише, ты, чертяка! — Вадим не забыл об обрыве. — Сейчас оба вниз полетим, и тогда Светлане придется еще один лабиринт открывать.
— Димыч, ну что?! Как?! — глаза Ильи лихорадочно блестели от волнения, когда руки бережно ощупывали Вадима, наконец-то освободившегося из черемуховых тисков.
Медведев медленно сел, осторожно согнул в колене сначала одну ногу, потом другую.
— Сам видишь – как Света говорила, так все и получилось, — он перевел дух, — правда, ноги пока плохо держат, но двигаться могу самостоятельно.
— Я ни секунды не сомневался! — облегченно выдохнул Илья. — Давай выбираться отсюда, тут чуть ниже есть довольно широкий уступ, по которому мы спокойно выйдем на тропу с нормальным твердым грунтом.
Спасатель вскочил на ноги и издал оглушительный двойной свист. Это был сигнал для остальных ребят, означавший, что командир вышел из лабиринта.
— Леший! Совсем оглушил! — Вадим даже потряс головой. Издалека донесся ответный свист, но Медведев еле расслышал его – ему показалось, что уши плотно забиты ватой.
По почти отвесному склону они спустились, а точнее, сползли на несколько метров и оказались на более или менее ровной площадке. Илья на скорую руку обработал перекисью водорода раны и ссадины командира и отдал ему свою футболку, которой обмотался Вадим, не желая красоваться на всю округу голым и к тому же ободранным задом, и они тронулись в путь.
Медведев чувствовал себя как выжатый лимон и еле передвигался, тяжело опираясь на Илью. Ныло все тело, резкой болью при каждом шаге напоминало о себе разбитое колено, распоротое осколком плечо жгло, как огнем, босые ноги, отвыкшие ступать по земле, чувствовали не только каждый острый камушек, но и комки сухой глинистой почвы, и едва ли не песчинки, что покрупнее своих сестер, однако Вадим был счастлив – наконец-то после многих месяцев неподвижности он шел, пусть не без помощи друга, но шел сам и ощущал под ногами землю. Медведев знал, что боль и усталость мгновенно пройдут, стоит лишь увидеть Светлану и прикоснуться к ее руке. Он уже представлял себе, как Света посмотрит на него сияющими глазами, улыбнется и обязательно скажет чуть укоризненно, но так, чтобы этого не услышали ребята: «Дим, какой же ты чумазый! Немедленно пойди умойся, поросенок ты этакий!»
— Давай, командир, потихоньку, шаг за шагом, — приговаривал Илья, — сейчас выйдем к моему логову, тут недалеко, там оденешься, дождемся ребят и пойдем все вместе на Андрюшкино ранчо.
— Мне, прежде чем одеваться, нужно хоть немного привести себя в порядок, а то меня под конец несло, что называется, изо всех дырок, думал не только кишки, мозги через задницу вылетят, — пробормотал еле слышно Вадим. — Что с Антоном? Вышел? — вдруг спохватился он.
— Вышел Тошка, давно вышел. Зрение к нему вернулось…
— С ним все в порядке? — Вадим почувствовал неуверенные нотки в голосе спасателя.
— Да он, вроде тебя, не удержался на ногах и свалился в озеро. Голову себе здорово разбил, Олег боится, что череп поврежден. Ждали, когда ты выйдешь, чтобы всем вместе в клинику ехать.
— Все не слава богу! — Медведев остановился, как вкопанный. — А Света что говорит?
— Света? Ничего… — замялся Илья.
— Что значит «ничего»? — Вадим заподозрил неладное.
— Когда ты исчез в лабиринте, Света впала то ли в кому, то ли… В общем, даже Олег не может сказать, что с ней.
У Вадима остановилось сердце.
— Что же ты, скотина, сразу ничего мне не сказал?!
Илья начал успокаивать его:
— Не волнуйся так за нее. Когда Антон вышел, у Светы прошло оцепенение, а сейчас, я думаю, она уже пришла в себя и ждет нас.
— Ты кого больше успокаиваешь – меня или себя? — большой уверенности в голосе друга Медведев не почувствовал и скомандовал: — Никого ждать не будем, давай быстро вниз!
— А как же?..
— Наплевать!!! Так дойду! — оборвал его Вадим, который мгновенно забыл про боль, усталость и жажду, перестал обращать внимание на гадкий привкус во рту и засохшую вонючую грязь на теле, лишь только узнал о том, что со Светой произошло что-то неладное.
* * *Уже на окраине поселка Денис догнал Илью и Вадима. Зорин подставил свое плечо отчаянно хромавшему и ругавшемуся сквозь стиснутые зубы командиру, и вдвоем спасатели почти донесли Медведева до дома Рябовых.
В воротах их встретил Олег.
— Что?! — хрипло выдохнул Вадим.
Худяков молча покачал головой.
Со сдавленным стоном, переходившим в рычание, Медведев оттолкнул поддерживавших его ребят и в отчаянии, придавшем ему сил, кинулся в дом, едва не опрокинув врача и потеряв по дороге футболку. Он рухнул на колени рядом с тахтой, на которой лежала Светлана, и прижался лбом к ее руке.
— Светочка…
Тонкие пальцы не дрогнули, ничто не указало на то, что девушка слышит его голос или чувствует прикосновение.
— Света!!!
Вадим стиснул ее руку и вложил в свой зов столько любви, тоски и боли, что, казалось, каменная статуя ожила бы, опаленная этим огнем.
Ничего не произошло.
Олег осторожно подошел сзади и положил руку на плечо Медведеву. Сзади в нерешительности стоял Андрей.
— Вадим, пойдем, нужно умыться, вид у тебя еще тот, — голос врача был необычайно мягок. — Я должен осмотреть тебя и обработать раны, а то к тебе опять какая-нибудь зараза прицепится.
— Зачем? Какое это имеет значение? — Вадиму, который не мог оторвать глаз от неподвижного лица любимой, и в самом деле было безразлично, что с ним происходит, что кто-то видит его, истерзанного лабиринтом, голого, покрытого коркой из грязи и запекшейся крови, почти теряющего сознание от боли и усталости.
— Света, если увидит тебя такого, испугается, — слабая попытка Олега пошутить не удалась.
— Она меня и не такого видела, — упрямо качнул головой Вадим. — Я не могу ее оставить одну.
— Сейчас Света находится в стабильном состоянии, — терпеливо увещевал Медведева Олег. — Я могу дать голову на отсечение, что хуже ей не станет, потому что теперь энергия не расходуется на лабиринт. Лучше не спорь со мной и не сопротивляйся… Чем больше я потрачу времени на уговоры, тем позже мы поедем в клинику, где Светлане можно будет оказать помощь всеми средствами, что только есть в наличии. Я гарантирую, что если будет нужно, Дронов с Черепановым вывернут наизнанку любого в поисках необходимых средств и оборудования. Антона тоже надо обследовать по всем параметрам: и степень тяжести травмы не на глазок определить, и, главное, посмотреть, что с его опухолью произошло. Ну, давай, приди в себя, поднимайся… Пойдем… Нам с тобой на все про все нужно не больше получаса, а потом ты сможешь быть рядом со Светой, сколько захочешь.
Слова с трудом доходили до сознания Вадима. Он почувствовал прикосновение чьих-то рук и услышал голос Меньшикова, ворвавшегося в дом в надежде, что все закончилось, как в сказке: командир вышел из лабиринта, Света очнулась от своего странного состояния, пришел в себя Антон, его болезнь прошла, все улыбаются, все счастливы. Сбылось только одно – лабиринт исцелил Вадима, но лицо Медведева не выражало никакой радости, наоборот, оно было искажено таким страданием, какого Сашка, пожалуй, не видел ни разу в жизни.
Олег, хмурясь, качал головой и что-то вполголоса говорил Вадиму, будто гипнотизируя его. Потом врач кивнул головой, и Андрей кинулся помочь Медведеву встать. Сашка подхватил командира с другой стороны, но тот отказался от его помощи:
— Побудь лучше со Светой.
Через полчаса Вадим, уже одетый, с коленом, забинтованным так, что нога почти перестала сгибаться, и наложенными на рассеченное плечо скобками, вернулся к Светлане.
— Светочка! Проснись, пожалуйста, — тихо позвал он, осторожно прикоснувшись к щеке любимой. — Я уже вышел, я здесь, со мной все в порядке. Антошка видит, и голова у него не болит.
