Стратегия. Русский Союз - Денисов Вадим Владимирович
В зале было тихо, до обеда еще есть время, народ не набежал. Максим, хозяин «Двух стрел», а заодно фанатичный поклонник блочного лука и организатор стрелковой секции, вышел сам — персонал вызвал, заметив меня.
— Редко заходите, уважаемый Петр Игнатьевич, в «Гавану» чаще, — ревниво заметил Максим, подсаживаясь рядом.
— Да я все больше в общественной питаюсь. Нельзя мне к тебе часто заходить, Макс, ты человек добрый, тарелку побольше подставишь, борща со дна зачерпнешь. Раз-два, и люди коситься начнут — мол, глядите, шерифа прикармливают.
— Ну и пусть косятся, — не испугался хозяин таверны. — Что есть будете?
Я кофе хотел, не убежавшего. Потом подумал о легком перекусе. Но запахи с кухни заставляли пересмотреть программу: тут кто угодно сломается. А неподалеку от входа на широком столе стоит огромный поднос с маленькими булочками, свежими, румяными. Сверху чесночком присыпаны.
— Что предложишь? Еще не обед вроде.
— Борщ в меню неплохой, уха крепкая, но прозрачная, в меру жирненькая, ну и солянка грибная, вчерашняя, уже терпкая, настоялась до кондиции.
«Вот тебе и бутербродики под кофе», — подумал я, сглатывая слюну.
— Давай солянку. — Я к борщам спокоен, детство без них прошло, а уху надо самому «ловить».
— Второе?
— Второго не надо, не встану.
Максим жестом подозвал официанта, коротко распорядился и опять повернулся ко мне:
— Петр Игнатьевич…
— Что, вопрос есть? — Почти всегда есть вопрос, если такой взгляд.
— Небольшой. Даже не знаю, как претензию обозначить… Да и не претензия это.
— Давай, давай, раз уж я тут.
— Пацанва повадилась забегать, понимаешь. Похватают с подноса булки — и деру. Ничего страшного, в общем-то, — неуверенно начал он. — Не убирать же мне поднос: и красиво, да и посетителям удобно, бери сколько хочешь. Тут ведь дело в другом…
Это нехорошо, товарищи.
Тут дело действительно в другом. Начнут с булочек детишки, а привыкнут быстро. Плохое начало, тем более если это уже система.
— К Хромову мне обращаться по такой мелочи не хочется, как и ссориться из-за детей с посадскими. В принципе убытки на копейку. Что посоветуете?
— Хорошо, что ты сказал. Я разберусь, дело не в копейках… Ладно, принял. Говорю же, что часто к тебе заходить нельзя, — пошутил я, но Макс расстроился.
А вот тут я помочь не могу.
Перед двухэтажным зданием размером с диспетчерскую Аэропорта, из которой меня вытурили, стоял серо-серебристый джип «Тойота-Ками» — с недавних пор это основная машина полицейской службы. На борту — большая золотая звезда, мелко надпись «шериф» на русском и «POLICIA» для первоначальной дружбы народов, потому перепишу по-нашенски. Над зданием красуется флаг Союза, на крыше джипа обязательная мигалка с мегафонами.
В маленьком новом офисе шерифа, что пока замыкает главную улицу Посада, было тихо и спокойно, как чаще всего и бывает. Мой помощник сидел за своим столом, где, старательно сопя, составлял очередную оперативную сводку. Эти нудные сводки — единственный, по сути, документальный след нашей правоохранительной деятельности, выходящий наверх. Сотников их регулярно видит у себя на столешнице, особо не изучая, — так, косым разрезом, ему нужна лишь общая картина, тенденции, тренды, как сейчас говорят. Иногда такое верхоглядство меня бесит: я один варюсь в этой каше. Потом успокаиваюсь: да и правильно, зачем оно всем остальным, у них свои дела, свои задачи, свои бесы и курвы. Свои представления о происходящем вокруг.
Поздоровавшись с Витей Минкиным, я пошел к себе, на второй этаж.
— Игнатич, а че, с рыбалкой не вышло? — бросил он мне в спину.
— Да есть шанс, сейчас прикину… А Дима где?
— На Кордон покатил, по своим делам.
«Урал» с коляской у нас в патрулировании. Второй помощник, Дмитрий Потехин, по своей гражданской работе развозит по поселкам мелкую «текучку», медицинскую, техническую и прочую, заодно и патрулирует. Показывает людям, что служба шерифа всегда рядом, бдит, баловаться не надо. И за рулем пить не надо, и стрелять где попало, излишествам нехорошим предаваться.
Когда шло строительство, Ковтонюк предложил мне сделать тут же и личное жилье — отказался. Надо быть совсем ненормальным, чтобы и после работы дышать казенным воздухом полицейского участка. Или управления, если вам угодно. Я же пока держусь, рассудок в норме. Вите с Димой хорошо, живут себе в Посаде, в самом центре, в двух шагах от офиса — отсюда, как правило, и выезжают на происшествия, со мной или без меня, полномочия у них есть, серебряные звезды-жетоны помшеров знают все.
В кабинете я сел за стол, откинулся, машинально посмотрел бумаги, перекинув пару папок, глянул в окно на тихую улицу. Ага… тихую. Многие удивятся, узнав, что Посад формально — самое неспокойное место анклава, так сводки и говорят. В станице тоже происшествия случаются, но там атаман быстро мозги вправляет, редко езжу. В маленьких поселках все ровно, а на Кордоне вообще ни одного случая. В Берлине бывает, но реже, чем тут, центр есть центр, в Посаде магазин, лавка и клуб Замка, две коммерческие точки общепита, вечернее гульбище — Бродвей. Вот вечерами все и случается.
Еще в Белой Церкви бывает легкий криминал или административка после футбольных матчей, но мы там всегда дежурим. «Надо ехать, — уже как-то лениво подумалось, — все собрано, готово». А кресло какое удобное… да… все как-то стало расплываться, прятаться в туман. Эха, чуть не уснул! Вот тебе и соляночка, разморило-то как, хорошо, что встрепенулся. Прислушался: внизу помощник с кем-то громко говорит по рации, часто приговаривая «понял-понял». О чем он? Я потянулся.
— Петр Игнатьевич!
С меня словно простыню сдернули.
— Петр Игнатьевич!
Да что такое…
— Че ж ты так орешь, что там случилось? — крикнул и я, неловко вываливаясь из-за стола. Осторожней бы нужно, медленней — организм все-таки успел провалиться в сон, свалюсь с лестницы кубарем.
— Происшествие! В Медовом!
Накаркал: вышло почти кубарем.
— Кто, что! Докладывай!
Сбиваясь, Минкин быстро прочитал запись в журнале:
— Заложники! Коротко: двое братьев, Галеевы, из новых потеряшек, захватили в чужом доме женщину с двумя детьми, стреляют, никого не подпускают. Закир Албасов пытается с ними договориться, уже собрал мужиков с ружьями. Я сразу передал им, чтобы отскочили на безопасное и не лезли ни при каких. Димка туда уже мчится, но будет поздно, он пока далеко. «Контур» в курсе, время в журнале проставил, я к машине!
С этими словами Виктор захлопнул журнал и, на ходу затягивая ремень с кобурой, ловко подхватил своего «колчака», выскочил на улицу. Тощий, жилистый, резкий.
Что было бы, если бы я уехал…
Сердце болезненно сжалось от острой боли. На улице тихо затарахтел прогревающийся двигатель. Так, дверь на замок, погнали!
— Накати, Витек, — скомандовал я, падая на сиденье. Проверил, карабин на месте, «помпа» на потолке. Не грохнется? Один раз сорвалась на повороте.
— Не сомневайтесь, ща прижмем!
Наверху завыла сирена, «камушка» стрелой полетела по грунтовке.
Пш-шш…
— «Демон» вызывает «Маккену»!
— В канале шериф.
— Петя, справляешься пока? — быстро спросил Демченко.
— Мы только на трассу выехали.
— Щас побежим в гараж, машину выгоним, скоро будем догонять, вчетвером!
— Понял тебя.
Пш-шш…
— Может, подождешь, а?
— Девушки ждут, Сергей, как Гоблин говорит. Ладно, давай, до связи.
Мангруппа орудует на Пакистанке, патрули все в разъездах, на окраинах.
Сталкеры же действительно могут помочь, особенно Монгол с его точной стрельбой. Ладно, посмотрим на месте, что там за ситуация в реальности, мне бы вообще стрельба не нужна. Вашу Машу, господа Смотрящие, ну и кадры вы нам начали подкидывать! Что это, новое испытание? Какая польза от того для вашей Селекции! И ведь проверяли же, тестировали. Что не жилось баранам, в Медовом все есть: работа, условия, люди хорошие. Так, оба не семейные, это точно помню, работают вроде плотниками, в сводках ни разу не были, на карандаш не брал. Чего башни повело? Неужели спецконтингент все-таки?
