Саша Камских - Институт экстремальных проблем
— И что же с Тошкой будет? — Илья в зеркале заднего вида рассмотрел глаза Худякова и прочел в них ответ. — Неужели ничего нельзя сделать? — тихо спросил он.
— Медицина, к сожалению, не всесильна.
Все подавленно молчали.
— Можно! — внезапно громко сказала Светлана.
Илья от неожиданности притормозил, на всякий случай съехал на обочину и остановился совсем.
— Тошку нужно отправить в Израиль, ты об этом?
— Нет, он пойдет в лабиринт.
Никто ничего не понял, кроме Медведева.
— Какой лабиринт? — Олег резко развернулся к ней. — Что с тобой? Тебе плохо?
Света молчала, она была бледна до синевы. Вадим обеспокоенно посмотрел на нее. «Расскажи сам», — прочел он в переполненных страданием глазах.
Как мог, Медведев рассказал все, что знал. Голос его звучал не очень уверенно, потому что Вадим сам еще до конца не поверил в возможность чудесного исцеления и готовился к долгим годам всевозможных ограничений. Пока он говорил, Света чуть пришла в себя.
— Детка, как же ты с этим живешь? Почему никогда не рассказывала даже мне? — Петрович прижал девушку к себе, он гладил ее по волосам, стараясь успокоить, потому что чувствовал, как она дрожит.
Сашка нерешительно спросил:
— Туда можно войти только одному? Или я чего-то не понял?
— Наверное, по очереди можно – один за другим, — предположил Сергей.
Ирина недоверчиво молчала, ей казалось диким то, что она только что услышала.
— Нет. Я открою два лабиринта одновременно, — звенящим от волнения голосом сказала Светлана. — Я сейчас поняла, как это можно сделать.
С полчаса девушка отвечала на вопросы, которые сыпались на нее со всех сторон. Олег сидел в растерянности – то, что он слышал, казалось фантастикой, но, с другой стороны, он уже много раз видел самые настоящие чудеса, которые творила Светлана, поэтому не верить ей он не мог.
— До летнего солнцестояния еще больше трех месяцев, — заметил врач.
— Ты думаешь, что Антон не дотянет до этого срока? — испугалась Ирина.
— Я не знаю, какими темпами и как будет развиваться болезнь. — Олег вминал кулак в свою ладонь, будто хотел растереть что-то в пыль.
— Получается, если Антона парализует за это время, если он не сможет даже плыть, как командир, то ему уже ничто не поможет? — Сашка был в ужасе. — Может, все-таки каким-то образом можно пройти лабиринт вдвоем?! Я бы и командира на себе протащил, и Тошку…
— Нет, Санечка, нельзя, у каждого свой лабиринт.
Сашка вцепился себе в волосы, а потом придвинулся поближе к Медведеву.
— Димыч, когда ты снова начнешь ходить в бассейн?
— Не ко мне вопрос. — Вадим пожал плечами. — Я хоть сейчас готов, но пока не разрешают.
— Я буду тренировать тебя, ты Ла-Манш сможешь переплыть к лету, — пообещал Сашка.
— А где эти лабиринты будут находиться? — Сергей задал главный вопрос.
— Пока не знаю, — с отчаянием в глазах ответила Светлана. — Когда мы были у Антона, я ощутила такую концентрацию боли в этом месте, что треснула какая-то стена, и мне открылась еще частица ЗНАНИЯ, но где искать лабиринт, я до сих пор не знаю. Иногда я вижу во сне какую-то каменную стену, скалу, но где ее искать? Не могу даже спросить ни у Вадима, ни у кого другого, потому что не могу толком описать, что я вижу – все как в тумане. Может, это вообще какой-то символ, который я неправильно истолковываю.
— Если бы ты увидела ее живьем или на фотографии, то узнала бы? — спросила Ирина. — У родителей дома куча фотографий всяких скал, утесов, в институте тоже много снимков есть. Тебе нужно будет посмотреть их.
— Конечно, Ира! — встрепенулась Светлана. — Я чувствовала, что помощь придет от тебя! Так и получилось!
— Я не вернусь сегодня в клинику, не хочу оставлять тебя одну. — Вадим взял Светину руку в свою и ласково накрыл сверху ладонью. У Петровича защемило сердце, когда он впервые увидел такое проявление нежности со стороны Медведева, который никогда не проявлял своих чувств на людях. — Забросьте нас домой, ребята.
— Ладно, я передам, что ты решил поехать домой. — Олег был далеко не в восторге от заявления Вадима. — Что-то ты совсем распустился! Только недавно сняли швы, а уже готов и по гостям ездить, и режим нарушать, дома опять наешься чего попало… — проворчал Худяков, а следом перешел на командный тон: — Света, ничего, кроме гречневой каши и вареного мяса, ему сегодня не давай, чай – без сахара, утром совсем не корми – УЗИ нужно делать натощак.
— Монастырь! — с чувством вздохнул Вадим.
— Завтра в семь я заберу у тебя это сокровище, а ты возьми отгул и побудь денек дома, отдохни, — посоветовал врач Светлане.
— Знаешь, какой отдых она себе устроит? С пылесосом и тряпкой! Будет весь день по квартире за каждой пылинкой гоняться, в лучшем случае – книжки в сотый раз с места на место переставлять. — Медведев осторожно прижал к себе девушку. — Я, когда дома, не очень-то даю развернуться, а в мое отсутствие представляю, что будет!
* * *Светлана стояла у окна и грустно рассматривала подаренную ей бегонию, потерявшую едва ли не все листья. На оставшихся пестрые крапины и концентрические полосы побледнели и почти слились с зеленым фоном. «Ей бы солнышка побольше, — вздохнула девушка и глянула на небо, затянутое плотными тучами, — а тут вот-вот снег пойдет». Света никак не могла прийти в себя после вчерашней поездки в онкологический диспансер, хотя Вадим, не захотевший возвращаться в клинику, весь вечер старался успокоить любимую, так переживавшую из-за болезни Антона. Олег, заехавший утром за Медведевым, велел Светлане сходить в кино, в картинную галерею, в музей для того, чтобы отвлечься от печальных мыслей. Она согласно кивала головой, но так и не нашла в себе сил для того, чтобы выйти из дома.
Света бродила по своей квартире, и в глаза ей бросалось многое из того, на что она обычно почти не обращала внимания: бумажные обои, наклеенные больше десяти лет назад, требовавший циклевки паркет со стершимся кое-где лаком, разномастная старая мебель. Родители никогда не гнались за модой, не имея ни времени, ни особого желания стоять в очередях ради современной обстановки, один лишь раз ввязавшись в эпопею с покупкой кухонного гарнитура, который дедушке как ветерану войны выделили через военкомат. Через двадцать лет этот гарнитур приобрел довольно плачевный вид – пластик во многих местах потрескался, кое-где на углах и вовсе облез, а прессованные опилки без защитного покрытия разбухли от постоянно попадавшей на них влаги. Впрочем, шкаф-купе, заказанный для прихожей всего три года назад, выглядел немногим лучше – современные материалы не выдерживали конкуренции с натуральным деревом.
Светлана вспомнила Ирину квартиру, по площади почти в два раза меньше ее «хором». Она была маленькой, но очень уютной, и в ней не ощущалось тесноты, даже когда там находились чуть ли не десять человек. «А у меня что? Во всех комнатах одни книги от пола до потолка», — Света оглядела полки. На них рядами стояли дедушкины технические справочники и энциклопедии, книги по медицине, принадлежавшие бабушке и отцу, их теснили тома юридической литературы, растрепанные от постоянного использования. Некоторые из них были в двух экземплярах – мама часто покупала две одинаковых книги, чтобы у каждого была своя. Сейчас эти издания стояли ненужные, никто к ним не прикасался уже много лет, но у Светы не поднималась рука выбросить что-то из книг. «Ира говорила, что ее брат учится в юридическом, — вдруг вспомнила она, — нужно пригласить его, пусть посмотрит, может, что-нибудь из книг ему и пригодится». Сама она, как очень часто бывало, вытащила первую попавшуюся ей на глаза книжку и погрузилась в чтение, забыв обо всем вокруг.
Светлана оторвалась от книги только потому, что в комнате стало совсем темно. Она посмотрела на часы, с ужасом решив, что уже вечер, но время еще только приближалось к полудню. За окном стояла такая буранная круговерть, что не было видно соседнего дома. На несчастную бегонию, стоявшую прямо под открытой форточкой, нанесло немало снега, и нежные листья привыкшего к теплу тропического растения сморщились от холода. «Хороша хозяйка! У меня даже самый живучий кактус загнется! — Свете настолько стало жалко и без того полуживой цветок, что она чуть не заплакала. — Я не гожусь ни на что! За что ни возьмусь – любой сделает это лучше меня! Илья никогда не оставил бы своего питомца на сквозняке, а я…»
Света стояла у окна, обнимала ладонями горшок с бегонией и смотрела, как город заносит снегом. Это не был неспешный мирный предновогодний снегопад, навевавший ощущение праздника, за окном бушевала самая настоящая буря, ураганные порывы ветра трепали рекламные растяжки с такой силой, что, казалось, фонарные столбы, к которым они крепились, могут, не выдержав нагрузки, или сломаться, или вывернуться с корнем из асфальта. На разгулявшуюся стихию было жутковато смотреть, находясь под защитой толстых кирпичных стен, а каково приходилось людям, врасплох застигнутым непогодой – накануне прогнозы синоптиков обещали «переменную облачность без существенных осадков» и вполне приличные для начала марта пять градусов тепла!
