Семен Кирсанов - Т. 2. Фантастические поэмы и сказки

Глава сладостная, посвященная деликатности, полному собранию сочинений П. С. Когана и зубоврачебному креслу.

Берег моря.                    Где я?                                  Стоп!Вкусный,              сладкий запах сдоб…

Изменили              мне силенки,устаю,            устаю!В поле            сахарной соломкия стою.

Я ж      не сладкого искал…Сколько             сахара-песка,что за розовая ваза!Ах, как пенится                        у скалМоре          Клюквенного Кваса.

Золотятся пески —самый лучший                         бисквит!Горный               тянется хребет —чистый, радужный шербет!А в долине,                          вдали,но отсюда                недалек —разноцветный                               городокв бонбоньерке                           залег.

Белосахарных палатрасцветают купола.— Заходи,              стар и млад,хочешь,             кушай мармелад,хочешь,             губы шеколадь,наряжайся                  в маки, —хорошо              щеголятьв серебряной                           бумаге!Посмотри                  на домик тот,это — торт.Ну, а это             фортепьяносделано              из марципана.

          Гуляют                ангелочки —          на плечах                кулечки,          в обертках,                как шейхи,          раковые                шейки.

Прямо, прямо                нет спасенья!От соблазна                плачет Сеня.                Ах,          он бы съел          ну хотя бы          монпансье.

Посредине города,неширок и короток,домик          из печеньица,а оттуда          голосок,словно           ананасный сок:— Мое вам          почтеньице!В райские          кущизаходите,          скушайтеабрикоску,          сливку,вишневую          наливку.Не стесняйтесь,          заходите!..

Сеня,          слюни вытерши,видит:          Главный Кондитер          с Главною Кондитершей.

Сколько, сколько          сладостей!Где ж это          кончается?У Сенечки          от слабостивсе в глазах          качается.

Время клонится      к восьми.И весь мир      просит Сеню:— Слушай,      скушайэтих яств новизну!      Ну, возьми!      —  Не возьму…

А мальчиковы                          пяткивязнут, вязнут в                           патоке.Па-атока тяну-чая,ги-бель неми-нучая,тя-анутся       сладкие             ли-ип-кие                               нити…— На помощь, на помощь,        спасите,              вытя-                        ните!То-    ну!То-      ну! —А хитрая          Кондитершасмеется:            — Да нну?

Вот уже рубашка           в патоке подмокла.Но что это?          Откуда это                   мчится подмогаКем это          высланосоленое             и кислое?Армия           столобая —мчится          соль столовая,а за нею             мчитсяперец           и горчица…Как ударила                        сольв сахарную                  антресоль!Как повылетел                            хрен —шоколады                     дали крен!А горчица                  горячится:— Эх!           Не грех —бей в мускатный орех!Кондитерша                кубарем,блещет             нижним бельем.Ну-ка,       уксус откупорим,обольем,               обольем!Налетают,                  налетаютстаи перца                  на туман,тают,        тают,                тают,                            таютшоколадные дома…И сахарная жижицальется              и движется.

Глава, написанная к сведению библиотекаря. Что читали Пушкин и Чуковский?

Странной силою ведомый, я вошел в гусиный домик.За столом и чашей пунша, в свете карточной игры,под тик-так часов-кукушки ждали Андерсен и Пушкин,Гофман, Киплинг и Чуковский, Кот Мурлыка, Буш и Гримм.И сказал Чуковский: «Сядьте! Мальчик Сеня, ты — читатель,и, конечно, как читатель, без завистливых затей,ты рассудишь, ты научишь, кто из нас, сидящих, лучшепишет сказки для детей!»

Тихо           и нерадостноначал сказку           Андерсен —маленький,           ледащенький                    седой старичок:

«Лежали вместе           в ящикеМяч и Волчок.

— Души я           в вас не чаю,люблю вас горячо…Давайте повенчаемся…—           Мячу                  жужжит Волчок.Но,      гордостью наполненный,Мячик говорит:— Я с Соловьемпомолвлена,он — мой фаворит.Ему отдам       невинность я! —Наутро           Мяч исчез,Волчок           не в силах вынести…Прощайте,           жизнь и честь!Прошло           немало времени,но жег           любовный яд…— Наверно,           забеременелМяч           от Соловья.Я видел           на „ex-librise“Соловья в очках… —Тут мальчик                    взял                         и выбросилчерез окно Волчка.Истерзанный,           искусанный,с обломанным плечом,Волчок           в клоаке мусорнойвстретился           с Мячом.— Любимый мой!           Согласна ястать           твоей женой!..(Сама ж           ужасно грязная,с дыркой           выжженной.)Волчок           ответил,                        сплюнувши:— Я был            когда-то                        юношей,теперь же           поостыл, —иная ситуация…К тому ж           решил остаться янавеки           холостым!..»

Тих           и нерадостен,кончил сказку           Андерсен,и совсем           иначеАфанасьев           начал:

«В дальнем           государстве,в тридесятом           царстве,у того           царя Додона,у Великого Дона,что и           моря синевей,было           трое сыновей.Вот идет           первый сынмимо           черных лесин,а ему навстречу —           ишь как! —лезет мышка-норышка,куковушка-куку́шка,           и лягушка-ква́кушкаиз озерных глубин:           ква-                    кум-                          бинь…

А за ними           кыш —По-Лугу-Поскоки́ш,           а за ними                      вишь? —Я Всех-Вас-Дави́шь.Лесиная           царевнаЛиса           Патрикевна,из сосновых           капищ —Михаил           Потапыч,и фыркает           кофейникомКот           Котофейников».

Тут промолвил Сеня нежно: «Это ж длится бесконечно,это старо, длинно, скучно, ну, а я весьма спешу».«Погодите! — крикнул Гофман. — Пусть на миг утихнет гомон,и прочту, что я пишу:

„В тысяча восемьсот (звездочки) годув Городке Aachenwindeжил Советник fon der Kinder,ростом с Какаду.Знали Жители           давно:был der Kinder           Колдуном.Ночью Дом           стоял вверх Дном,и стоял           у Входа                        Гном.

И была           у Колдунадочка малая           одна —Kleine Anchen,           kleine Anchen,kleine Tochter           Колдуна.

И скажу я вам — онав Виртуоза                   влюблена.Herr           Amandus Zappelbaum,вами           занята она.

Хочет          Anchen                      под венец,просит Папу                      наконец:— Herr           Коммерции Советник,уважаемый Отец,я люблю             Amandusʼa                            Zappalbaumʼa.Если я             не выйду замуж,то лишу себя                      Ума!

Как завоет           Fon der Kinder:           — Эти Глупости           откинь ты,Ты уже           помолвленас грозным Духом           молнийнымChoriambofaxʼoм!Вытри Слезы,           Плакса! —И себя он           хлопнул по Лбу,взял, открыл           большую Колбу,вынул Пробку           Дым пошел,синий,           складчатый,                              как Шелк“».

— Погоди, товарищ Гофман, не довольно ли стихов нам.Нет ли здесь у вас «Известий»? Очень хочется прочесть.Не о том, что вы соврете, а статей и сводок вроде:«Рабселькор, возврат семссуды, резолюцию, протест…»

Врать постыдно и бестактно. Мы стоим на страже факта,здесь наш пост и наша вахта (что рабочим до Камен?).Пыль цветистой лжи рассейте, обоснуйтесь при газете,где (хотите — поглазейте!) что́ ни слово — документ.

Лишь раздался звук «газету» — дым пошел по кабинету,зашептали сказотворцы:— Брик! Брик!— Бог избавь! —И во время речи Сени сквозь трубу исчезли тени,стало ровным сновиденье и растаяла изба.

Глава хроматическая, посвященная симфоническому воздуху консерватории и радиопередатчикам (-цам).