Ментаты Дюны - Герберт Брайан
Бегло взглянув на робота, Гилберт посмотрел на Манфорда, а тот пристально взирал на него.
– Это мощный боевой робот, директор, – произнес Манфорд, словно гость нуждался в объяснениях. – Он был побежден, как и его знаменитый аналог, независимый робот Эразм.
За Гилбертом стояла Анари, готовая при необходимости уничтожить машину.
– На Гиназе, – заговорила она, – ученики мастеров меча тренируются, сражаясь с такими меками. Мы убивали их тысячами – всех, каких удалось встретить.
– Я узнаю эту конструкцию, – проговорил Гилберт. – Мы изучали такие боевые машины в школе ментатов, чтобы мои студенты смогли понять и детально изучить врагов человечества. – Он старался говорить подчеркнуто равнодушно. – Но вы потребовали, чтобы я их всех уничтожил. Как же здесь оказался этот?
– Этот мек служит моим целям, – отрезал Манфорд. – Он нужен для того, чтобы императорский двор и вся Салуса Секундус – на самом деле все человечество, – увидели: люди во всех отношениях превосходят машины. И чтобы в очередной раз доказать, что Омниус, Эразм и их приспешники во всем ниже людей.
Манфорд посмотрел на мека, будто ожидал, что тот ответит. Но робот молчал.
Гилберт коротко кивнул, понимая, что придется согласиться на все, чего потребует вождь батлерианцев.
– Мои ментаты неоднократно демонстрировали свои умения у вас на службе.
– И продемонстрируют их еще раз для императора Сальвадора. Пленный мек функционален и реагирует. Мы отвезем его во дворец императора, и там, на виду у всех, ментат сыграет с этой мыслящей машиной в пирамидальные шахматы. Вы уверены, что ваш ментат сможет победить робота?
Тон Манфорда оставался ровным, но в нем слышалась угроза.
Гилберт подумал.
– Никто не может абсолютно точно предсказать исход стратегической игры, но да, мои ментаты не уступают мыслящим машинам. В таком соревновании у них есть особое преимущество – человеческая интуиция.
Манфорд улыбнулся.
– Этого я и ожидал. Выступление будет ответственное, человек сразится с меком. – Подобные поединки устраивались и раньше, спектакль Манфорда ничего не доказывал… но Гилберт понимал, что вождь батлерианцев будет настаивать. – Директор, выберите кого-нибудь из своих подопечных. Он отправится со мной на Салусу – и должен будет у всех на виду победить мыслящую машину. Робот знает, что, если проиграет, мы его уничтожим.
Священник Хариан вмешался:
– Его в любом случае нужно уничтожить.
– Поскольку робот все равно проиграет, его уничтожение неизбежно, – сказал Гилберт.
Он понимал, что, если ментат не сумеет победить машину, Манфорд разъярится. Ученика-ментата убьют… а робота все равно уничтожат.
Вождь батлерианцев задумчиво спросил:
– Как вы думаете, ментат, он хочет жить? Есть у него душа?
Гилберт посмотрел на робота.
– Это машина, она ничего не хочет. У нее нет души. Однако у таких меков мощные оборонительные способности и программы самосохранения. Он попытается уцелеть.
По конструкции и дизайну Гилберт видел, что боевой робот сооружен на Коррине. Где-то в недрах его памяти могли даже храниться воспоминания о нем самом тех времен, когда он жил под опекой Эразма. Будь мек человеком, он мог бы пресмыкаться и умолять о пощаде, мог раскрыть опасную тайну прошлого Гилберта, надеясь сохранить себе жизнь. Но для боевого робота ничего не значат политика и взаимоотношения людей.
Изучая закованного в цепи робота, Гилберт заметил, что священник Хариан смотрит на него с явным подозрением.
Гилберт верил в своих учеников, но из-за такого глупого, непредсказуемого спектакля не хотел рисковать даже батлерианкой-фанатичкой Элис Кэрролл.
– Любым своим учеником я мог бы гордиться, вождь Торондо, но сейчас здесь я. И сам справлюсь с этой задачей. – Он улыбнулся Анари и священнику Хариану и снова повернулся к Манфорду, больше не глядя на робота в цепях. – Если хотите, можем отправляться на Салуку немедленно.
Манфорд был доволен.
– Хорошо. На орбите нас уже ждет корабль «Эсконтран».
Корабли «Эсконтран» нельзя было назвать роскошными, но Ролли Эскон перестроил один из них, и Манфорд Торондо получил не маленькую пассажирскую каюту, а просторный отсек из нескольких кают. Не привыкший к такой роскоши директор Альбанс сторонился Манфорда. Они были политическими союзниками, но не друзьями, и в обычных условиях не общались – по обоюдному желанию. Манфорд признавал ценность человеческого мозга, способного выполнять функции мыслящей машины, но сомневался в чистоте помыслов Гилберта.
Вождь батлерианцев предпочитал одиночество, в котором мог медитировать и молиться. Хотя верная Анари хотела бы постоянно находиться при нем, иногда Манфорда нельзя было беспокоить и следовало оберегать его уединение. Манфорд не хотел, чтобы Анари видела его, борющегося со своими кошмарами. Мастер меча преклонялась перед ним, без колебаний исполняла любой его приказ. Он не позволял ей видеть свою слабость. Анари не стала бы его жалеть, но он не хотел ее тревожить.
Она донесла его до каюты, и Манфорд вошел в нее сам, на руках, обходясь без ног. Он лишний раз хотел показать, что не полностью зависит от других, хотя Анари внесла бы его. Она в ожидании стояла на пороге, но он попросил ее закрыть дверь и оставить его одного.
– Со мной все будет хорошо. Если что-нибудь понадобится, я тебя позову.
– Знаю.
Он заперся в каюте и, убедившись, что его никто не видит, достал аккуратный том, который никому не показывал. Годами он изучал ужасные откровения Эразма, которые зачаровывали его и пугали, и вот снова погрузился в мозг величайшего из встреченных им зол. Манфорд хранил у себя лабораторный журнал знаменитого независимого робота, опасный текст, унесенный им из развалин Коррина.
Манфорд ничего не мог с собой поделать. Сейчас он почти все помнил наизусть, но всякий раз испытывал отвращение, читая хладнокровные наблюдения Эразма над тысячами безвинно замученных пленных. Эксперименты. Демон-робот препарировал живых людей, пытал их, чтобы изучать их реакции, замерял с помощью приборов силу эмоций: страх, ужас и даже отвращение. Робот изучал смерть во всех ее проявлениях, фиксировал умирание жертв по наносекундам, чтобы обнаружить душу, доказать или опровергнуть ее существование.
Манфорд ненавидел Эразма больше, чем какое бы то ни было другое существо, но читал его отчеты с нездоровым увлечением, пытаясь установить, что этому механическому интеллекту удалось узнать о человечестве. Почему после столетий поисков Эразм так и не нашел подтверждения существования у человека души? Манфорда это очень тревожило.
Эразм, эта холодная мыслящая машина, был непреклонен в своих убеждениях. Манфорд содрогался от этой мысли. Нет! У робота не может быть ни веры, ни души! Машины ни в чем не сходны с людьми. Роботы искусственные создания, а не Божье творение. Ни один робот не способен понять благословение человечества – чистой своей любви и всю многокрасочность человеческих эмоций. И, чтобы восстановить душевное равновесие, Манфорд бормотал про себя батлерианскую мантру «Мозг человека свят».
Повинуясь порыву, он прошел на руках к двери и открыл ее. Когда дверь скользнула в сторону, Манфорд без удивления увидел Анари: она не шелохнулась и, несомненно, простоит так, охраняя его, всю ночь. Путешествие в свернутом пространстве займет всего один день, но подготовка, погрузка и разгрузка корабля потребуют больше времени.
Анари обернулась со спокойной готовностью ко всему.
– Чем могу помочь, Манфорд?
– Отнеси меня к боевому меку. Хочу убедиться, что он ничуть не опасен.
– Он не опасен, – сказала Анари.
– Я хочу его видеть.
Больше ни о чем не спрашивая, Анари подхватила его и понесла по коридору. Лифт опустил их в трюм корабля, предназначенный для содержания преступников, отправляемых в изгнание.
Мек, по-прежнему закованный, стал еще беспомощнее. По предложению священника Хариана нижнюю часть корпуса машины отсоединили, ноги отняли, остался только торс с руками и головой… некое подобие самого Манфорда. Для пущей безопасности на время перелета ужасное создание приварили к палубе.
