Assassin's Creed. Откровения - Боуден Оливер
– В детстве отец рассказывал мне истории о падении Константинополя, – сказал Эцио, посчитав дальнейшее молчание невежливым. – Это случилось за шесть лет до моего рождения.
Молодой человек бережно убрал астролябию в кожаный чехол и повесил себе на плечо.
– Мы называем этот город Костантинийе.
– А какая разница?
– Просто сейчас им владеем мы. Но вы правы. Костантинийе, Византия, Новый Рим, Красное Яблоко – не все ли равно? Говорят, Мехмед хотел переименовать город в Исламбул – «место, где торжествует ислам». Однако это опять-таки легенда. Правда, некоторые его так и зовут. Но люди образованные знают, что название Истанбол возникло из искаженных греческих слов. В переводе они означали «В город». – Он помолчал. – А какие истории вам рассказывал отец? Наверное, о смелых христианах, которых одолели коварные турки?
– Нет. Такого я от отца не слышал.
Молодой человек вздохнул:
– Мне думается, мораль любой истории зависит от характера рассказчика.
Эцио выпрямился. За время долгого плавания его тело достаточно отдохнуло, но боль в боку так и не прошла.
– Здесь я целиком с вами согласен, – сказал он.
Молодой человек улыбнулся тепло и искренне:
– Гюзель! Я рад! Костантинийе – город для всех народов и всех религий. Даже для византийцев, которые в нем остались. И для ученых вроде меня или… таких, как вы, путешественников.
Их разговор был прерван другим диалогом. Его вела молодая чета сельджуков, проходящих по палубе.
– Мой отец не желает мириться со всеми этими преступлениями, – говорил муж. – Если станет еще хуже, он просто закроет лавку.
– Все обойдется, – отвечала жена. – Быть может, султан скоро вернется.
Услышав об этом, муж язвительно засмеялся:
– Баязид слаб. Он предпочитает закрывать глаза на византийских бунтовщиков. А в результате мы видим сплошные каргаса!
– Тише, – шикнула на него жена. – Нельзя говорить такие вещи вслух.
– Это почему же? Я всего лишь говорю правду. Мой отец – честный человек, а это ворье его беззастенчиво грабит.
– Прошу прощения, что стал невольным слушателем вашего разговора, – сказал им Эцио.
Жена выразительно поглядела на мужа. «Вот видишь!» – будто говорил ее взгляд.
Однако молодой сельджук ничуть не смутился.
– Аффедерсиниз, эфендим. Вижу, вы путешественник. Если вы намерены пробыть в городе какое-то время, вас будут рады видеть в лавке моего отца. Его ковры – лучшие во всей империи. Он продаст их вам по достойной цене… Мой отец – хороший человек, но ворье почти разорило его.
Молодой сельджук сказал бы больше, но жена торопливо его увела.
Эцио и его ученый попутчик переглянулись. Молодому турку его слуга принес бокал шербета.
– А вы не желаете угоститься этим напитком? Очень освежает. Пока мы пристаем к берегу, вы еще успеете им насладиться.
– Не откажусь.
Молодой человек кивнул слуге, указав на Эцио. На палубе появилось несколько турецких солдат. Они возвращались с Южных Спорад и говорили о городе, где скоро окажутся. Поскольку Эцио интересовало все, связанное с Константинополем, он решил послушать их разговор. Юный турок достал свою изящную записную книжку и углубился в заметки.
– Я так и не пойму: чего добиваются эти византийские головорезы? – спросил один солдат. – Когда-то город был в их власти. И что? Они чуть не превратили его в развалины.
– Когда султан Мехмед вступил в город, там жило менее сорока тысяч людей. Правильнее сказать, прозябало, – подхватил второй.
– Айнен ойле! – воскликнул третий. – Совершенно верно! А посмотрите сейчас. В городе живет триста тысяч. Впервые за многие века город процветает. И в этом мы сыграли свою роль.
– Мы вернули этому городу силу. Мы заново его отстроили! – сказал второй солдат.
– Вот только византийцы упрямо не видят наших успехов, – с жаром добавил первый. – Им лишь дай где-нибудь нагадить.
– Простите, что вмешиваюсь, – сказал солдатам Эцио. – Как мне распознать византийцев, чтобы случайно на них не нарваться?
– Держитесь подальше от любых наемников в неказистых красных мундирах, – ответил первый солдат. – Это и есть византийцы. Для них облапошить чужеземца – милое дело.
Командир окликнул солдат, и они заторопились построиться перед сходом на берег. К Эцио вновь подошел молодой турок. Появился и его слуга, принесший шербет.
– При всей своей красоте Костантинийе отнюдь не самое совершенное место в мире, – сказал попутчик.
– А разве где-то есть такие места? – ответил Эцио.
17
Корабль подошел к причалу. Как всегда в подобных случаях, возникла толчея. Нашлись пассажиры, которым не терпелось поскорее сойти на берег. Они путались под ногами у матросов, которые сбрасывали причальные канаты – на берегу их ловили и ловко привязывали к тяжелым тумбам. После этого спустили сходни.
Эцио вернулся в каюту за вещами. Его имущество по-прежнему умещалось в двух седельных сумках. Все остальное он рассчитывал добыть на берегу. Слуга его молодого попутчика уже вынес на палубу три чемодана, обитых кожей. Теперь они ждали носильщиков. Настало время проститься с ученым юношей. Как всегда, тот вздохнул:
– Меня здесь ждет столько работы. И все равно приятно вернуться в родной город.
– Вы слишком молоды, чтобы беспокоиться о работе, ragazzo![15] – Эцио вдруг заметил, как было трудно их рыжеволосой попутчице тащить тяжелый мешок. Молодой человек тоже посмотрел в ее сторону. – В вашем возрасте меня в основном интересовали…
Зеленое платье красавицы явно не годилось для переноски тяжелых мешков и лишь стесняло движения. Женщина подняла голову, и ему показалось, что она взглянула на него.
– Salve! – поприветствовал ее флорентиец.
Но женщина его не услышала. Эцио вновь повернулся к своему попутчику. Молодой человек глядел на него с изумлением.
– Невероятно, – искренне сказал юный турок. – И как после этого вам удалось хоть чего-то добиться в жизни?
– Мою мать это тоже немало удивляло, – печально улыбнулся Эцио.
Наконец воротца планшира распахнулись, и толпа пассажиров заполнила сходни.
– Мне было приятно познакомиться с вами, бе-йефенди, – сказал молодой человек, поклонившись. – Надеюсь, в нашем городе для вас найдется немало интересного.
– Я в этом уверен.
Юноша направился к сходням. Эцио не торопился сойти на берег, продолжая наблюдать за женщиной в зеленом платье. Она еле-еле тащила мешок, не решаясь доверить его носильщикам. Ассасин не представлял, как она будет спускаться с такой ношей.
Он уже собирался предложить ей свою помощь, однако юный турок его опередил:
– Госпожа, вы позволите вам помочь?
Женщина посмотрела на молодого человека и улыбнулась. По мнению Эцио, ее улыбка была убийственнее арбалетной стрелы. К счастью, выстрел был направлен не на него.
– Спасибо, дорогой юноша.
Оттеснив своего слугу, молодой человек взвалил ее мешок себе на плечо и пошел вслед за женщиной к сходням.
– Не только ученый, но еще и галантный кавалер! – крикнул ему Эцио. – Вы полны сюрпризов.
Молодой человек обернулся и одарил ассасина еще одной улыбкой:
– Пара-тройка сюрпризов найдется в каждом из нас. – Он махнул рукой. – Аллаха ысмарладык! Да благословит вас Бог!
Вскоре и ученый юноша, и женщина скрылись в толпе. Внимание Эцио привлек другой человек, лет сорока, который стоял чуть поодаль и наблюдал за ним. Крепкий и сильный, он был одет в белый плащ, подпоясанный красным кушаком, и темные шаровары, которые по здешней моде были заправлены в желтые сапоги. На его левом плече покачивались ножны с четырьмя метательными ножами. Помимо них, он был вооружен кривой саблей. Правую руку защищал стальной доспех из трех пластин. Эцио напрягся и повнимательнее пригляделся к незнакомцу. Ему показалось, будто под правой рукой он заметил механизм скрытого клинка. Капюшон на плаще незнакомца был откинут. Всклокоченные длинные волосы частично сдерживал широкий желтый обруч.
