Саша Камских - Институт экстремальных проблем
— Моряк-подводник, — уточнил Вадим. — Я с ним не сказать, что много общался, но встречался и по служебным делам, и просто так. У него в церкви икона есть, святую на которой будто с тебя писали – у нее твои глаза, Шурик это первым заметил.
— Вот видишь, сколько совпадений… — Света о чем-то задумалась. — Андрея сюда взяли без моего вмешательства, я очень удивилась, когда два месяца назад увидела его здесь. Ему отец давно рассказал про институт и про клинику, надеясь, что сын решит стать врачом и пойдет учиться, но Андрей этого не хочет и требует себе самую тяжелую работу, он воспринимает ее как своего рода послушание и переживает, что не может взвалить на себя еще большее бремя. Он сделал бы это, уехал работать санитаром в какую-нибудь сельскую больницу, где нет горячей воды, канализации и центрального отопления, если бы не Васенька. «Подумай о ребенке», — только эти слова действуют на Андрея.
— Светочка, прости меня, мне очень стыдно. — Медведев прижал к губам тонкие пальцы девушки. — Я ничего не знал о твоих родителях, выслушивал о них всякие сплетни и, что самое ужасное, сам наговорил тебе гадостей. Прости меня.
Вадим закрыл глаза другой рукой, чтобы девушка не увидела выступивших от отчаяния слез. Нежные губы легко коснулись его лица раз, другой, еще раз.
— Ты не знал, — тихо сказала Светлана. — Теперь ты знаешь все и о них, и об Андрее, и о том, что нас связывает.
Пришел Андрей, принес ужин.
— Сегодня вечером и завтра с утра вы, Вадим Дмитриевич, еще на старом рационе, — он будто извинялся за то, что принес овощное пюре с куриным суфле и отвар шиповника. — Потом, я думаю, у вас будет другой стол. Через час я заберу посуду и принесу кефир.
Медведев смотрел на Рябова совсем другими глазами, чем два часа назад. Он испытывал даже что-то вроде уважения к Андрею, не чуравшемуся самой черной работы, какими бы побуждениями он при этом не руководствовался. Вадим подумал о том, какое же счастливое детство было у него. Семья в деньгах не купалась, но и не бедствовала, учился он не заграницей, а в обычной школе с нормальными учителями, друзей у него было немного, но это были настоящие друзья. Родители его любили, следили за ним, но не донимали чрезмерной опекой, а сам он в меру бездельничал, в меру хулиганил, но, в общем-то, тоже не доставлял им особых забот. Жизнь его текла не особо гладко, но таких потрясений в ней все же не было. Вадим вспомнил себя шестнадцатилетнего и представил себя на месте Андрея. Медведеву стало жутко от этих мыслей, а Светлана поняла по его взгляду, что очень сильно растревожила его своим рассказом.
— Ты ведь спать не будешь, — грустно сказала она. — Зря я тебе сегодня об этом рассказала, у тебя и так стресс от переселения, а тут еще такая безрадостная история. Я останусь с тобой до утра.
— Не стоит, Светлаша, так меня баловать, — отказался Вадим, — я не ребенок, должен справляться со своими нервами. Поставь мне укол или усыпи своим способом и поезжай домой. Тебе тоже ведь нужно отдыхать, тем более что и ты сегодня расстроилась от воспоминаний. Давай поговорим о чем-нибудь более веселом, пока я в себя это едиво, — так с недавних пор он стал называть протертую еду, которой его кормили, — заталкивать буду. Когда ты на работу выйдешь?
— С первого сентября. — Света немного подняла изголовье кровати и подложила Вадиму еще одну подушку.
— Елисеич, наверное, зарос бумагами до потолка, ждет не дождется, когда ты выйдешь.
— Он уже и сам с компьютером неплохо разобрался, — улыбнулась Света, — понял, что на меня надежда плоха. Даже когда выйду на полный день, все равно нужно будет много времени уделять ребятам, они без меня, в лучшем случае, на том же уровне остались, но подозреваю, что никто толком не занимался и придется все начинать сначала.
— Лентяи! — высказался по этому поводу Медведев. — Генка их распустил.
— Да, — согласилась Светлана, — он не очень справляется с ребятами. Раз в месяц ходит к Черепанову с рапортом, просит освободить его от обязанностей твоего заместителя. Назначайте, говорит, Петровича – он самый опытный работник и по возрасту старше всех, а меня оставьте в покое.
— А Кронидыч на это как реагирует?
— Сует ему рапорт назад и выгоняет из кабинета, потому что дядя Саша пригрозил уйти на пенсию, если его поставят командовать «этой бандой».
Вадим поел кое-как, слушая Светины рассказы о том, что происходит на работе, а потом полночи ему снились кошмары. Его судили за что-то настолько жуткое, что никто даже не осмеливался заговорить о том, что он сделал, сам же Вадим не помнил ничего и терзался сомнениями – вдруг он, действительно, сделал это. Но что? В зале суда по очереди появлялись какие-то люди, по большей части, незнакомые и, увидев его, в ужасе отшатывались и говорили: «Да, это он!» А он находился в железной клетке, руки и ноги сковывали тяжелые кандалы, но этого, видимо, было мало для такого опасного преступника – Медведев с ног до подбородка был залит прозрачной массой, похожей на стекло, и он не мог не только двигаться, но даже дышал с трудом.
Черты лиц судей и прокурора было невозможно разглядеть, они оставались в тени капюшонов, низко накинутых на головы, голоса были неразборчивы, но Вадим с трудом уловил слова: «Сомнений практически нет, это он, но послушаем, что нам скажет защита».
Адвокат встал и откинул капюшон. Светлана! Она пришла защитить его! Медведев не мог понять, что она говорила, но доводы обвинения рушились от ее слов, и одновременно трескалось стекло, куски его со звоном падали на каменный пол и рассыпались в блестящую пыль, которую прочь уносил сквозняк.
«Невиновен!» – прозвучал приговор суда. Исчезло не только стекло, пропали, будто испарились, кандалы и решетка. Вадим, не помня себя от счастья, устремился к Светлане. Ноги плохо слушались его, он шел еле-еле, а она стояла неподвижно, с улыбкой смотрела на него… и таяла прямо на глазах! Как Снегурочка в детской сказке!
Медведев нечеловеческим усилием бросился к своей защитнице, но прикоснуться к ее руке у него не получилось – пальцы прошли сквозь туманную дымку, которая с каждым мгновением редела все больше и наконец исчезла совсем. Светлана пропала, на тяжелой дубовой скамье осталась только мантия из плотной темной ткани.
С придушенным криком Медведев проснулся, сердце колотилось, как после марафонской дистанции. Он потянулся за водой, свалил на пол стакан, задев его рукой, и напился прямо из бутылки, пролив почти половину на себя. Три часа… Вадим боялся снова заснуть, он не хотел снова увидеть тот же кошмар. Пусть бы с ним делали что угодно, но со Светой не должно происходить ничего плохого даже во сне. Он включил светильник в изголовье и нашарил на тумбочке Ирину читалку. В памяти электронной книги она сохранила несколько сотен произведений, среди них не было ни детективов, ни фантастики, ни мистики, в основном, русская и зарубежная классика, попадались и современные писатели. Накануне Медведев читал «Швейка», но сейчас ему хотелось чего-нибудь умиротворяющего.
Тихо щелкнул замок в двери, и в палату вошел Андрей.
— Что случилось, Вадим Дмитриевич? Почему вы не спите? Болит что-нибудь? Позвать сестру или врача? Что-то нужно? Скажите, я сделаю.
— Ничего не нужно, просто кошмар приснился, — Вадим отказался от помощи. — Я что, кричал на все отделение?
— Нет, я ничего не слышал. Мне просто показалось, что вам плохо, я подошел к палате, увидел под дверью свет и понял, что вы не спите. — Андрей при неярком освещении чуть не наступил на валявшийся на полу стакан, поднял его, вымыл и поставил на тумбочку. — Хотите пить? Давайте, я вам помогу.
— Да успокойся, пожалуйста, я уже сам напился. Иди спать, я почитаю немного и тоже, наверное, засну.
Андрей внимательно посмотрел на Медведева.
— Я сейчас вам кое-что принесу, это поможет. — Через несколько минут он вернулся с маленькой иконкой размером с карманный календарь и пристроил ее на тумбочку рядом с кроватью так, чтобы она не могла упасть. — Пресвятая Богородица охранит вас, прогонит тяжелые думы и дурные сны. Если вы не верите, — Андрей догадался, что хотел сказать ему Вадим, и улыбнулся, — это не имеет значения, она помогает и тем, кто не верит, но кому плохо. Я помолюсь за вас и поставлю завтра свечку.
— Я ведь некрещеный, — Медведев слегка растерялся, не зная, что сказать в такой ситуации. Когда-то он слышал, что над некрещеными церковные обряды не исполняют.
— Отец Глеб говорит, что можно молиться и за некрещеных, я все время так делаю. Его я тоже попрошу помолиться за вас.
Андрей ушел, а Вадим нашел в Ирининой читалке нашел Тургенева и увлекся «Записками охотника». Когда-то в школьные годы Медведев читал их, но в памяти не осталось ничего, кроме натужных попыток написать сочинение на тему о роли пейзажа в творчестве классика русской литературы. Сейчас же он воспринимал эти рассказы совсем по-другому, переносился мыслью в изображенные писателем края, воочию видел описанных им людей. Забыв обо всем, Вадим читал почти до самого утра, пока сон наконец не сморил его.
