Борис Зеленский - Вечный пасьянс
Глава 6
Прошлое: пасьянс
Что-то, чему не было названия в языке чиульдов, жуткое, как дыхание снежного дракона, как пробуждение огнедышащей горы, ждало во мраке и норовило вырваться наружу, словно за зыбкой границей между явью и небытием надоело таиться зеркальному отражению, и оно выпирало навстречу реальности, продиралось судорожными толчками, но Зазеркалье не пускало, вцепившись в это что-то всеми своими силами…
— Хозяин, хозяин, очнитесь! — услышал он тревожный голос и с трудом разлепил веки. Над ним склонилось взволнованное лицо писца Жегдо. В одной руке писец держал зажженную свечу в массивном подсвечнике, в другой — исписанный лист «бумаги». — Несчастье, Хозяин!
— Что тебе нужно? — прошептал Эрзам непослушными губами и приподнялся на локте. Острая боль пронзила руку, но Гонэгг не проронил ни звука.
— Зеркало сломалось! — торопливо поведал писец и поднес подсвечник к Зеркалу. Поверхность Зеркала, как и в прошлый раз, пряталась в белом тумане. Но внизу, у самой кромки, туман был алым. — Я пришел вечером. Как обычно. Вы отдыхали. Незнакомец с мечом, который вчера ворвался в мою келью, чуть меня не убил и заставил вести в Зеркальный покой, куда-то исчез. Ну, думаю я себе, Хозяин знает, что делает. Хочет отдыхать под столом, пусть отдыхает. Может быть, Хозяину нравится так спать. Я не стал будить, ведь Жегдо помнит слова Хозяина: здоровый сон — залог долголетия. Если бы Хозяин позволил, Жегдо остался бы в Зеркальном зале навсегда. А что тут такого невозможного? Притащил бы топчанчик, топчанчик никому бы не помешал, а Жегдо мог бы спать тогда, когда Хозяин творит Историю. Мы — люди маленькие, нам творить Историю не требуется, нам бы ее записать только…
Одним словом, пришел я, устроился поудобнее, но так, чтобы, не дай Золотая Дуга, Хозяина не побеспокоить, и приготовился смотреть и запоминать.
Зеркало заговорило в полночь: караван на ухорогих пересекал ледяную пустыню. Он вез вличакских невольниц в подарок конным пиратам Ледогорья. В городе-государстве Лодорра набирал силу традиционный маскарад с фейерверками, карнавальными шествиями и праздничными представлениями на площади перед ратушей, а в это время хворый председатель Лодоррского магистрата, чувствуя близкую кончину, покормил с руки охотничью птицу, поцеловал в темечко и отпустил на волю. Затем с превеликим трудом спустился в пыточный каземат, где приказал удушить любимую наложницу. Самолично проследил, беспрестанно вытирая платком слезящиеся глаза. Ох, и кричала же она! Даже доносящаяся с улицы веселая музыка не могла заглушить… Кузнецы с левого побережья Большой Воды тайком ковали мечи и пики. Наверное, для мятежных крестьян герцога деа Брико. Пики — отменного качества, мечи — так себе… Все шло своим чередом и на тебе!
Вдруг Зеркало замолчало. Никогда такого не было, верно, Хозяин?! И вот, проклятущее, молчит до сих пор: ни картинок, ни буквиц…
Эрзам с трудом приподнялся и принял от писца подсвечник. Потом поднес колеблющийся язычок пламени к своему лицу и посмотрел в Зеркало.
Туман сгинул. Изнутри на Эрзама смотрело отражение Эрзама. Бородатое лицо. Усатое. Лицо как лицо. Не такое смазливое, как у покойного Шталиша, не такое холеное, как у покойного Урзах-Толибага, но мужественное и, главное, достаточно живое.
А вот одет был Эрзам-в-Зеркале в костюм колдуна: одного мимолетного взгляда хватило, чтобы убедиться — Эрзам-со-Свечой тоже был облачен в фиолетовый камзол с кружевным воротником и панталоны в обтяжку. Никаких следов крови ни на рукаве, ни на плече… Проклятый колдун — его чары не потеряли силы и после смерти!
Боец почувствовал, что еще немного, самую малость, и он догадается, поймет, что случилось, но сосредоточиться на разгадке мешал словесный водопад, извергающийся из Жегдо:
— …разве непонятно, иногда и Хозяину требуется отдых. Не где-нибудь, а прямо под столом. Наверное, это здорово — спать где пожелаешь! Я-то не могу себе такого позволить, а Хозяину все разрешается… Оно и понятно — Хозяин. Хозяин все может, потому как сам приказывает всем. Ему ничего не стоит остаться на ночь в зале, где полагается оставаться только Жегдо. Но Жегдо все прекрасно понимает: есть желание, значит, есть, а нет желания — никто Хозяина не заставит. Надо же такое придумать, Хозяина заставить под столом ночевать. Это кто же такой умный так думать?..
— Все! — приказал Эрзам. Его стало подташнивать. — Ты свободен, Жегдо. Придешь завтра вечером! Зеркало будет говорить и показывать!
Жегдо, кланяясь и пятясь одновременно, покинул Зеркальный зал.
Теперь можно было сосредоточиться. Эрзам стал размышлять. Это было гораздо труднее, чем махать мечом. Это было непривычно: мысли, точнее обрывки мыслей, серебристыми мальками копошились у самого дна сознания. Надо было выловить их сачком внимания, и постепенно бойцу удалось заставить их подняться к поверхности, где они оказались под пристальным наблюдением внутреннего зрения. Что-то сдвинулось в мозгу, будто темницу разума осветили факелом озарения.
Вспышка обостренного проникновения в то, что несколько часов назад казалось совершенно не поддающимся разумению, преобразила бойца. Внезапно он открыл для себя, что Хоррис — это не только бескрайние просторы ковыльных степей, величавые горы и Большая Вода, но и огромный шар, медленно крутящийся в чернильной пустоте, подставляя бок под жаркие лучи другого, еще более громадного шара, испускающего во все стороны ослепительное сияние. И не было никакой Золотой Дуги — только бесконечная пустота, всепоглощающая и величественная, как истина для посвященных…
И он, Эрзам из рода Гонэггов, был посвящен в Истину. Он знал теперь, что Урзах-Толибаг не лгал, говоря, что жизнь на поверхности огромного шара, именуемого «планетой», зависит от Вечного Пасьянса!
Он познал чужой алфавит и постиг термины. Разъяснилась тайна сочетания «энергозатрат левитра», которое он по недомыслию принимал за единое целое, наподобие помела. Это было совсем не так: энергозатрат — одно, левитр — другое. И если левитр — это действительно помело на антигравитационной основе, то энергозатрат — грубо говоря, время, в течение которого можно летать на помеле.
Эрзам прочел на нижней кромке Зеркала замершие буквы: «АВТОНОМНЫЙ РЕЖИМ». Знание подсказало, как заставить заговорить Зеркало снова. Для этого нужно было только сильно захотеть. Тогда «автономный» сменится «стационарным»…
Эрзам вспомнил Цвобри. Ее убежденность и ее веру в то, что колдовство Урзах-Толибага несет жителям Хоррис сплошные страдания.
Может быть, род Урзах-Толибага когда-то что-то не поделил с родом Цвобри? И ведьма, мстя колдуну, руками Эрзама выбила волшебную колоду из его пальцев?! Но зачем ей это? Неужели для того, чтобы самой вершить судьбы мира?!
Что ж, следовало признать, она преуспела в своих намерениях! Урзах ушел, но вместе с ним ушла жизнь на планете Хоррис! Кончился Пасьянс, разрушенный мечом наемника, и завершился путь, по которому брели люди: в потемках и при свете факелов, на заре и на закате Небесного Костра! Застыли изваяниями и смертельно больной председатель лодоррского магистрата, и пекарь, в результате азартного пари потерявший привлекательность улыбки, и мастер виртуозной техники боя на мечах Тулеп, и несчастная в своем полудевичестве сестра Эрзама Шензи — все они оборвали бег по дороге жизни. Только здесь, в Замке Судьбы, жизнь продолжается, так как это не замок вовсе, а вероятностная машина, управляющая миром. А машиной этой в свою очередь командует Вечный Пасьянс посредством специальных терминальных карт…
Режим работы Зеркала-дисплея изменился, и Эрзам увидел в нем все, о чем только что подумал.
Экран преподнес зрелище мертвой планеты.
Нет, реки по-прежнему катили воды, и дубравы, как и раньше, шелестели кронами под порывами ветра. Но города замерли, словно выметенные метлой эпидемий, движение на дорогах и караванных трактах застыло, осиротевшие парусные корабли волей стихий несло на скалы…
Замер скороход на одной ноге, как статуя резвого бога Шем-Шура с непременными крылышками на беговых сапогах, застыла в чужой постели надменная аристократка в серебряной маске, скорчилась у котла со снадобьями знахарка Мишарта, а варево уже закипает…
Но кто это там движется? В ветхой юбке до пят, обходя окаменевших людей…
Одна Цвобри осталась не заколдованной Замком. Она бродит по улицам и ждет Эрзама. Но Эрзам не придет, он знает свое настоящее предназначение. Он займет место Урзах-Толибага!
И еще Эрзам знает: верный кибер каждый день будет приносить завтрак, обед и ужин на неизменном золотом блюде.
И еще об одном Эрзам осведомлен: по ходу грандиозно задуманного эксперимента ведется подробная летопись, факты для которой скрупулезный Жегдо визуально снимает с экрана дисплея, и когда-нибудь будущие книгознатцы догадаются об уникальной особенности своей планеты — подчиняться законам теории вероятностей в самом что ни на есть прикладном смысле, но даже тогда смогут ли они расшифровать загадочный термин «метод Монте-Карло»?
