Сергей Покровский - Жертвы дракона
Внезапно сзади раздались громкие, страшные звуки, гиканье и будто вой и свирепое тявканье. Были ли это серые волки или желтые шакалы, или самые страшные из всех, высокие, белые, коварные враги с одним длинным когтем, прилетающим по ветру? Олени не разбирали. Они, не оглядываясь, слепо, изо всей силы перебирали ногами. Глаза у них выкатывались из орбит. Голова по привычке откидывалась назад, как на быстром бегу. Им казалось, будто они мчатся во всю прыть по этой предательской воде, но быстрые волны мешали им и сносили их вниз.
Сзади не было ни волков, ни шакалов, — были только Анаки. Они выскочили из тростников с гиканьем и воем в своих легких берестяных челнах и мчались по воде, загребая воду длинными двухлопастными веслами то слева, то справа. Весла гнулись; челноки то зарывались в воду, то почти совсем выскакивали вон, как играющие рыбы. Анаки гребли изо всех сил, нагибаясь вперед, и дыхание их вырывалось коротко и со свистом.
Здесь были самые лучшие, сильные, смелые охотники. Старики и подростки остались на берегу и бежали по песку, потрясая копьями. Они продолжали выть по-волчьи и лаять по-шакальи, чтобы отогнать оленей от берега и помешать им вернуться обратно.
Шакалы, впрочем, тоже были здесь. Их небольшие фигурки высыпали далеко от людей, почти у того места, где прятался Юн. Они бежали у самой воды вниз по течению, поводя беспокойно острыми мордами и следя глазами за стадом и охотниками. Они рассчитывали расстояние, чтобы встретить каждого беглеца, который рискнул бы вернуться на берег.
Юн Черный не стал рассматривать дальше. При первом охотничьем крике, долетевшем от Лысого Мыса, в его душе что-то зажглось и вырвалось наружу. Стиснув зубы, не помня сам себя, он бросился вперед, направляясь к заветным тростникам. Его челнок был колдовской, с лицом двузубого беса на остром носу, искусно загнутом кверху. Копье у него было с красными кистями. И оттого их не тронул ни один слишком ретивый охотник из пешего отряда.
Юн толкнул челнок ногой, прыгнул на ходу и погреб вперед. Охотники гнались за стадом, он гнался за охотниками.
Люди уже нагоняли. Они развернулись веером, заходя с левой стороны и стараясь отрезать у стада «нижнюю воду». Юн взял ниже всех и очутился на крайнем фланге. Он замыкал дугу развернутого веера.
Минуту или две люди и олени плыли параллельно. И вдруг грянула песня, бодрая песня весенней охоты:
Серые жены, сдавайтесь,Мы возьмем вашу плоть…
— Возьмем, возьмем! — гремел оглушительный хор. И под эти оглушительные звуки конец веера загнулся и встал поперек оленьего пути. Стадо смешалось, остановилось и превратилось в беспорядочную кучу.
Теперь люди и олени стояли друг против друга и смотрели друг на друга. Но люди слегка подгребали своими длинными веслами против течения. Олени, сидевшие в воде по шею, были беспомощны. Волны Даданы неудержимо сносили их вниз, прямо на охотников.
Юн быстрым взглядом осмотрел товарищей. Тут были все: Альф Быстроногий, Лиас, искусный в метании копья, Санг — Птичий Коготь, Map Красивый и Несс, друзья-соперники; двое братьев Семов, одного звали Голодным, а другого Сытым; Илл Бородатый, самый рослый человек во всем племени. Лицо у него было красное, борода огненная. Оттого его звали также Илл — Красный Бык. Его челнок сидел в воде глубже других, зато лопасти весла у него были широкие, как в женских ладьях.
Охотники были совсем близко к оленям. Они ясно видели их крепкие груди с белым подгривком, точеные головы, изящные рога и тонкие ноздри, часто дышащие от усталости. Олени глядели им в лицо дико и беспомощно.
«Красивые, — подумал Юн. — И жирные», — прибавил он мысленно.
И при этой мысли в его душе и даже во рту как будто что-то растопилось.
«Так растопился их жир от гонки», — подумал Юн. Он все загребал вперед и заводил свой конец дуги кругом стада.
Его челнок уже развернулся носом к южному берегу. И вдруг он издал короткое восклицание. От южного берега выплывал еще челнок. Он плыл легко и стройно, так быстро и прямо, как будто катился по гладкому льду. Он описал вокруг стада такую же широкую дугу, как раньше Юн, и теперь подъезжал с другой стороны.
Охотники насторожились.
«Чужой», — подумал Юн. Но никто чужой не дерзнул бы вмешаться в охоту Анаков. Кроме того, чужих не было вблизи. Стойбища племени Селонов лежали за десять дней пути, на нижней оленьей тропе через реку Дадану.
Это, действительно, не был чужой. Это был Яррий.
«Непосвященный», — гневно подумал Юн.
Яррий еще не прошел обряда посвящения и потому не имел права выплывать на реку и участвовать в охоте.
«Испортит охоту», — сердито подумал Юн.
Яррий, однако, был далек от того, чтобы испортить охоту. Челнок у него был новый, из желтого луба, очень длинный и узкий. Свежий луб поблескивал на солнце, как золото. И при каждом ударе двойного весла челнок прыгал вперед, как будто кузнечик. Яррий скоро подъехал, обогнул Юна и стал левее, немного поодаль. Теперь он замыкал дугу веера. Он взял весло в левую руку, а правой стал снимать копье. Оно было очень длинное, под стать челноку, длиннее, чем у всех охотников племени.
«Ишь какое копье, — подумал Юн, — и когда он сделал?..» «Неблагословенное, — припомнил он тотчас же, — несчастье будет».
Впрочем, теперь не было времени раздумывать. Еще минута, и стадо могло разделиться на части и рассыпаться во все стороны. Тогда охота была бы труднее и менее успешна.
Альф Быстроногий решительно ударил веслом, протянул копье и ткнул навесно в бок ближайшего оленя. Олень мотнул головой, отпрыгнул в сторону и стал биться, захлебываясь. Через минуту он опрокинулся боком и поплыл вниз по течению, как кожаный мешок с мясом, унесенный с берега приливом.
Сердце у Юна екнуло. Олень повернулся на левый бок. Это была дурная примета. И вдруг он вспомнил свои вчерашние речи, буйные слова против скупости богов. Ему стало страшно.
«Дракон, не допусти», — помолился он мысленно. Он ободрял себя тем, что Дракон все-таки прислал оленей Анакам и, стало быть, не отверг предложенной жертвы.
— Не сердись, Дракон, — сказал он опять. — Воздам сторицею.
Илл бородатый выгреб вперед и заколол одного за другим матку и двух телят. Удары его весла были спокойные, длинные, ровные. И красное лицо его было тоже спокойно. С таким же точно лицом он, бывало, сбивал палкой осенние яблоки с яблонь, растущих в лесах у Кенайских пещер. И с таким же лицом убил ножом клыкастого вепря на узкой тропинке в густых тростниках по речке Калаве.
Map Красивый подъехал к стаду вплотную и стал поражать оленей без разбора. Другие охотники держались на прежних местах и старались не давать стаду разбиться на части…
Яррий до сих пор держался поодаль. Он опасался ссоры с другими охотниками. Но теперь он поднял копье и въехал внутрь стада. Олени бились кругом и каждую минуту могли разбить или опрокинуть его челнок, но он смело вогнал нос челнока в самую гущу стада и втиснул его между двух оленей, плывших рядом. Олени раздались как раз настолько, чтобы очистить место охотнику. Дальше отодвинуться им мешали другие. Дерзкий охотник поставил весло поперек челнока и даже положил его краями на спины оленей в виде баланса. Олени жмурились от ужаса, но не сопротивлялись. Теперь Яррий стал частью оленьего стада и плыл вместе с ним. Главная внутренняя масса стада даже сжалась теснее. Желтый челнок как будто служил ей центром и притягивал оленей к себе.
Об этом приеме рассказывали старики, но уже много лет никто из Анакских охотников не отваживался на такую дерзость. Для того, чтобы выполнить ее, нужно было иметь прежде всего легкое и тонкое тело, такое, чтобы челнок шел по самому верху и поворачивался быстро. Малейшая неловкость означала потопление челна и гибель охотника, ибо даже хорошему пловцу было бы почти невозможно выплыть на волю из этой массы сжатых тел и бьющих по воде копыт.
Зато теперь Яррий в своем челноке был хозяином стада. Он протянул через головы ближайших оленей свое длинное копье и быстро закалывал одного за другим по большому кругу вокруг своего челнока. Дальние олени не видели его и не знали, откуда приходит смерть. Он щадил ближайших, только обтачивал стадо на длину копья, как будто колесо. Заколотых уносило течение, другие олени приходили на их место. Река наполнилась трупами и окрасилась кровью. Наконец стадо дрогнуло и разбилось, сначала на две части, потом на четыре. Охотники тоже разбились, въехали внутрь, и началась бойня.
Цепочка мертвых туш плыла посередине реки. В дикой суматохе этой охоты только они одни были спокойны. Живые олени по большей части не думали о защите. Они покорно принимали удар и гибли молча, как гибнут рыбы, окруженные сетью. Матки протягивали голову перед телом телят, закрывали их собственной грудью и гибли вместе с ними. Только иные бычки помоложе давали отпор. Они оборачивались к челноку и бросались навстречу, прыгали на борт копытами и, наклонив голову, старались поразить охотника рогами в грудь. Но длинное весло давало людям слишком большое преимущество. Одним ударом они отгребали в сторону и подставляли нападавшему смертоносное острие.
