Огненный шторм - Янковский Дмитрий Валентинович
Я кинулся вперед, но у меня на дороге оказался Корнелюк. Это дало предательнице несколько лишних секунд. Она почти достигла безопасного пространства, но тут Соколова резко ударила ее в спину локтем. Зайцева упала на живот, быстро перевернулась и выстрелила в грудь девушке. Разрывная 9-мм пуля «АПК-12» отбросила Соколову назад. Предательница спряталась.
– Мать вашу! – Корнелюк вытащил пистолет и разрядил всю обойму в шкаф, за которым затаилась Зайцева. Несколько пуль отрикошетили в монитор, с которого за всем этим наблюдал Президент.
– Прекратить огонь! – я достал пистолет и направил его в шкаф. – Корнелюк, Сойкин, быстро доставить раненых в операционную. Игрищев, с ними!
– Понял! – сержант подхватил Старцева на плечо. – Корнелюк, звони в Киев. Пусть пришлют лучших врачей! – Игрищев выскочил из комнаты. За ним, с Соколовой на руках, выбежал Сойкин. Корнелюк включил пульт связи.
– Марина, выходи! У тебя нет шансов, – я два раза выстрелил в шкаф.
– У меня еще двадцать патронов, – отозвалась она. – Двоих я уже уложила, может быть, прикончу и вас!
– Ты прекрасно знаешь, что рассчитывать на это нелепо, – я врезал ногой по соседнему шкафу, и он упал, перегородив ей выход. Теперь ей некуда было деться. – Мы можем выйти из комнаты и забросить сюда пару гранат.
– И лишите такой важный объект связи? – она пыталась придать своему голосу иронию, но в нем прозвучала только паника.
– Чего ты добиваешься? Ты наверняка понимаешь, что у тебя нет никакой возможности сбежать отсюда. Сдавайся, и я обещаю, что ты умрешь быстро!
– Застрелите меня прямо тут, маршал?
– Нет, не тут. Но твои друзья – фобосианцы – будут знать, что ты погибла с честью, – боковым зрением я заметил, что Корнелюк справился со своей задачей и, перезарядив пистолет, встал рядом со мной.
– Ну, что ты решила?
– Не вы ли учили нас драться до последнего? – непонятно зачем Зайцева тянула время. Но безнадежность ее положения была очевидна.
Через несколько секунд из-за шкафа вылетел пистолет.
– Отлично. Теперь выходи, – я вложил оружие в кобуру и подобрал «АПК» Зайцевой.
Она вышла из-за шкафа. Ее лицо было белым, руки тряслись.
– Корнелюк, запри ее на гауптвахте. Потом решим, что с ней делать, – я вышел из комнаты и направился в операционную.
– Старцев мертв, – крикнул мне Игрищев, как только я вошел. Сам он стоял у залитого кровью Соколовой операционного стола. – Нам нужна ваша помощь, командир! Врачи приедут не раньше, чем через пять минут. За это время она истечет кровью.
– Каковы ранения? – я сунул руки в отверстие ультрафиолетового дезинфектора, а потом надел перчатки.
– Пуля вошла в левую грудь, повредила молочную железу и… – Игрищев на секунду замолчал, – разорвалась в легком.
– Значит, дело плохо. Корнелюк, запусти компьютерного доктора. Сойкин, давай лазерный скальпель…
15:42:59.
Я нажал на спуск и всадил еще одну пулю в центр мишени в форме человеческой фигуры. Операция все еще продолжалась. Мы сделали все, что могли, и теперь надежда была только на врачей.
– Командир, может, хватит? – ко мне подошел Сойкин.
– Хватит что? – я снова прицелился и выстрелил.
– Хватит стрелять. Я тоже потерял сегодня друга, поэтому понимаю вашу боль. Но жизнь на этом не кончается.
– Нет, – я произнес это слово одновременно с выстрелом, – ты не понимаешь. Помнишь, что я сказал Соколовой, когда она вызвалась быть командиром взвода?
– Дословно не помню, но смысл в том, что и победы, и поражения происходят из-за командира.
– Точно. Так вот ее командиром, как и у Старцева, был я. И не уберег ее. Если она умрет, мне останется только сделать следующее, – я приставил пистолет к виску и нажал на спуск.
– Нет! – крикнул Сойкин. Но боек лишь сухо щелкнул. – Не пугайте меня так, командир!
– Конечно, я не самоубийца. Если понадобится я, не раздумывая, отдам свою жизнь. Но это, если будет необходимо. В любом другом случае самоубийство – проявление слабости.
– Абсолютно согласен с вами…
– Маршал, идите сюда! – из санчасти вышел один из медиков и помахал мне рукой. Мы с Сойкиным тревожно переглянулись. – Все нормально, – сказал врач, когда мы подошли ближе. Она выживет. Два-три часа, и все заживет. Мы применили одно новое лекарство…
– Большое спасибо за то, что вы сделали, – я пожал ему руку. – Как вас зовут? Если возникнут какие-нибудь проблемы по военной части, обращайтесь, обязательно помогу!
– Святов Сергей. Спасибо, конечно, но это наша работа, так что благодарить не надо, – врач улыбнулся.
Через несколько минут все мы собрались – в который раз за сегодня! – в клубе.
– Итак, ребята, не буду изрекать пафосные слова по поводу гибели Старцева, – я посмотрел на лица бойцов. – Теперь все вы поняли, что такое война. Если кто-то струсил и решил пойти на попятную после этого инцидента, прошу, чтобы до вечера вы незаметно покинули базу…
– Как вы можете, командир! – Кочетова прямо вспыхнула от возмущения. – Все, кто находится здесь, готовы сражаться за Федерацию до конца! Мы прошли сквозь огонь не для того, чтобы услышать от вас подобное. Так что не оскорбляйте нас!
– Я сказал это на всякий случай. Если кого обидел, извините. Теперь далее. После гибели Старцева Сойкин станет командовать вторым взводом, пока не будет утвержден новый командир.
– Мы вообще-то уже посоветовались, – сказал Казачок. – И решили, что новым командиром будет Сойкин, а заместителем Анька. В смысле, курсант Кирьякова.
– Дело ваше. Кроме этого, хочу принести свои извинения сержанту Игрищеву. Когда я понял, что разведка разыскала здесь шпиона, то первоначально подумал на тебя, Станислав. Так что извиняй, – я сделал паузу. – Теперь насчет Зайцевой…
– Как мы с ней поступим? – спросил Потапов.
– Убьем, естественно, – ответила Кочетова.
– Убьем, – повторил я. – Слишком по-граждански. На войне не убивают. На войне выводят из строя, уничтожают, ликвидируют, нейтрализуют. Но не убивают. Кроме этого, по-моему, далеко не самым разумным будет взять и уничтожить человека, которого все мы считали своим союзником. У нее ведь заслуг перед Федерацией больше, чем у вас всех, вместе взятых. Но несмотря на это в живых мы ее, конечно, тоже не можем оставить.
– Значит, все-таки, убьем. И кто это сделает? – задал вопрос Потапов.
– Я хоть сейчас ей горло перережу! – Кочетова красноречиво вынула нож из ножен. – Но сначала…
– Тихо, Кочетова! – перебил я. – Если хочешь крови, то на войне ее будет достаточно. Но вообще я не замечал раньше в тебе такой кровожадности. Мы не фобосианцы и не издеваемся над пленными. В бою – пожалуйста, хоть разорври противника на части, но если его захватили в плен, то никаких физических воздействий! Зайцевой мы просто пустим пулю в лоб. Но не сейчас. Я хочу выяснить, зачем она это сделала. Ведь она – представитель военной династии Зайцевых, одной из старейших военных династий. Ее отец погиб в сражении против Антифедерального Альянса, с которым союзничали фобосианцы. Так что я хочу узнать причину ее предательства.
Я задал этот вопрос Зайцевой, когда Корнелюк привел ее с гауптвахты.
– Во всем виновата любовь, – призналась она. – Как это случилось, не скажу, но я влюбилась в одного из членов фобосианского Совета. Того единственного, когорого вам не удалось ни убить, ни взять в плен. Может быть, я выдаю тайну, но он выжил, хотя вы повредили его челнок. Передавая сведения, я мстила за ваше нападение на его планету. Скажу честно – я его люблю до сих пор.
– Любовь и смерть так близки, так похожи. Однажды их приняв, вернуть мы никогда не сможем! – Сойкин процитировал строчку из какого-то стихотворения.
Зайцева грустно посмотрела на него. Я понял, о чем она думает и вообще подоплеку ее преступления. После гибели отца она оказалась одна. Хотя Зайцева обладала сильным характером, она привыкла, что рядом был кто-то сильнее. Ей нужна была опора. И она нашла ее в этом фобосианце. Но почему ее любимым стал наш враг? Ведь среди военных есть немало людей, достойных ее. Да и почему только военных? Население Федерации – двести миллиардов человек. Но это только лишний раз подтверждает истину – сердцу не прикажешь.
