Ментаты Дюны - Герберт Брайан

Анна подумала и без тени гордости ответила:

– Конечно, я.

– Точно. И батлерианцы захотят заполучить эту ценность. Поэтому нам нельзя отдать тебя в их руки.

– Согласна. – Но ее лицо тут же омрачилось. – Если они возьмут меня в заложницы, как я смогу защитить тебя? Это самое важное.

Эразм не стал спорить.

Анна много времени проводила на защитных стенах, изучая батлерианцев, считая лагерные костры, людей, оружие. Потом одержимо погружалась в расчеты, подсчитывая, сколько человек в красной одежде, сколько в синей, сколько в коричневой. Она подсчитывала мужчин и женщин, насколько могла определить, хотя ей мешали шляпы и шарфы, закрывавшие лица. Эти сведения она передавала Зендуру и ученикам ментатов для тактического планирования, хотя информация не обязательно оказывалась полезной.

Эразм наблюдал. После встречи с вождем батлерианцев Гилберта окружила стража и увела в главную штабную палатку. Из предыдущих анализов Эразм понял, что безногий вождь держит под контролем своих последователей, позволяя им при определенных обстоятельствах выплескивать гнев и напряжение, а когда видел, что напряжение выходит на критический уровень, даже не пытался сдерживать их. Если батлерианцы излишне рассердятся, Манфорд забудет о своих обещаниях и спустит своих фанатиков с привязи.

По лагерю ползли слухи, начались какие-то волнения. Эразм увидел среди фанатиков Анари Айдахо, верную, но лишенную воображения телохранительницу вождя. Она отвела Гилберта, явно пленного, в другую палатку на краю лагеря, где его поместили под сильную охрану.

Анализируя выражения лиц, полученные с помощью сильного увеличения, Эразм определил, что фанатики сильно взбудоражены и злы. Гилберт отказался договариваться с их вождем?.. А может, тут что-то иное.

Наконец уже в сумерках Манфорд на плечах своего мастера меча приблизился к воротам школы. Спрятав сферу памяти в тайнике в своей комнате, Анна отправилась на настенное укрепление; впрочем, Эразм оставался с ней, говорил ей на ухо.

Прозвучал голос вождя батлерианцев, и все вслушались, затаив дыхание. Даже болотные насекомые затихли.

– Я дал слово не разрушать школу ментатов, если директор будет сотрудничать, я сдержу слово, – крикнул он наверх. – Я также обещал директору, что с ним ничего не случится, если он встретится со мной с глазу на глаз. Увы, теперь, когда мы знаем, кто такой Гилберт Альбанс на самом деле, это обещание невозможно выполнить. Мы знаем, что ему почти двести лет, что он жил на Коррине и сотрудничал с мыслящими машинами. Мы знаем, что его учил робот-демон Эразм и продлил ему жизнь.

Гул в лагере батлерианцев стал громче и яростней. Ученики за стенами школы молчали, ошеломленные и смущенные.

– Его ужасающие преступления имели место задолго до моего обещания. И наказать сторонника машин, принимавшего участие в пытках и гибели миллионов человек, гораздо важнее всех обещаний. Наказание неотвратимо. На рассвете Гилберт Альбанс будет казнен, и его школа откроется перед нами, даже если придется взорвать ее стены. Все ученики ментатов пройдут тщательное переобучение. – Манфорд выше поднялся на плечах Анари. – Мозг человека свят. Нет преступления без наказания.

Анна говорила сама с собой, как часто делала раньше, но на самом деле сейчас она говорила с Эразмом.

– Они знают правду о Гилберте. Очень скоро они найдут и тебя. Ты в опасности.

Робот не утешил ее, сказав:

– Сомневаюсь, что Гилберт рассказал о том, что здесь спрятана моя сфера памяти, но каким-то образом они действительно узнали о его прошлом. Это приводит меня к трудному, но необходимому выводу, Анна Коррино. Мы с тобой должны бежать отсюда – сегодня же ночью.

Кому лучше присягнуть: личности или принципу? Что важнее?

Драйго Роджет прибыл на Лампадас, надеясь убедить директора школы Альбанса, переманить его на сторону разума и цивилизации – и обнаружил, что батлерианская планета сошла с ума.

До сих пор Гилберт обеспечивал школе изоляцию в негостеприимной болотистой местности, но сейчас Манфорд Торондо поднял свою толпу и осадил школу. Драйго рассердился.

Когда он сам был учеником, он никому не говорил о своей работе на «Венпорт холдингз»; свои политические мнения он держал при себе, но скрыть свои способности не мог. Директор школы Альбанс признал Драйго своим лучшим учеником.

Вдобавок к ментальным упражнениям Драйго выдерживал многочисленные физические нагрузки: бегал по опасному мангровому лесу, запоминал погруженные в воду камни в болотных протоках, знал все безопасные тропы, все ловушки и западни. Он понимал, что опасность и физическое напряжение помогают ученикам заострить ум, что адреналин и риск позволяют им полностью проявить свои способности. Теперь Драйго понял, что директор Альбанс с самого начала готовил школу к обороне от батлерианцев, даже когда пытался сохранять нейтралитет.

Оставив на орбите свой замаскированный свертывающий пространство корабль «Венхолдз», Драйго в шаттле спустился на поверхность. Сенсоры его шаттла засекли в темноте группы людей на сухих участках травянистой болотистой равнины. Несмотря на опасности болот, орда варваров окружила школу, взяла ее в кольцо; болотное озеро патрулировали машины-амфибии, а на влажной почве были установлены палатки и артиллерия.

Один взгляд на эту картину привел Драйго в ярость. Если бы он привел военный корабль «Венхолдз», то мог бы сжечь весь лагерь Полу-Манфорда!

Включив автоматическую систему управления, Драйго посадил шаттл на безопасном удалении от края мангров и выключил все внешние огни шаттла, которые могли увидеть батлерианцы. Полностью опустив шаттл на мокрую почву, он переоделся в неприметную одежду, какую носили на Лампадасе. Батлерианцы прикалывали значок своего движения – человеческий кулак, сжимающий шестерню, но так далеко Драйго заходить не стал. В карман он сунул импульсный станнер.

Он подошел к лагерю и без труда смешался с его обитателями. Батлерианцы были сердиты и подозрительны, но в большинстве своем глуповаты – это Драйго знал всегда. Ярость их была направлена на школу ментатов, поэтому они и подумать не могли, что кто-нибудь подойдет к ней, чтобы защитить ее снаружи.

Лагерь осаждающих был хорошо освещен. Варвары жгли костры из сухой древесины, какую удавалось найти. Вдобавок в палатках и возле горели переносные фонари. Драйго подошел.

В одной из палаток на матерчатом полу сидел Манфорд Торондо, оперев торс на расставленные руки. Он слышал, как снаружи разговаривает со стражником Анари. Ее постоянное присутствие успокаивало вождя батлерианцев и позволяло сосредоточиться на важной работе, не тревожась за свою безопасность.

В неярком свете фонаря Манфорд внимательно смотрел на Гилберта, сидевшего на своей низкой постели. Без маскирующей косметики директор школы выглядел гораздо моложе, его элегантный наряд был измят и испачкан. Лицо наполовину освещено, наполовину в тени.

– Вы лучше всех знали Эразма, – сказал Манфорд, – и я хочу, чтобы вы рассказали о нем – все, что, по вашему мнению, может быть мне полезно для защиты человечества. Каковы были его мысли, планы, слабости?

– Хотите, чтобы я произнес речь в защиту мыслящей машины, которой давно нет?

Манфорд раздул ноздри.

– Хочу, чтобы вы рассказали о нем, а не заступались за него. После стольких преступлений вы должны раскрыть свои секреты. Это не смягчит вашу вину, но, возможно, будет мне полезно. Расскажите, зачем он проводил жестокие эксперименты на людях.

– Чтобы понять. Это отделяет нас от тех, кто хочет оставаться невеждами.

Глаза Манфорда сверкнули.

– Я читал лабораторные журналы Эразма. Пытался понять врага. Каково было жить на Коррине с мыслящими машинами? Правда ли, что вы считали Эразма отцом, а он вас – сыном? Как могли существовать такие странные отношения? Он был чудовищем!

– Вам не понять ни Эразма, ни меня. Слишком велика пропасть между нами. Вы с Эразмом представляете две крайности.