Иванович Юрий - Принцесса звёздного престола
— Садитесь, господин Ранверс! — закричал Алоис. — Что с вашей женой произошло?!
— Как обычно! — отвечал я нарочито громко: — Любит заснуть в самый неподходящий момент!
Бережно усадив женщину на сиденье, я уселся рядом, и мы рванули вверх со всей возможной скоростью. Заклеив рот своей жертвы липкой лентой и связав ей руки, я стал производить тщательный обыск. Крабер из её сумочки я тут же выбросил на крышу какого-то проплывающего под нами здания. Остальная мелочь вовсе не заслуживала внимания и отправилась за борт вместе с сумочкой. По ходу обыска приходилось обмениваться с Алоисом короткими фразами:
— Вот ведь чудо: голосом убить может!
— Но как они здесь оказались?
— Вот у неё и выясним! Просто повезло — живой взял!
— Никто не страховал её?
— Вроде нет! Слишком увлеклись случайной жертвой!
— А Ульрих? — я тут же включил с тем связь:
— Ты как?
— Уже в порядке! Лечу на флайере к бабушке!
— Там и сиди, никуда не высовываясь! И хвост не приведи! Отбой! — и снова Алоису: — Ульрих благополучно смылся!
— Опять он что-то напутал? Его вина?
— Да нет: скорей его счастье! Давай-ка на улицу Лунмана! Там есть, где отсидеться и поговорить с этой дамочкой. Там же и спрятать её на время сможем.
— Я тебе завидую: никогда не останешься без крыши над головой!
— Я тебе тоже: и такси у тебя имеется и любые приборы!
— Так ведь по должности положено! — ухмыльнулся Алоис.
— И мне положено! — в тон товарищу ответил я, продолжая в то же время тщательно прощупывать одежду нашей попутчицы. — Не нравятся мне эти вставки! Очень странные! Сорвал бы одежду и выкинул сейчас, но как её в дом внести голую?
— Внутри сразу и разденешь! А я тут же отвезу её шмотки куда подальше и брошу в утилизатор.
— Добро! Кажись на месте?
— Да! Какой номер?
— Восьмой! Садись прямо во дворике.
— А если и тут засада?
— Вдвоём справимся. Так! Отлично! Держи руки на штурвале: я зайду внутрь, проверю! Если что: тарань окна!
Я выскочил из такси и внимательно осмотрелся. А затем набрал номер кода на консоли двери. Та тут же открылась, и я шагнул в почти полную темноту. На мгновение замер. Ни звука! Тут же прыгнул в сторону и включил хорошо мне знакомый выключатель. Гостиная озарилась мягким светов, и робот уборщик проворковал радостным голосом:
— Добро пожаловать к родному очагу!
Робот тоже имел важные свойства при охране этого огромного и хорошо укомплектованного гнёздышка. Поэтому я полностью успокоился; посторонние сюда не входили. Занеся женщину вовнутрь, я уложил её на диван и как заправский Дон Жуан в мгновение ока лишил её одежды полностью. Отдал всё до последней мелочи Алоису и тот через десять секунд взмыл на машине в воздух и пропал за крышами ближайших домиков.
Пока пленница не пришла в сознание, я уже более тщательно осмотрел внутренности комнат и поговорил кратко с ребятами. Непредвиденных осложнений у них не предвиделось, и поэтому я спокойно мог заняться таинственной незнакомкой. Хоть я с ней и провёл бурную ночь в своё время, но так до сих пор и не знал её имени. Так что — предстояло очень важное знакомство. И очень длинная и содержательная беседа.
Но хотелось запротоколировать все детали. Да и оставаться с подобной не то стервой, не то колдуньей я опасался. С такими как она, надо бороться группой. А для этого надо дождаться возвращения и содействия нашего мавра. Пока он не появился с требуемыми для допроса материалами, я тщательно наблюдал за пленницей. В сознание она так и не приходила, и, кажется, не притворялась. На щеке, в том месте, где я нанёс пощечину, красовалось тёмное пятно, размером с монету. Словно синяк трехдневной давности. Немного обеспокоенный таким долгим беспамятством, я решил поговорить с Булькой. Но тот на мои вопросы молчал как рыба. И лишь после усиленных криков мне удалось растормошить своего товарища риптона. Да и то он выдавил из себя лишь обессиленное ворчание:
"Мне плохо… Потратил все силы на молнию… Очень много энергии ушло… Надо восстановиться… Много спать…. А ты — много есть…"
В общем — переработался! И силёнки поиссякли… Хоть совсем недавно мы славно пообедали, и я до сих пор чувствовал в своём желудке приятную тяжесть. Но тратить появившееся время даром? Убедившись в надёжности узлов на верёвках, которыми загадочная женщина прочно крепилась к дивану, я отправился на кухню. О свежих продуктах на глубоко и надолго законспирированной квартире нечего было и думать, но я ведь не из переборчивых. Две минуты — и ловко вскрытая ножом килограммовая банка порадовала своим приятно пахнущим содержимым: кубики куриной грудинки в красно-буром, густом соусе. На кухне я есть не стал. Воткнул в банку столовую ложку, захватил пакет с чудесными сухариками и отправился к своей пленнице. И правильно сделал: она оказалась в полном сознании и прилагала все усилия для своего освобождения. Сомневаюсь, что бы ей это удалось. Скорей она бы даже задохнулась в затянувшейся на шее петле. Но бились в конвульсиях она отчаянно. А когда наши взгляды встретились, то я понял: что она действительно скорей согласится умереть, чем оставаться в плену.
— Мадам! Вы уже собрались уходить?! — воскликнул я, картинно заламывая руки. — А я опять останусь в тоскливом одиночестве?!
Отвечать мне она не могла не только из-за липкой ленты на её ротике, но и петля уже затянулась так основательно, что останься я кушать на кухне с пяток минут дольше — предполагаемая ценная информация могла и не дойти до моего сведения. Петлю пришлось срочно распустить, а вместо неё соорудить две растяжки. В них пленница не сможет нанести себе ощутимого вреда, но вот излишние дёрганья доставят ей весьма болезненные ощущения.
Что она и проверяла, минут пять. А когда поняла что обездвижена окончательно, затихла и уставилась на меня ненавидящим взглядом. Я же с удовольствием поглощал куриные деликатесы и громко заедал их хрустящими сухариками. Но в то же время замечал, что женщина не сдалась окончательно и со всем усердием работала кончиком языка. Облизывая собственные губы и, тем самым, постепенно освобождаясь от наклеенного на рот скотча. Дело длительное, кропотливое, но не безнадёжное. При наличии слюны и сильных губных мышц через час она бы могла выдуть те приклеенные остатки, до которых язык не достаёт. И как только это случится, она наверняка пустить в ход своё главное оружие: свой голос.
И я вздрогнул, вспомнив какое влияние он оказывает на меня. Причем: даже через микрофон. Всё-таки дело здесь не в газе или каких-либо других сопутствующих лакмусов. Видимо эта женщина имеет такие звуковые модуляции, от которых у мужчин наступает умственный паралич. Если ещё чего не хуже. Так что следить надо за ней внимательно, пусть говорит только под воздействием домутила.
Пленница тем временем опустила голову, как бы в отчаянии, но продолжала освобождаться от скотча с ещё большими усилиями. Это сразу бросалось в глаза по дрожащей от напряжения макушке. Дабы не искушать судьбу, я отложил пустую банку в сторону, подошёл к женщине и поднял её голову за подбородок.
— Как вы себя чувствуете? Ой! Да вы никак сказать что-то хотите?! Весьма сожалею, но шеф приказал вас даже не слушать.
С этими словами я быстро наклеил ей на лицо ещё две полоски скотча, крест-накрест, перекрывая первую. Как вскинулась пленница! Как замычала и дёрнулась всем телом! Пытаясь хоть одной из связанных конечностей достать меня в бессильной злобе. Но верёвки выдержали, а возникшая при резких движениях боль заставила её успокоиться.
А тут и мой крабер подал сигнал. Алоис к моему восторгу, действовал как всегда быстро и эффективно.
— Танти! У меня всё с собой. Через пять минут прибываю к твоему домику. Два раза пройдусь, если вернусь в третий — значит всё спокойно, и сразу же открывай калитку.
— Добро! Жду! И начинаю наблюдение из окна.
Через договорённоё время на улице перед домиком показался наш мавр. Двигался он прогулочным шагом туриста, разглядывающего достопримечательности. Да и внушительный рюкзак за плечами подтверждал подобные ассоциации. Спустя несколько минут он вернулся, но уже более деловой и целеустремлённой походкой. В третий раз он направился прямиков к калитке. Которую я тут же открыл, а затем и входную дверь дома.
— Ну, как наша гостья? — стал спрашивать Алоис с порога. — Не замёрзла нагишом?
— Скорей наоборот: от её ярости чуть диван под ней не воспламенился!
— Допросим сначала без домутила?
— Ещё чего?! — испугался я. — Да она нас за минуту в безвольных баранов превратит! Я боюсь, что даже под домутилом она на нас негативно влиять будет, а уж при сознании…
— У каждого человека — разная сила воли! — самодовольно улыбнулся мавр. — А меня никто и никогда не мог загипнотизировать!
— Это — совсем другое! Уж поверь мне! Да ты сам вначале послушай, а потом хвастайся. Так, доставай всё….
