Владимир Головин - Бронзовый топор

Бронзовый топор

Владимир Головин

Гирр — сын Агу

Глава первая

Пришельцы с юга

1

Над рекой — плотный туман, сквозь который угадывались контур леса и розовое пятно солнца с размытыми краями. На левый берег реки выходили низинные луга, окаймленные синеющими лесами. Кое-где на лугах виднелись колки кустарников. Высокие травы и прибрежные кусты обвисли под грузом росы и неподвижно застыли в полном покое. Со стороны лугов едва уловимо тянуло утренней свежестью и ароматами цветущих трав. Постепенно туман редел, а его остатки уползали в лесную чащу правобережья. Воды реки спокойно скользили, омывая берега и вершины склоненных тальников. От береговой кромки, поросшей осокой, вклинивались в реку заросли камышей и глянцевые блины кувшинок. Среди них выделялись луковицы бутонов. Некоторые бутоны уже приоткрыли зеленые створки навстречу наступающему дню, обнажили ярко-желтую середину, свечами отражаясь в темном зеркале омутов.

Тишину утра нарушали ежеминутные всплески рыб, сухой шелест стрекоз, возня и разноголосица птиц. Из зеленой путаницы камышей неожиданно с громким криком поднялась чем-то напуганная утка. Она описала большой круг над лугами, опустилась на прежнее место, успокоенно крякнула. Вскоре на гладь реки она вывела утят и направилась к другому берегу. Выстроившись цепочкой и проворно работая лапками, утята старались не отстать от матери. Семейство уже благополучно достигло залива, как вдруг крутанулась воронкой и брызнула осколками зеркальная гладь, на миг показалась щучья пасть, и утенок исчез под водой. Выводок с писком кинулся в разные стороны. Мать строго прикрикнула, и пушистые комочки нырнули за ней в спасительную осоку.

У самой воды, среди лопухов борщевика, затаился человек. Его светлые волосы, свисающие на плечи, и бородатое лицо прикрывала осока, султаном увязанная на голове. Человек словно закаменел, только зрачки серых глаз двигались и широкие ноздри слегка вздрагивали. Он внимательно проследил за полетом утки и переправой ее выводка. Что-то заставило ее пуститься в опасное плавание днем по открытому пространству. Человек сначала повел зрачками влево, откуда пришла тревога, обеспокоившая утку, затем в ту же сторону медленно повернул голову и через ноздри втянул в себя воздух. Удовлетворение мелькнуло в его глазах, и губы тронула улыбка. Не зря он рыскал у реки, таился, выслеживал и ждал столько дней и ночей, не смея развести огонь, — в родное племя придет с добычей.

Не разнимая губ, он вскрикнул чибисом. Не качнув листочка, к нему скользнуло гибкое тело женщины.

— Туры, — коротко сообщил мужчина. — Жди здесь.

— Гирр пойдет один? — спросила женщина.

— Да.

— Лань бьет из лука не хуже мужчины, — ее угольно-черные глаза сузились.

— Жди здесь, — повторил мужчина.

— Лань будет ждать.

Гирр снял с плеча лук, вынул из кожаного чехла стрелу, поправил костяной нож у пояса, тяжелую палицу, каменный топор и, низко пригибаясь, двинулся вдоль берега по-звериному легко и быстро. Он еще раз втянул ноздрями воздух, приподняв бороду, и, убедившись, что запах идет на него и присутствия человека звери не учуют, пробежал вперед и чуть в сторону, уступая дорогу стаду. У прогалинки с низкорослой травой спрятался за ветвистым кустом ивняка.

Во главе стада, раздвигая грудью траву и кустарник и пригнув лобастую, косматую голову, шел напролом огромный бык-вожак. Его метровые рога торчали отточенными ножами, из ноздрей со свистом вырывался воздух, под темной лоснящейся кожей перекатывались литые мускулы. Вслед за ним шли старые турицы с телятами и без них. Гирр пропустил передних зверей и выбрал молодую самку с первым теленком, что была к нему всех ближе. Лук послушно согнулся в могучих руках охотника, сухожильная тетива заныла от напряжения. Стрела отодвинулась на всю длину и коснулась наконечником пальцев. Миг… и тетива облегченно вздохнула, стрела глубоко вошла в левый бок турицы. У нее подогнулись ноги, она сунулась мордой в траву, но сразу вскочила, со страшным ревом закрутила головой, брызгая слюной и кровью. Вторая стрела пронзила ей горло.

Гирр успел отпрыгнуть прежде, чем темная громада вожака протаранила и перековеркала куст, за которым таился человек. Выиграно несколько мгновений. Охотник бросился к реке. Почуя кровь, ревело и бесновалось все стадо. Вожак наконец увидел врага и огромными прыжками полетел за ним. Бык пригнул голову, намереваясь расплющить двуногое существо, но в последний момент человек резко метнулся в сторону, тур полоснул рогами пустоту, промчался мимо и встал как вкопанный, стегая бока хвостом. Кровавая пелена злобы на миг застлала глаза вожака. Он снова увидел убегающего врага и, коротко рявкнув, легко поднял массу тела в прыжок. Гирр бросился в реку и скрылся под водой. Почти в тот же момент и тур бултыхнулся за ним, выплеснув волну на противоположный берег. Долго разъяренный вожак будоражил воду и илистое дно рогами и копытами, пахал и раскидывал береговую дернину и кустарники, оглашал окрестности трубным ревом. Но тщетно: человека не было. Постепенно он успокоился, вышел из реки, огляделся и, решив, что достойно наказал врага, пошел к турицам, а вскоре увел стадо.

Гирр бесшумно вынырнул у места, где ждала его Лань, снял с бедер шкуру, отжал из нее воду и снова повязал у пояса. Женщина не проронила ни слова. Гирр — сильный и ловкий охотник, Лань слышала голос умирающей турицы и рев взбешенного вожака. Зачем слова? Она положила руку на плечо своего мужчины и склонила его голову себе на колени. Гирр прикрыл глаза. Женщина убережет его покой. Они молча подождали, пока ушло стадо, и подались к месту охоты. Турица завалилась на бок, высунув окровавленный язык, а возле нее, вздрагивая кожей, стоял теленок. При появлении людей он кинулся прочь, но Гирр легко догнал его, свалил и скрутил ноги сыромятным ремнем. Охотник разрубил топором грудь турицы, вынул еще теплое, пробитое стрелой сердце. Съели его сырым, разделив поровну. Теперь сила зверя перешла в их тела.

2

Солнце давно перевалило зенит, его косые лучи меньше проникали через плотно сомкнутые кроны деревьев, когда Гирр уловил запах дыма и остановился. Он огляделся, узнавая знакомые места, и опустил тяжелую ношу на землю. Половину туши они завернули в шкуру и зарыли в песок и камни на дне ручья, а заднюю часть Гирр нес в становище. Лань вела теленка, который то упирался, то брыкался, то рвался в сторону, выматывая силы женщины. После короткого привала Гирр встал на колени лицом в сторону солнца и сложил руки на груди. Лань встала рядом. Затем он отрезал кусок мяса и повесил на сук, чтобы злые духи леса остановились полакомиться, потеряли нюх и не нашли след людей. Гирр вскинул на плечо подсохшую сверху глыбу мяса и двинулся дальше, не оглядываясь. Лес вскоре поредел, открылась просторная поляна, а у дальней опушки возле речной излучины — крытые травой хижины. Из-за куста поднялись два человека, преградив путь. На вскинутых луках лежали стрелы, направленные на Гирра и Лань. Гирр ждал их появления. Он знал, что и позади них сейчас стоят с оружием на изготовку мужчины из лесного племени, в которое шли они с Ланью.

— Агу, — сказал Гирр, приложив свободную руку к груди и склонив голову.

Встретившие пришельцев переглянулись, отвели оружие и расступились, давая дорогу. Гирр опустил мясо на землю, снял с себя нож, топор, лук, стрелы и другое оружие и сложил возле ног. Затем снова поднял мясо и пошел к становищу безоружным. Лань последовала его примеру. Люди из племени Агу, подобрав оружие пришельцев, не смогли сдержать возгласов восхищения: как тщательно оно отделано! Следуя позади, глядели с уважением и некоторым страхом на гиганта-охотника и его спутницу. Пришелец легко и с достоинством нес такую ношу, какую любой из них с трудом приподнял бы с земли. А женщина с угольно-черными глазами и волосами цвета воронова крыла, с темно-коричневой кожей, поразила их стройностью и гибкостью тела, каким-то особенным величием.

Круглые островерхие хижины стояли полукольцом, входом к родовому кострищу. Гирр остановился неподалеку от кострища и стал ждать. Сюда скоро сбежалось все племя. Мужчины, женщины, дети с нескрываемым любопытством разглядывали пришельцев. Их оружие переходило из рук в руки. Мужчины качали головами и цокали языками: такого оружия им видеть не приходилось. Наконец из средней хижины, которая отличалась большими размерами, появилась старейшая мать рода в сопровождении двух женщин, а за ними — седой, могучий мужчина, вождь племени на охоте и в бою. В поселении правила Агу — мать матерей. Особым уважением и властью пользовалась старейшая мать. Она назначала и смещала вождя, нерадивого охотника могла лишить доли добычи и даже изгнать из рода. Агу — сухая, но крепкая старуха. Ее глаза светились умом и нестарческой зоркостью. Родичи расступились, пропуская ее к кострищу. Мужчины в полном вооружении стояли отдельно. Вождь Кри встал возле них. Агу прошла к кострищу, села на плоский камень, долго и пристально разглядывала лицо Гирра. Все стихли. Родичи ее племени, в том числе вождь, летом носили только набедренные повязки. Старейшая мать до подбородка укутана в одежду из легких козьих шкур, сшитых сухожилиями, даже на ногах у нее мягкая обувь мехом наружу. На шее Агу поверх одежды в два ряда висели сухожильные нити с нанизанными на них клыками кабанов, когтями и клыками медведей и тигров. Заговорила Агу твердо и неторопливо: