За гранью Разлома (СИ) - Мак Алиса

— Это и есть твоё обучение.

Работа оказалась смертельно скучной. В библиотеке Яги, такой же тёмной, как и все остальные, комнате, нашлось двенадцать шкафов выдающейся фундаментальности, в несколько рядов заставленных книгами самой разной степени изношенности. Коту и Раде предстояло разобрать их все, расставив книги в алфавитном порядке, составить каталог и починить разваливающиеся переплёты. Для последнего Яга предоставила вырезанную на деревянной табличке печать, и, поймав тоскливый взгляд Рады, пояснила:

— Будет сложно — позови кого-нибудь из нечисти, кто будет не слишком занят, тебе помогут. Гляди, вон Баюн, он тут обычно целыми днями бездельничает.

И понеслись унылые дни. Каждый раз, когда дверь в библиотеку открывалась и вошедшая Яга внимательно разглядывала своих учеников, копошащихся среди стопок книг, сердце Рады замирало в надежде на что-нибудь новенькое, но каждый раз Хозяйка забирала только Кота.

— Чему она тебя учит? — спрашивала его Рада, и каждый раз вместо ответа получала усталую фальшивую улыбку и дурацкую отговорку:

— Жуть всякую рассказывает, а толку никакого.

— Ну, расскажи мне хоть что-нибудь! Я же так от скуки помру!

— Да там и рассказывать нечего, знаешь, — Кот чесал затылок и был абсолютно бесполезным.

Первые три дня, всеми правдами и неправдами избегая библиотеки, Рада шаталась по дому, исследуя его и его жителей. У Яги оказалось трое домовых, двое из которых друг друга терпеть не могли и вечно ссорились, не в силах разделить между собой обязанности, а третья — та самая рыженькая — заняла кухню, успешно игнорируя всех и вся за её пределами, и, казалось, дружила только с запечником. Чёрные котята коловёртыши незаметно сновали по дому, помогая домовым, а огромный чёрный кот-баюн вечно дремал на своём персональном кресле в углу библиотеки, обращая на гостей явно меньше внимания, чем они уделяли ему. Ещё в доме и вокруг него жили двое дворовых, один задорный банник, скрывающая дом от нежелательных визитёров берегиня и стайка баечников, из которых Рада узнавала только одного, самого усатого.

— У, развелось, — с притворной строгостью проворчала Яга как-то раз, обнаружив троих усатых духов, подглядывающих за ней за ужином, — это они за тобой, Святик, пришли. Знают, кто здесь до нечисти слабый и сам кошмариться рад. Как тебе, странные сны уже снятся?

Она вцепилась в Кота непроницаемым пронзительным взглядом, и тот, испуганно вжав голову в плечи, поспешил заверить:

— Да я ж обещал, что, если что, ну, того, сразу скажу.

— То-то же. — Яга погрозила ему пальцем. — И ты, девочка, тоже запомни, начнёшь видеть странные сны — сразу говори мне. Здесь плохо место, чтобы видеть странные сны.

— Почему? — спросила Рада, ковыряя вилкой пересушенную гречку. Яга долго смеялась над ней, узнав, что даже гречку её ученица умудрилась испортить, но той совсем не было смешно. Никогда прежде она не имела дела с печью, и даже старания рыженькой домовой, изо всех сил пытавшейся помочь, оказались тщетны.

— Этот дом стоит на норе, которая ведёт в мир нечисти, прямиком в глубины нави, — очень серьёзно ответила теперь Хозяйка. — Это самая глубокая нора в округе, одна из трёх на всю Евразию, одна из пяти во всём мире. Из неё может выйти самая сильная нечисть, и она настолько огромна, что в неё может ненароком провалиться даже тот, кто не является ведогнём. Что уж говорить о последних, — она наградила Кота очередным пристальным взглядом.

— Да понял я, понял, — буркнул тот, а изнывающая от любопытства Рада вытянулась вперёд, позабыв про невкусную гречку:

— Значит, вы Хозяйка этой норы?

— Давай на «ты», девочка, — вместо ответа предложила Яга. — Я хозяйка входа в неё, и я не хочу, — Кот удостоился очередного взгляда, — чтобы туда проваливались беззащитные дети. Ты делал то, что я сказала тебе делать с утра? Не делал, я же вижу. Не шути со мной, Святик, и не шути с этим местом. Я лучше выгоню тебя на мороз, чем оставлю проваливаться тут.

Кот только вздохнул.

— А ты уже успел провалиться? — шёпотом спросила его Рада потом, в библиотеке, украдкой поглядывая на притворяющегося не подслушивающим Баюна.

— Нет, конечно, — буркнул тот. — В целом-то Яга права, я ж нору-то чувствую. Я и из мелких неделями вылезаю, а из такой… Не, я, конечно, думаю, что вылезу, Яга меня недооценивает, но только что за это время с моим телом будет?

Чем больше Рада думала об этом, тем яснее понимала, что чувствует тоже. Нечто неописуемо глубокое таилось под домом, и чем больше повязанная вслушивалась в свои ощущения, тем более неуютно ей становилось, но тем более родной казалась нечисть вокруг. Даром, что нечисти было много, а дом не уставлял удивлять новыми сюрпризами.

Так, однажды войдя в служившую гостиной комнату, Рада обнаружила Жар-Птицу. Извечный полумрак землянки заполняло мягкое тёплое сияние, птица дремала, сидя на спинке кресла, но, услышав судорожный ах вошедшей Рады, вскинула голову и встрепенулась. Сияние стало ярче.

— Здравствуй, — благоговейным шёпотом поздоровалась ученица Яги. — Откуда ты здесь?

Птица нахохлилась. Она жила здесь давно, дольше, чем молодая повязанная вообще жила на свете.

— Это мой фамильяр, — негромко проговорила бесшумно подкравшаяся сзади Яга. — Жар-Птица, она же феникс. Её настоящее имя я называть не стану, но при посторонних она соглашается отзываться на Злату.

— Фамильяр?

— Колдовской спутник. Каждому уважающему себя повязанному стоит иметь одного или нескольких всегда готовых прийти на помощь, когда приходит пора использовать колдовство. Я редко ухожу далеко от дома, поэтому мне хватает договора со Златой и повседневной помощи всех остальных. Тем, кто планирует путешествовать, я советую договориться хотя бы с двумя. Потом я расскажу тебе подробнее.

— У меня тоже будет такой… спутник?

Рада смотрела на мерцающие и переливающие огненным золотом перья и не могла отвести от них взгляда. Чёрные глаза птицы ответили укоризненным взглядом. Жар-Птиц не так много, чтобы сопровождать каждого желающего. Но молодая повязанная могла попробовать договориться с Баюном.

— Жар-Птицы весьма избирательны, на такие сделки соглашаются в очень редких случаях. Ты можешь гордиться уже тем, что она позволила тебе себя увидеть, — подтвердила слова Златы Яга. — Фамильяром может стать любая нечисть, которой хватает разума на заключение сделок, а сделки с нечистью — вещь, к которой нельзя подходить несерьёзно и без должной подготовки. Ты пока ещё не готова к этому, так что сейчас забудь о фамильярах и займись той работой, которую я тебе дала.

Так Рада была возвращена в библиотеку, и нудные дни потянулись вновь.

Скука безжалостно брала верх. Кота стали забирать чаще, он возвращался недовольным и усталым, и Рада изнывала от желания поменяться с ним местами. Как-то раз Слава с Ягой пропали вместе на целый день, и старшая дочь Беляевых, бесцельно пошатавшись по дому, вернулась в библиотеку добровольно, пойманная неожиданной мыслью: большая часть книг, которые они разбирали, были посвящены нечисти и колдовству в целом. Старые, по большей части написанные ещё до Разлома, они вдруг перестали казаться пыльным мусором и стали объектом интереса.

Раньше, стремясь побыстрее закончить бесконечную работу, Рада не заглядывала дальше форзацев, но теперь, оставшись в библиотеке наедине с Баюном, повязанная сцапала первую попавшуюся книгу о нечисти и, пролистав несколько скучных страниц с введением, принялась читать. Отродясь не быв любительницей этого дела, она перепрыгивала через строки, а где-то и страницы, и, по диагонали просмотрев всю толстую книгу всего за несколько часов, с удивлением отложила её, почувствовав себя немного осведомлённее и умнее, чем прежде. Размышляя об этом, Рада починила ещё два корешка и, обнаружив у себя в руках посвящённый кикиморам томик, погрузилась в него, потом — в книжку о целебных травах, одновременно похожую и не похожую на ту, что она читала в родном поселении, а потом вдруг оказалось, что на улице давно стемнело, за целый день работа продвинулась на пять книг, а Яги и Славы всё ещё нет. Немного побродив по дому, Рада кое-как соорудила себе ужин и вернулась в библиотеку. Стоило изобразить следы бурной деятельности, но ей стало лень, и вместо этого повязанная схватила книгу из уже разобранных и поняла, что она кулинарная.