Алексей Доронин - Чёрный день
Паскудное, мерзкое ощущение. Будто сам воровал и попался, а теперь вынужден выкручиваться. И как ни поступи, всё равно останется осадок. Вокруг одни идиоты и подонки. Ещё неизвестно, кто хуже. Кто знает, не захочет ли какая-то тварь стрельнуть ему в спину в тёмном коридоре?
Никому нельзя было доверять, кроме пары надёжных людей. И одному из них Демьянов по внутренней связи приказал явиться к себе.
Сразу после того, как вернулась большая экспедиция, Сергей Борисович осуществил разграничение полномочий. Олег Колесников, бывший старлей ракетчиков, отныне должен был выполнять обязанности «министра обороны» и частично «внутренних дел», то есть обеспечивать безопасность от внешних и внутренних угроз в физическом смысле. Но для решения деликатных задач он был слишком прямолинеен и недалёк. Тут требовался человек с опытом оперативно-розыскной работы. Им и был Пётр Петрович Масленников, бывший следак уголовного розыска.
— Предлагаете выставить усиленную охрану? — спросил он, внимательно выслушав.
— Нет, — покачал головой Демьянов, сощурив левый глаз. — Пусть всё будет как есть.
— Выманим? — догадался новый помощник.
Схватывал бывший опер на лету.
— Верно мыслишь. Ты вот что… Про инцидент никому не слова. Отбери троих толковых пацанов. Нормальных, но чтоб без чистоплюйства. Вам придётся делать всё от начала до конца. Будете и группой задержания, и следственной бригадой…
— А потом ещё и расстрельной командой? — закончил за него милиционер.
— Ты это… вперёд не забегай, — уклончиво ответил майор. — Засаду устройте где-нибудь тут, — он указал на высокие, почти в человеческий рост, ряды ящиков и картонных коробок.
— Понял, Сергей Борисович, — взгляд бывшего мента явно говорил: «Не учите учёного». — А с применением оружия как?
— По обстановке, — ответил Демьянов. — Сам понимаешь, хорошо бы взять живьём, но если что не так, стреляйте на поражение без разговоров.
Даже крысы, если их припереть к стене, могут быть опасны. А сейчас меньше всего был нужен прецедент вооружённого столкновения в убежище.
К счастью, всё обошлось. Пётр Петрович и его добровольные помощники сработали настолько чётко и оперативно, что той же ночью взяли всю шайку-лейку без единого выстрела. Дальше — больше. Той же бригаде без труда удалось развязать им языки и заставить назвать своих постоянных покупателей, которых выдернули прямо из постелей, вернее, сорвали с нар.
На следующий день укрываемых подняли с утра пораньше. Радио во всех секциях надрывалось, впервые с момента закупорки созывая граждан на общее собрание. «Явка строго обязательна!» — вещал знакомый всем голос. Не коменданта — этот почти не принимал участие в жизни убежища, а его заместителя по общим вопросам.
Даже большой зал, как стали называть этот участок главного коридора, освобождённый от лавок, не мог вместить такого количества людей. После того, как тот заполнился, опоздавших людей начали заворачивать обратно. Им придётся довольствоваться передачей по громкой связи.
Очень сжато, буквально в двух словах Демьянов изложил собравшемуся народу суть дела. Он говорил, а люди ловили каждое его слово.
— У меня всё. Кто-нибудь хочет высказаться в их защиту? — закончив, обратился майор к ним.
Гробовая тишина. Можно услышать, как где-то капает вода. Надо не забыть послать работяг, чтобы законопатили.
— Нет желающих, — констатировал Сергей Борисович. — Тогда приступаем к вынесению приговора. Честно скажу, руки чешутся удавить этих гнид без лишних слов. Но мы на территории Российской Федерации, поэтому всё будет по закону. Итак, уважаемые собравшиеся, предлагаю вам побыть присяжными. Поднимите руки, если вы согласны, что единственное наказание за воровство у своих — смерть.
Во время этой речи Демьянов чувствовал себя слегка неловко. У него не было опыта публичных выступлений, да и не любил он громкие слова, поэтому и сомневался. Не пережал ли? Не слишком ли много пафоса?
Но реакция толпы подтвердила правильность его действий. Всего через секунду над ней взметнулся лес рук. Никто не остался в стороне. Впрочем, майор этого и ожидал. Люди, чей паёк ограничен скудной нормой, вряд ли обрадуются оттого, что кто-то берёт лишний кусок без спроса.
Принято.
— Подсудимые, встаньте, — произнёс он так чётко, что его голос мог слышать весь коридор. — Общее собрание убежища рассмотрело ваше дело и пришло к единогласному выводу. Вы признаны виновными в краже общественной собственности, которая могла повлечь за собой смерть ваших товарищей и гражданских лиц. Вы также обвиняетесь в сопротивлении при аресте. Мера пресечения — смертная казнь. Приговор будет приведён в исполнение незамедлительно.
«Со своих детей я спрошу строже». Вроде бы что-то в этом духе говорил Христос. А может, и не он.
Их завели в тупик и поставили к глухой внешней стене. Все трое оказались напротив мешков с песком, заранее принесённых сюда с материального склада. Никто не сопротивлялся, и выглядели расхитители как сомнамбулы. Майор не знал, то ли их чем-то накачали, то ли просто хорошо сломали на допросе.
Краем глаза он оглядел своих помощников, которые уже взяли оружие на изготовку. Они сделали сложный выбор, согласившись стрелять в бывших сослуживцев. Лиц их никто не увидит — мало кто любит палачей.
Демьянов сам скомандовал «Огонь!». Ему казалось, что так он снимает с ребят большую часть ответственности, перекладывая её тяжесть на себя. Всё-таки в стенах убежища придётся прозвучать выстрелам. Но пусть уж лучше так.
Промахов не было, криков тоже. Просто тела повалились на грязный пол, а из пробитых пулями мешков потекли струйки песка. Позднее это место назовут просто — стенкой.
Когда он вернулся, демонстративно поправляя кобуру, толпа стояла не шелохнувшись. Они всё слышали. Можно было выставить трупы с размозжёнными головами напоказ, но надобности в этом не было. Все и так понимали, что он не шутит. Эффект получится не меньше, чем у расстрела, транслируемого по ТВ, как в Китае.
Теперь очередь была за теми, кто пользовался их услугами. Их тоже привели сюда и теперь выводили под конвоем дружинников на середину коридора. Демьянов бросил на них взгляд и благодарил небо за то, что оно послало ему именно таких нарушителей. Образцово-показательных, бляха-муха.
Нет, приговор остался бы в силе, будь на их месте больные старики и мамаши с грудными детьми. Но тогда он, Демьянов, стал бы ещё хуже спать по ночам. А у него и так иногда были с этим проблемы. Нечего их усугублять.
Первым стоял красномордый пузан в пиджаке и спортивных штанах. Рожа его аж лоснилась. Про такого точно не скажешь, что он умирает от истощения. Рядом с ним переминалась на длинных худых ножках потасканная дамочка, которая то и дело визгливо лаяла на конвойных. Чуть поодаль притулился шнырь неопределённого возраста с помятой пропитой физиономией в неопрятном свитере. На заднем плане, подпирая собой стенку, расположился типичный гопник дегенеративного вида в несвежей футболке, трениках и белой кепочке, какие носили хулиганы ещё во времена «Чёрной кошки». Где он её только откопал? Последним был чернявый мужичок с орлиным носом и чёрной щетиной, начинавшей уже превращаться в бороду. Господи, ну и компашка. Как можно жить в одном городе с такими уродами, и не замечать их?
Подсудимые подавленно молчали, сбившись в кучку под тяжёлыми взглядами толпы. Здесь у них друзей явно не найдётся. Ни у кого из зрителей в глазах не промелькнуло ни тени сочувствия. Хорохорился только пузан, который вполголоса цедил сквозь зубы что-то злобное. Сергей Борисович разглядел за этой бравадой только страх. До его ушей долетела фраза: «По какому праву?».
— А ну пасть заткни, толстый, — прервал майор поток его истеричных угроз. — По какому праву, говоришь? А по простым человеческим понятиям. Знаешь, что за такое полагается? Рассказать?!
Мужик сник и будто сдулся.
— Ну а с вами что делать? — обратился Демьянов к ним всем. — Объясните мне, дураку, как вы докатились до такой жизни? Вы что, голодали? Вам доставалось меньше, чем остальными? Нет, всё было по-честному. Просто вы привыкли жить как раньше и ещё не поняли, что правила изменились. А здесь вам не тут. Никто не будет больше с вами нянчиться. Вы вспомните, вас же никто не гнал работать наверх, на холод. Ваше дело было сидеть тихо, ходить по струнке, выполнять посильную работу внизу и жрать, что дадут. Мы в это время пытались вас спасти. Нет, вам этого было мало. Хотелось всего и сразу. Вы хоть поняли, что не у меня воровали, а у них? — он обвёл рукой толпу, запрудившую коридор, и перевёл дух.
Речь его была неказиста, но она действовала как раз так, как было нужно.
Он продолжал:
— Вы так же виноваты, как и те трое, которым мы вышибли мозги. По-хорошему вам тоже надо прогуляться до стенки. Но я сегодня добрый. Я вас отпускаю.