Гнев истинной валькирии - Мид Райчел
Синтия с грохотом вскочила из-за стола и красноречиво покосилась на Тессу и Квентина, которые в ужасе созерцали эту перепалку.
– Если хотите спорить – идите на улицу!
– И пойдем! – отрезал Джастин.
Затем галантно указал Мэй на дверь:
– Только после вас, мэм.
Мэй вышла с гордо поднятой головой, он двинулся следом. Синтия ухватила его за руку.
– Джастин, – прошептала она, – если ее и впрямь отправляют куда-то в неизвестность, вполне возможно, что ты ее больше не увидишь! Думай, что говоришь. Что, если это ваш последний разговор?..
Он выдернул руку:
– Я знаю, что делаю!
Выйдя, он чуть не утонул во влажном тумане, который оставил после себя ночной дождь. Мэй стояла и ждала его на лужайке.
– Что происходит? – сердито спросил он. – Что на тебя нашло?
– А ты сам как думаешь? – так же зло ответила она. – Вчера ночью я поняла, что не могу здесь оставаться. И поехала к Гану, чтобы СК не опередил меня с запросом. Они же наверняка потребовали бы, чтобы мы продолжили работать вместе.
– Думаешь, сбежишь – и все сразу станет хорошо? Постреляешь из большой пушки, и на душе полегчает?
– Никуда я не сбегаю. Я же сказала: родина нуждается во мне – и я выполняю ее приказ!
– Родина в тебе лично совсем не нуждается, – уперся он. – Родина нуждается в пушечном мясе в пограничных районах. Попроси Гана отменить назначение.
Лицо Мэй исказилось от гнева:
– С чего это ты взял, что назначение легко отменить? И почему такое снобистское отношение к армии? Ты не забыл, как в Аркадии людям живется? Запомни: вы все наслаждаетесь свободой и прочими благами только потому, что на границе за вас сражается это самое пушечное мясо!
– Я очень хорошо отношусь к армии, – примирительно сказал он. – Я просто не понимаю, зачем тебе туда ехать!
– Не могу же я всю жизнь просидеть в офисе! Я не подписывалась на работу в ВБ, я хочу от жизни другого!
Тут он взорвался:
– Вот как? И чего же ты хочешь от жизни, позволь спросить? А я тебе скажу: ты хочешь, чтобы тебя убили! Если уж так надоело в офисе сидеть, попросила бы о переводе в свою когорту, в Ванкувер! Стояла бы в почетном карауле вместе с Дагом и Вал! Нет! Ты едешь в зону боевых действий, на границу! Так почему, почему ты рвешься в бой, а?
Она тоже не выдержала и крикнула:
– Чтобы тебя не видеть! Чтобы ничего этого больше не видеть и не слышать – а тебя в особенности!
Джастин застыл, не в силах двинуться. В голове потемнело – как при нокауте.
– Понятно, – наконец выдавил он. – Значит, все слова насчет того, что твои чувства ко мне никогда не изменятся… Это все не так. Просто слова, короче.
– Нет, – ответила она, сжимая кулаки. – Не просто слова. И что ты меня бесишь – тоже не просто слова. Но я никогда не позволю тебе совершить ради меня глупость. Я не позволю тебе принести присягу этому богу…
– Это мое личное дело! – перебил он.
– Нет, мое тоже. Иначе с чего бы все зависело от меня, – резко возразила она. – И я не позволю тебе сделать это. Я отказываюсь быть неизвестным в уравнении. Я освобождаю тебя от власти этого бога. И себя я освобождаю тоже. Хватит с меня этих игр, богам придется обходиться дальше без Мэй Коскинен. Мне не следовало влезать туда, в чем я ничего не смыслю, – тут Мэй осеклась, но собралась с силами и все-таки произнесла, – …и ничего бы не произошло прошлой ночью.
Она выглядела такой сильной – золотоволосая, прекрасная валькирия в черном доспехе. Но голос ее предательски дрогнул, и у Джастина разом заныло сердце: он понял, что скрывается под этой холодной броней. Насильник нанес страшный удар, и рана не собиралась затягиваться. И в обычных обстоятельствах женщине, претерпевшей такое, приходится несладко, что же говорить о том, когда это случается в ходе беспощадной войны сверхъестественных сил. Неудивительно, что она хочет уехать и оставить все позади. Вот только…
– А ты уверена, что на поле боя они отстанут от тебя? – спросил он. – Уверена, что боги не последуют за тобой и туда?
– Я уверена, что они предпочтут более приятные места для прогулок, – отрезала Мэй.
– Но они нашли нас в Аркадии, Мэй! Они повсюду! Они будут с тобой, куда бы ты ни пошла! Ты не сможешь укрыться от них.
Она зло прищурилась:
– Я в это не верю. Я им не сдамся. И ты не сдавайся! И я бы на твоем месте уволилась и пошла бы снова в преподаватели. Чем угодно бы занялась – только не этим.
– Но это моя работа, я не хочу бросать ее! Я хочу прожить жизнь так, как мне хочется! А если нужно присягнуть богу, чтобы мы были вместе, я…
– Нет! – крикнула она. Он протянул к ней руку, она отшатнулась. – Пожалуйста, не надо этого делать из-за меня.
– Мэй, я понимаю, что тебе очень тяжело после того, что случилось…
Глаза ее вспыхнули:
– Тяжело? Так ты это себе представляешь? Да ты понятия не имеешь, каково жить с такими воспоминаниями, жить после того, как…
– Тогда разреши мне помочь! – крикнул он. – Я помогу тебе пережить все, я буду рядом. Не надо бросаться сломя голову в опасное предприятие под влиянием минутного порыва, Мэй! Вместе мы найдем того, кто это сделал…
– Джастин. – Она говорила тихо и спокойно – вот только лицо ее искажало неподдельное горе. – Джастин, я приняла решение. Я уезжаю.
«Посмотри на нее, – наконец подал голос Магнус. – Ты говоришь, что хорошо знаешь ее. Так вот, посмотри на нее. Она говорит правду. Она уезжает, и ты не сможешь остановить ее. Хочешь спасти хоть что-то от ваших отношений? Скажи, что ты ее понимаешь и поддерживаешь и что будешь ждать ее. А если тебя последний разум не оставил, можешь даже сказать, что любишь ее».
«Это ее последний разум оставил, – мстительно сообщил Джастин ворону. – Иначе бы она меня не бросила».
И вот тут Джастин вдруг осознал главную проблему: Мэй бросила его. Правда, это не отменяло других: она уезжала, не оправившись после тяжелой психоэмоциональной травмы и оставив нераскрытым преступление. И она уезжала туда, где ее жизни опять грозила опасность! Он ждал ее возвращения из Аркадии, и это было мучительное ожидание. А теперь что? Сидеть и ждать вестей? Потянутся одна за другой недели, месяцы… А он не будет знать, жива она или нет?!
Но больше всего в этой ситуации уязвляло то, что он всю жизнь легко менял женщин, а тут встретил одну-единственную, желанную, и что? Она взяла и бросила его. Понятно, что она бросала его не потому, что не любила. Мэй уезжала, чтобы избавиться от власти потусторонних сил. Но результат-то тот же! Она уедет, а он останется один. От этого было горько на душе, и он ругался и кричал, потому что не желал мириться с мучительной болью. Еще он понимал, что Магнус с Синтией правы: если Мэй уезжает, надо расстаться по-хорошему.
Он не мог больше терпеть эту муку и потому глупо выпалил:
– Это ошибка! Ты совершаешь большую ошибку!
Лицо ее снова исказилось, как от боли, но она быстро взяла себя в руки и приняла свой обычный вид ледяной принцессы. Только тут до него дошло, что ей действительно тяжело и что она ждала, что он скажет ей теплые слова на прощание.
– Что ж, думай что хочешь, – холодно отозвалась она. – И я припасла для тебя прощальные дары.
И она вытащила из сапога кинжал с янтарной рукоятью:
– Вот. Отдай Гераки.
Джастин был так удивлен, что машинально принял артефакт из ее рук:
– Гераки?..
– Он мне прислал его. Передай ему, что мне не нужны боги, не исполняющие обещаний.
Из-за пояса она вытащила золотую гривну с драконьими головами на концах.
– А это тебе. Делай с этим что хочешь.
Джастин, так и не пришедший в себя от удивления, принял и гривну:
– Что это?
– Орлиный жезл, – ответила она. – В смысле раньше был орлиный жезл. Я до него дотронулась, и он превратился в это.
Он по-прежнему переживал, сердце его было разбито, но тут он просто проронил:
– Ты где это взяла?
– Я, когда девочек к границе везла, завернула кое-куда по пути. Жезл поменял облик, когда я до него дотронулась.
