Память стали (СИ) - Плотников Сергей Александрович

— Неплохо, Вик, совсем неплохо, — оценила хозяйка свалки результат моих предыдущих трудов. Выслушала рабочие вопросы и покачала головой. — Ладно, раз ты так серьёзно настроился, потрачу с десяток литров топлива и покажу на своём малыше, как это делается.

Тут она махнула в сторону своего грейдера.

— А пока на вот трафарет, прокрась позывной по бортам, и поехали в арсенал, заодно дорогу запомнишь. А то ты потом сам хрен получишь причитающееся, знаю я наших. Заодно и пожрём в ихней столовке!

Послушно приняв белую краску и кисть, я перенёс надпись куда сказали. Присвоили моему танку, кстати говоря, обозначение совершенно незатейливо: 176-Вик.

— Эй, трафареты сохрани! — заметив, что я собираюсь оставить жестянки с прорезями на техническом «пятачке», прикрикнула на меня Кэт. Там я парковался на ночь, там стоял грейдер, и там же под навесами хранились отвалы, бухты буксировочного троса и всякие другие полезные на свалке штуки. — Они тебе понадобятся, если устроишься на муниципальную работу опять, или будет общий сбор от города. Потеряешь — за копии обдерут, как липку!

Оставалось только головой покачать: занятные у них тут номера для машин, этакое неординарное решение. Зато порядки в случае утраты — точь-в-точь как у нас!

Кэтрин для поездки забралась на верхнюю лобовую деталь. Роль штурмана ей вполне удалась: доехал без проблем. С другой стороны, заблудиться тоже было тяжело: Релейный опоясывала только одна разбитая в хлам траками широкая улица. Знай себе езжай, только следи, чтобы встречную бронетехнику не цепануть бортом случайно.

— Из вашей братии многие снаряды самостоятельно снаряжают, — поучала меня начальница во время движения. — Будут предлагать как бы по дешёвке — не бери! В самый ответственный момент не выстрелит или в казённике перекосит, даже не знаю, что хуже. А если уж выбора совсем не будет — руками дозаряжай, чтобы автомат не заклинило! Это я на случай, если придётся с отрядом до соседей рвануть: у нас-то довоенный завод патронный и снарядный на консервации своего часа дожидался, а у них выбора и вовсе нет, кроме как кустарить.

Мне очень хотелось спросить, как часто на выездах приходится стрелять, и, самое главное, в кого, но предполагалось, что я это и сам прекрасно знаю, потому приходилось молчать. И продолжать впитывать ценную информацию.

— За муниципальные работы плохо платят: мэрия бережёт бюджет, рассчитывается бартером. Тебе от щедрот выделили пять выстрелов и один сигнальный. Они бы обязательно попытались всучить некондицию или перележавшее старьё, так что, считай, я тебе премию за старательность сделала. Ещё талонов на еду отсыпали, но, опять же, если в общественной городской столовой отовариваться — придётся кашу жрать, которая мясо только во сне видела. Своих-то мэрия хорошо кормит, а меня привыкли то там, то тут видеть: своей точки питания нет, вот и хожу по чужим, благо, доступ позволяет. Вот и тебя подкормлю.

— Это будет очень кстати! — искренне поблагодарил я. От утреннего сэндвича давно остались одни воспоминания.

— Сюда, — арсенал очень сильно напоминал бетонное основание внешнего периметра города: такая же невысокая бетонная стена, на крыше и вовсе трава растёт, и все въезды ведут под углом вниз. В один из таких моему ТТП-6-У пришлось нырнуть.

Под землёй нас снова встретили голый бетон и тусклые жёлтые лампы накаливания, разве что ворота сохранились цельнометаллические, явно «родные», ещё довоенные. Из них сотрудник арсенала выкатил для меня специальную тележку, на которой лежали снаряды в гильзах. Не латунных, а из тонкой оцинковки, но, видимо, для сельской местности сходило и так.

— Сигнально-зажигательный, — прокомментировал кладовщик специально для меня, показывая на тонкое красное кольцо-метку на гильзе. — А с белой меткой — охотничьи.

— Простите? — мне показалось, что я ослышался. — Какие?

— Дробь, стальной шар пятнадцать миллиметров, жестяной контейнер с воздушным раскрытием, — тоном «вот послали же боги дебила» старательно пояснил мне он. — У тебя гладкостволка сто двадцать два миллиметра, разрыв контейнера происходит на ста, эффективное расстояние поражения, таким образом, до пятисот метров. Но если хоть один шар попадёт, то носорогу или малому мамонту и на тысяче поплохеет, по живой плоти гидродинамический удар в двух случаях из трёх вызывает шоковое состояние. Против ящериц, особенно с кожным псевдоскелетом, конечно, похуже будет. Ещё вопросы?

— Н-нет, — открестился я, пытаясь переварить уже услышанное.

Ч-чёрт. Да тут без танка реально за околицу не выйти. Блин.

Глава 7

Столовая в бункере вызвала у меня дикий приступ дежавю. Чистые, но сильно потёртые пластиковые подносы, тусклых пастельных тонов, чуть надколотые тарелки, чашки и блюдца, столовые приборы из алюминиевой выштамповки. Стойки, вдоль которых предполагалось двигать поднос и выбирать первое, второе и салат, давным-давно пустые. Толстые поварихи в не очень белых халатах и дурацких шапочках, наливающие и насыпающие «что есть, то и жрите». Зато предлагающие на выбор компот или чай. Да и само помещение: стены из пиленого ракушечника, на них — напрочь выцветшие плакаты о вкусной и здоровой пище. Бывал я в таких заведениях, что словно в нафталине дожили от позднего брежневского застоя до настоящего времени!

— Не смотри, что всем одно и то же. Начальство тоже из общего котла питается, плюс повара тут свои, так что невкусно не бывает, — пояснила мне Кэт, выгребая из хлебницы тонко порезанные ломтики белого батона. — Хлеб они тоже сами пекут, не стесняйся!

— Ты чему молодёжь учишь? — с усмешкой попрекнула хозяйку свалки «кассирша». Кассы никакой и в помине не было, зато была тетрадь, куда записывались все едоки. — Вот возьму с тебя лишний талон за хлебное расточительство, будешь знать!

— Вик в искатели собрался подаваться, так что страшная хлебная тайна так и останется при мне, — хмыкнула Кэтрин, присаживаясь за ближайший стол рядом с «кассой». Мне волей-неволей пришлось устроиться рядом.

— Ещё один, — мы, похоже, заявились в столовую одними из последних, потому администратор зала оказалась не прочь почесать язык, развернувшись на своём скрипучем стуле. — Опасно же, и никто не знает, вернёшься из рейда с добычей или неделя за неделей с пустыми руками останешься. Если вообще однажды не пропадёшь совсем. То ли дело у нас: тишь, благодать, спокойствие — если план соблюдать. И безопасно, словно у Хель за пазухой!

Я тактично не стал спрашивать, как такой уровень безопасности сочетается с хранением и производством боеприпасов. Вместо этого признался:

— У меня, так уж получилось, свой танк есть, — я уже понял, что владельцы боевой техники в этом мире имеют куда больше возможностей, в том числе и заработать, чем те, кому за городом волей-неволей придётся прятаться под чужую броню. — Чем ещё зарабатывать?

— Охотой! — тут же выдала ответ «кассирша», судя по всему, в другие смены работающая поваром. — Мясо всегда и всем нужно. А ещё шкуры на кожу и кости на муку и удобрения. Доход постоянный и прогнозируемый.

— Вот только основной скупщик — город, и платит он хреново, — поморщилась Кэт. — Потому бригады охотников, у которых каналы с нормальными покупателями, вроде кожевников-частников, налаженные, как правило, очень закрытые. Напроситься на испытательный срок можно, но приглядываться будут годами, прежде чем возьмут в долю. Или не возьмут. Если уж действительно хочешь альтернативу искательству — прямая дорога к торговцам. Проводить караваны с товаром по дорогам — работа хоть и нервная, зато от случая не зависит. И отдохнуть, пока торговля в городе идёт, можно успеть, и мир повидаешь.

— Да чего его видать-то, этот мир? Везде одно и то же, — тень набежала на лицо ещё не старой, миловидной женщины. — С тех пор, как всё провалилось в тартарары — нет никакого «мира». Только ад, земли Хель, над которыми никогда не взойдёт солнце!

* * *

После столь мрачно закончившегося диалога обед прошёл в молчании. Возвращались мы на свалку тоже занятые каждый своими мыслями. Лишь когда Кэт спрыгнула с брони, подошла к своему грейдеру и задумчиво похлопала машину по крылу, она прервала затянувшуюся паузу: