Елена Ершова - Царство медное
Виктор хотел закричать — и не мог. Он задыхался. Перед глазами кругами расходились желто-зеленые огни. Смерть пришла к нему в облике любимой женщины. И теперь была готова забрать его с собой.
В земные хляби, в темноту и тишину болот, набить рот тиной, забить плотной тягучей грязью ноздри, рот, уши …
Существо начало смеяться. Оно раздувалось все больше, будто вспучиваясь одним гигантским пузырем грязи, заслоняло деревья, небо, весь мир. Виктор почувствовал, что теряет сознание.
И тогда оглушительный грохот вспорол собой плотную пелену беспамятства. Виктор почувствовал, как ослабла хватка чудовища, но не упал, а повис в чьих-то поспешно подставленных руках.
— Убирайся, — сказал кто-то над ухом голосом Яна. — Вот откуп. Бери его.
Что-то недовольно заворчало, забулькало, и Виктора вырвало в снег.
Потом его втащили в вездеход, бросили в кресло, сунули в руки бутылку водки.
— Пей.
Он глотнул, закашлялся. Голова сразу прояснилась.
— Там была Линда, — пожаловался он.
— Нет, — последовал жесткий ответ. — Не было. Это болотники. Морок. Пей.
Ян снова насильно всунул горлышко бутылки в рот Виктора. Он пил, шмыгая носом и кашляя, утирая варежкой распухший нос.
Снаружи, в каких-то метрах пяти за обшивкой вездехода, кто-то сытно чавкал и булькал.
6. Ведьма
Всю оставшуюся часть ночи Виктор не спал, плакал, пил водку и рассказывал что-то про Линду, про болота, про затерянные племена в таежных лесах. Под утро он погрузился в беспокойный сон и не заметил, когда Ян вывел вездеход на прямую дорогу.
Проснувшись, Виктор первым делом ощутил ломоту во всем теле, к горлу подступала тошнота.
— Останови, — болезненно просипел он.
И вывалился на обочину, сотрясаясь в конвульсиях рвоты. Когда, обессилевший и уставший, он вернулся в машину, Ян сидел за штурвалом и спокойно жрал шоколад.
Виктор посмотрел на него почти с ненавистью.
— Не слипнется? — ехидно поинтересовался он.
— Кто?
— Не кто, а что. Место одно.
Ян продолжал смотреть своим невыносимым взглядом мороженой рыбы и не говорил ни слова. Шуток он явно не понимал.
Поэтому Виктор просто заварил чай и с удовольствием принялся прихлебывать ароматную жидкость. Голова постепенно прояснялась, но события прошедшей ночи все еще покалывали иголочками беспокойства.
— Слушай, то, что случилось, — наконец не выдержал он. — Это ведь было реально?
Ян кивнул и отправил в рот новую плитку шоколада.
— Я слышал, ты обещал откуп, — сказал Виктор.
— Они его взяли.
— Какой?
— Труп вашего пилота, — прозвучал ответ.
Виктор смутно догадывался об этом, но все равно поморщился и сказал:
— Почему тогда они не… взяли его раньше?
— Надеялись на свежее мясо, — ответил Ян. — Почти получили.
Виктора передернуло от отвращения, едва он вспомнил обволакивающую его тело жирную грязь, текущее лицо существа (Линды).
— А ты ведь спас меня, — сказал Виктор.
Ян доел шоколад и выкинул обертку в окно.
— Таков договор, — просто ответил он.
— Откуда они взялись вообще? Почему никто никогда не видел их раньше?
Он прокручивал в голове все знакомые ему статьи по криптозоологии, по мифологии Сумеречной эпохи и древнего мира. То, с чем пришлось ему столкнуться ночью, было чем-то новым, неизведанным, о чем вовсе не было никаких упоминаний в околонаучных книгах.
«Если бы я был осмотрительнее, я мог бы взять образец той грязи, — подумал Виктор. — Интересно узнать, из чего эти существа сделаны. Придут ли они еще?».
В нем начал просыпаться дух исследователя, но спрашивать про возвращение болотников он все же не осмелился. Вместо этого спросил:
— Что ты планируешь делать теперь?
— Навестить Нанну.
Виктор поднял брови.
— Кто это? Еще одна твоя поклонница? — попытался отшутиться он.
«…и Званка, и Марция, и Зейнар… Все, кого оставил лежать в тишине и темноте болот…»
— Она ведьма, — ответил Ян.
Виктор почти не удивился. Может, на ум пришли легенды о северных шаманах, а, может, он уже начал привыкать к этому странному миру. Как уже привыкал к человеку, убившему его товарищей.
Убил других — но спас самого Виктора.
«Наверное, — подумал он, — я слишком устал, чтобы сейчас отягощать себя вопросами морали».
Потом он снова задремал.
В полусне ему виделись рыжие леса, и черные, гигантские ульи, вырастающие из земли на головокружительную высоту. Ульи были испещрены отверстиями сот, куда ныряли длиннохвостые, похожие на стрекоз, вертолеты с иззубренными лопастями. В едином оранжевом потоке они текли к сводчатому куполу, и оттуда расходились в туннели, узкие, как венецианские улицы и стерильные, как операционные. Лампы сияли подобно десяткам солнц, но их свет был искусственен. Он не нес в себе ни тепла, ни жизни. В помещениях, похожих на лаборатории, за матовыми стеклами угадывались веретенца коконов. Они были ослепительно белыми, будто первый снег, и воздушными, как сахарная вата. Там, прикрепленные к стенкам прочными нитями пуповин, ворочались зародыши. Туннели расходились и сходились в причудливой путанице лабиринтов, но все они вели вверх, под самый купол, где в непроглядном мраке притаилось что-то огромное и страшное. Что-то, поблескивающее медью и золотом, но что никак нельзя было разглядеть. Резко пахло озоном и гарью. И чем-то сладковато-приторным, не то карамелью, не то медом. А, может, и тем и другим вместе.
Силясь распознать очертания существа, притаившегося во тьме, Виктор тяжело дышал во сне, и пот катился с него градом. Когда уже показалось, что вот-вот истина откроется ему во всей своей пугающей наготе, протяжно заскрипели тормоза. Вездеход дернулся и остановился.
Виктор тоже вздрогнул и проснулся.
Болела правая ладонь. И не так, чтобы сильно, просто неприятно покалывало и пощипывало, как бывает всегда при заживлении серьезной раны. Виктор ногтем поскреб крестообразный шрам, и на время это принесло облегчение.
— И где же эта твоя ведьма? — сонно поинтересовался он, выглядывая в окно.
Лес несколько поредел, сосны стали ниже и светлее. Где-то выбивал свою дробь дятел. В природе царили тишина и умиротворение, и аккуратный бревенчатый домик, приютившийся под сенью раскидистой сосны, как нельзя лучше вписывался в этот безмятежный пейзаж.
Ян так ничего и не успел ответить, потому что дверь избушки открылась и на пороге появилась стройная, молодая женщина с длинными светлыми волосами.
— Входите скорее! — закричала она. — Утром я слышала вертолеты, они кружили над рекой, но потом полетели на северо-запад!
— Не страшно, — сказал Ян, уверенно пересекая порог, будто не впервые был здесь. — Это последний рубеж. Дальше они не сунутся.
— Кто это с тобой? — спросила женщина, поворачивая к Виктору лицо.
Она была привлекательна, с теми точеными чертами лица, что присущи северянам. Но вместо живых и умных человеческих глаз Виктор увидел два молочно-белых опала и понял: женщина была слепая.
— Не бойся! — она схватила его за руку. — Я слепа, но вижу больше, чем любой из вас, зрячих. Я — Нанна.
Виктору было немного неловко, когда чужие пальцы цепко и сильно ощупывали его плечи, грудь, ладони.
— С юга, — резюмировала женщина. — Твои дела настолько плохи, что ты связался с паразитом?
— Легче, ведьма, — из дальнего угла предупреждающе отозвался Ян.
Он наклонился над столом, где, словно ожидая их, дымились на блюде пироги, стояла широкая тарелка с кутьей, и в старинной пузатой посудине плескался густой золотистый напиток.
Пальцы Нанны нащупали на ладони Виктора шрам. Он снова начал зудеть, и улыбка Нанны тотчас исчезла.
— Меченый, — сказала она.
Виктору не понравилось это слово. Равно как и тон, с которым оно было произнесено — смесь разочарования и жалости. Он вежливо выпростал руку и отступил.
— Зачем ты приехал в эти земли? — спросила Нанна. — Что тебе нужно? Сокровища? Власть?
— Я ученый, — сдержанно ответил Виктор.
Она печально улыбнулась.
— Знания, — и покачала головой. — Вы и ко мне явились за знаниями.
— Ты мой должник, — сухо сказал Ян. — Мы голодны.
— Все мое — ваше, — сказала Нанна.
Жилище ведьмы было ухоженным и чистым. Под потолком сушились связки грибов и яблок, разносился приятный запах сушеных трав.
Ян не притронулся к пирогам, зато налег на кутью и налил в кружку густой сыты.
— Ешь, — сказал он Виктору, видя, что тот медлит. Потом усмехнулся и добавил:
— Не бойся. Помни договор.
«Что нас не убивает, то делает сильней?»
Виктор усмехнулся в ответ и потянулся к тарелкам тоже.
После пустого чая и консервов домашняя еда была райским угощением. Казалось, он не ел ничего вкуснее. Нанна к еде не притронулась, но присела рядом с Яном, подперев подбородок кулаком.
