Новый мир. Книга 5. Возмездие (СИ) - Забудский Владимир
— Младшая — тоже вундеркинд?
— Шу — другое дело. Ум у нее бойкий, но есть проблемы с концентрацией. Дай ей волю — все время сидит в Сети на бесполезных сайтах, переписывается со школьными подругами, слушает какую-то непонятную музыку. Если бы мы с Цзы не запрещали — не вылезала бы из виртуалки.
— Ничего не поделаешь — в 12 лет и мы были не подарками.
— Да. Ты прав. Я понимаю, что иногда бываю слишком требовательна к своим детям. Может быть, потому, что в роли прокурора по делам несовершеннолетних я насмотрелась на то, к чему может привести недостаточно тщательное воспитание.
— Мамаша-прокурор — звучит как настоящий кошмар.
— Эй, попрошу! Не думай, что я какая-то мегера. Я очень люблю своих девочек. И они об этом прекрасно знают. И пользуются этим, как и все дети.
— Не сомневаюсь. Надеюсь, скоро тебе позволят вернуться к своим, Мей.
— Я тоже на это надеюсь, Дима.
Она вздохнула, и на этом закончила лирическое отступление.
— Но в данный момент меня больше беспокоишь ты. После того, что я увидела только что — беспокоишь еще больше, чем раньше. Это просто чудо, что ты уцелел в Мериде. Ты ведь сам сказал — если бы твой товарищ не перезарядил твой магнитный щит…
— Да, Донни спас мне жизнь. Ценой своей жизни. А я даже не забрал его тело с поля боя.
— Ты не мог сделать этого. Кроме того, твой товарищ, судя по тому, как самоотверженно он поступил, очень ценил и уважал тебя. И он вряд ли хотел бы, чтобы ты рисковал жизнью ради попытки обеспечить должное погребение его останков.
— Я понимаю это, Мей. Но от этого легче особо не становится.
— Дима, я сейчас хотела сказать о другом — об опасности, которая тебе угрожает.
— Мей, я и так понимал, что моя миссия, вся эта затея с отрядом «Мстители» — самоубийство. Я бы гораздо меньше удивился, если бы нас «накрыли» во время первой же нашей вылазки, еще в Бразилиа. Тот факт, что первые две акции прошли без сучка и без задоринки, говорит лишь об одном — никто не был заинтересован в срыве тех акций.
— Считаешь, что твою группу кто-то специально навел на Гаррисона и Брауна? Посредством информатора, который снабжает вас данными?
— Вероятно, да. Информатор может и не знать, что он толкает нам лажу. А может и знать. Если честно, это подозрительный тип, и я совершенно ему не доверяю. Если это правда, что он не работает на вас — то я доверяю ему еще меньше.
— Дима, ты можешь верить мне или нет, но по информации, которую мне передали из МГБ, этот человек не работает на нас. Я, конечно, не могу исключать, что эта информация очень секретна, и не предназначена для передачи мне и тебе. Но, скорее всего этот твой «Герман» не имеет к нам никакого отношения.
— Я впервые встретил его на вашей территории.
— Ты уже говорил это. Но ты же не можешь верить в то, что мы мониторим каждую пядь земли в тайге? На пустошах происходит много всего, о чем мы понятия не имеем.
— Ладно, Мей, довольно. Без обид, но я все равно не могу быть уверен в том, что это правда.
— Что ж, спасибо за честность. Так значит, ты считаешь, что посредством вашего «штатного» информатора вам контролируемо «сливали» инфо про людей, которые были «балластом» для их же хозяев, и которых те сами хотели «списать»? Но Окифора, видимо, в их число не входил. Поэтому покушение на него прошло не так гладко. Но, с другой стороны…
— Окифора тоже был для них «балластом», Мей. Иначе они защитили бы его. Наоборот, они явно очень хотели, чтобы он навсегда умолк — ведь это Колд в итоге и убил его. Хоть СМИ это и приписали в итоге мне.
Я невесело кивнул на телеэкран, который работал в фоновом режиме в углу, и как раз показывал очередной выпуск новостей. Совсем недавно мы просмотрели подборку сюжетов, касающихся событий в Мериде, ведущих мировых телеканалов. На фоне общих репортажей о взятии города миротворцами (картина которого, естественно, была подана диаметрально противоположным образом в зависимости от политической ориентации новостного канала) мелькали и упоминания об убийстве Окифоры.
Шум из-за смерти Окифоры поднялся в первую очередь в СМИ, подконтрольных олигархам, и вину за произошедшее они возложили на Патриджа. Затем откликнулись СМИ, за которыми стоит Протектор, бросив встречные обвинения. Хотя Фримэн, как и обещала Лейла, на этот раз не публиковал сообщения о взятии ответственности за очередную акцию, «так называемое Сопротивление» и «группа Войцеховского» упоминались практически во всех СМИ — связь убийства Окифоры с недавними убийствами Гаррисона и Брауна, при том, что всех троих я упомянул в эфире телеканала OWN в своей разоблачительной речи, была слишком очевидна. Однако причастность Сопротивления не мешала СМИ, в зависимости от их ориентации, выдвигать теории о том, «чьи уши выглядывают из-за этой истории».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})В СМИ Патриджа подчеркивалась возможная причастность к инциденту евразийцев, в том числе приводились цитаты дипломатов Содружества наций, возмущенных тем, что евразийцы грубо нарушили условия предоставления им гуманитарного коридора. В СМИ Консорциума, в свою очередь, о роли евразийцев говорили сдержанее и меньше — очевидно, не хотели нарушать ситуативный союз олигархов с Союзом против Патриджа.
Что касается личности Окифоры — ее оценки были самыми разными, начиная от «героического полководца» до «опального бывшего военачальника» и «скандального экс-руководителя ССО», а в некоторых случаях — даже «беглеца, разыскиваемого по подозрению в военных преступлениях». Как и в случае с Гаррисоном и Брауном, отзывы о личности убитого были более позитивными в СМИ Консорциума, нежели в СМИ Протектора.
— Что думают в МГБ? За этим стоит Консорциум? — прямо спросил я у Мей.
— Товарищи из МГБ не делятся со мной всеми соображениями, которые у них есть, Дима. А ты думаешь, это они?
— Или они, или Патридж. А может быть, оппозиция. Или вы.
— Ну, спасибо.
— А чего ты фыркаешь? «Товарищи» же не делятся с тобой многими вещами.
— Я не вправе говорить такое о своем государстве, Дима. И меня расстраивает, что ты все еще можешь говорить так о нем, находясь здесь.
— Да, ты права. Я в разных застенках бывал, не хватало только попасть еще и в евразийские. Уж оттуда я точно не выберусь. Как мой отец, которого там убили.
— Дима, я уже много раз тебе повторяла — дядя Володя никогда не был в заключении в евразийской тюрьме. ЮНР была отдельным, независимым государством… — страдальчески подняла глаза кореянка.
— Хватит, Мей. Давай не будем снова прокручивать эту старую пластинку. Честное слово, как думаю обо всем этом, так просто в шоке с себя — какого хера я здесь вообще делаю?! Неужели я простил? Забыл? Да никогда! Н-И-К-О-Г-Д-А! Слышишь?!
— Я тебя слышу, — холодно ответила она. — И хотела бы напомнить, хоть мне это и неприятно — в Евразийском Союзе живет полным-полно матерей и отцов, братьев и сестер, сыновей и дочерей тех, кто погиб от твоей руки. Они тоже вряд ли забыли и простили. И тоже вряд ли поняли бы, если б узнали, что тебе предоставлено здесь временное убежище, что ты не арестован, не отправлен в тюрьму и не казнен, как полагается по закону.
— Их родственники, в отличие от моих, погибли во время агрессивной наступательной войны, которой никогда бы не случилось без ваших имперских амбиций. Это во-первых. И мне не доставляет ни малейшего морального удовольствия быть здесь. Это во-вторых.
Я выдохнул, поняв, что начинаю горячиться.
— Слушай, давай закончим с этой темой? — предложила Мей. — Я уже правда устало призывать тебя к мудрости, которая говорит в пользу того, что тебе нужны союзники, а не одни лишь враги. Давай лучше поговорим о твоей ситуации, в которой я, от имени твоего «злейшего врага», пытаюсь тебе помочь.
— Мей, я не хотел ничего плохого сказать тебе лично. Но насчет моего отношения к Союзу — тут уж не обессудь.
— Итак, мы закончили на том, что ты подозреваешь, что за этим стоит либо Патридж, либо олигархи, и что они сознательно пожертвовали Гаррисоном, Брауном и Окифорой. Но зачем в случае с Окифорой они атаковали ваш отряд, а не позволили вам уйти спокойно?