Свет в конце тоннеля (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

За кулисами нарастает скандал, ревность и зависть кипят пузырями, но никто не может сказать, откуда вдруг взялась этакая фифа и чьих она будет. Это ещё раз подтверждает мою теорию о том, что отец-лесничий скрывал свою дочь, опасаясь общественного осуждения за межрасовые связи. Однако, магия фей имеет ограниченный тайминг — в полночь карета превращается в тыкву, а Золушка — обратно в замарашку. Фея честно предупредила, что так будет, но такой аксессуар, как женские часики, тогда ещё не вошёл в моду, так что полночь настаёт внезапно. Часы на башне начинают бить, девушка понимает, что никогда не была так близка к провалу, и бежит прочь, теряя тапки. Ну то есть со вспотевшей ножки улетает хрустальный башмачок, погоня на хвосте, подбирать некогда, и Золушка убегает в чём есть, ловко сливаясь с местностью вернувшимся защитно-маскировочным окрасом нетрезвой уборщицы общественных туалетов. Однако дело сделано, принц пал жертвой полуфейского обаяния, подогретого таинственным исчезновением и зафиксированного радостью фетишиста — хрустальным башмачком. Принц решает отыскать таинственную незнакомку. Я бы на его месте просто дал бы понюхать башмачок собаке — надо думать, духан после ночи танцев там был не хуже, чем от солдатской портянки, но принцы не ищут лёгких путей. Он отправляется в тур по державе с башмачком в руке, обещая жениться на той, кому он придётся по ноге. Ещё один фактик в копилку моей версии о том, что Золушка — полуфея: девушек с таким размером ноги не до фига. Иначе принца оженили бы в первой же деревне. Но нет — он катается, устраивает сеансы примерки и вообще развлекается от души, глазея на женские ножки в ассортименте, но обувь никому не налезает. И вот этот бродячий примерочный цирк добирается до дома, в котором проживает Золушка с семейством. Надо отметить, что её мачеха — женщина решительная и матримониально озабоченная. Она полна надежд пристроить какую-нибудь из своих дочерей за принца, и никакая обувь не может встать между ней и этой сверхзадачей. «Так, — говорит она старшей, — размер туфли мы изменить не можем, она, сволочь, хрустальная. Но мы можем изменить размер ноги! Давай сюда нож и подставляй копыто. Будем подгонять задачу под ответ». «Божечки, маман! — пугается та. — Вы зачем меня толкаете на этакое членовредительство?» «К чёрту, — хватает нож эта целеустремлённая женщина, — станешь женой принца, тебя даже в сортир на руках носить будут!» И хренак — отрезает ей пальцы на ноге. Без пальцев башмачок налезает, и принц то ли не замечает такой нехитрый лайфхак, то ли делает вид, что не заметил. Грузит будущую невесту в карету и везёт во дворец, дабы предаться с ней немедленной женитьбе. Вопрос, почему он не замечает, что девушка совершенно другая — как минимум, если прикинуть по размеру ноги, заметно крупнее сбежавшей, — не раскрывается. Похоже, что весь бал он смотрел только на хрустальные башмачки. Кто в башмачке — тот и невеста. Тут фея-мамаша что-то не учла в своём колдунстве. Пришлось ей свой же косяк исправлять. Представь, едет такой принц, везёт истекающую кровью девушку, упорно не замечая этого факта. Башмачок ему застил всё. Операция «внедрение полуфеи» на грани провала! «Всё приходится самой делать!» — сетует фея-мамаша и запускает дроны. То есть, снисходя к местным колдунским технологиям, птичек. Те летят рядом с каретой и талдычат:

'А невеста вся дрожит,

кровь из башмачка бежит,

видно, башмачок чужой…

Не вези её домой!'

— «Хоба, — думает себе внезапно принц, — а ведь, и правда, что-то тут не так…» Только в этот момент до него допёрло оценить ситуацию не через хрустальную туфлю. Видать, не так просто было и с его внезапной влюблённостью, фея магически подстраховалась, а не рассчитывала только на красоту своей полукровки. В пользу этой версии говорит то, что принц, увидев этакую подставу, не плюёт на свою затею, а фейковую невесту не бросает в темницу. Вместо этого он разворачивается и возвращается обратно в дом Золушки! Вот скажи мне, пацан, это нормальный поступок адекватного человека? В общем, обалделый принц делает второй заход на цель, и история повторяется — вторая сестра тоже лишается части конечности. На этот раз почему-то пятки. Как можно отрезать ножом пятку — не объясняется, там вообще-то кость. Но принц даже во второй раз не пытается проверить, как именно насажен башмачок, и игнорирует кровотечение. Совсем его от фейского колдунства заклинило. Везёт в замок жениться вторую сестру. «Да вашу ж мать! Что за дебил?» — ругается фея и запускает вторую партию птичек с той же песенкой. Принца слегка отпускает, он снова удивляется, хотя пора бы уже привыкнуть, и заходит на новый цикл. То есть снова возвращается в тот же дом — вернуть по гарантии очередную некондиционную девицу и потребовать следующую. Мачеха ему на голубом глазу: «Извиняйте, невесты кончились. А претензии по качеству мы не принимаем, смотреть надо было, чего берёте. Может быть, вы сами им ноги понадкусывали, вон глазки-то у вас какие шальные…» И тут фея за кулисами суфлирует: «Давай уже, дура, кончай тупить! Твой выход!» И выходит такая Золушка, и разыгрывает сценку: «Чей туфля? Мой туфля!» И мало того, что успешно, без хирургического вмешательства, надевает хрустальный башмачок, но — хоба! — достаёт из кармана второй! Принца и от одного-то таращило так, что держите семеро, а тут сразу два! В общем, под венец он ломился так, что подошвы дымились. И финальный аккорд, наглядно показывающий бенефициаров спецоперации внедрения: на свадьбе присутствовали и мачеха, и её хромые дочери. Надо полагать, не пригласить их было неприлично, всё же родственницы. Но прямо на свадебном пиру птицы мамы-феи выклевали им глаза. Ничего себе десерт, да? Никто на это даже внимания не обратил: ну, птицы. Ну, выклевали. Подумаешь, фигня какая. Сдаётся мне, что с тех пор в этом королевстве всем заправляли феи, а если кого-то это не устраивало — он слышал за окном чириканье и решал, что зрение дороже. Вот такая сказка… Блин, Лысая, пацан, вы что сидите? Заслушались? Давно ехать пора!

Глава 4

Фактор икс

— Если верить карте, которую я подрезал у Зоряна, за этим холмом расположился некий парадиз. Надеюсь, наша таратаечка одолеет подъём, потому что движок совсем никакущий. По ровному-то еле едем. Нет, не затаскивает, слаб. Давай, Лысая Башка, спрыгивай, побежим рядышком. Пацан, тебя тоже касается. Всё, хватит числиться в инвалидах, зажила твоя нога. Четвёртый день загораешь, ножки свесив. Разрабатывай сустав, не ленись. Потому что бензина осталась одна канистра, и если мы не разживёмся топливом, то дальше будем топать пеши. Машины брошенные все кто-то выдоил, так что Зорян не соврал как минимум в одном — какие-то люди тут живут. А вот действительно ли у них всё как до Катастрофы, это мы проверим. Но сначала надо холм перевалить. Давайте, шевелите ногами, осталось всего ничего, вон там, у столба, уже вершина, а вниз само покатится. Ещё одно усилие, ну! Подталкивайте, подталкивайте! Жадность проклятая, нагрузили платформу… Ну ладно, не жадность — хозяйственность. Один чёрт толкать. Всё, стоп, взобрались. Давайте оглядимся.

— Похоже, Зорян был прав, — сказал Ингвар, убирая в чехол бинокль, — это и правда община. Небольшая, но действующая. Навскидку — небольшой моногородок при каком-то заводике, отчего-то уцелевший при Катастрофе. Не весь, где-то половина — та самая полосность разрушений, которую я вам уже показывал. Смотрите, сверху видна чёткая граница — как по линеечке. Что слева — в руинах, что справа — целёхонько. Легло удачно, многое осталось неповреждённым. И дома, и магазины, и склады, и что-то технологическое — видите, труба дымит? — и даже антенна уцелела. Везде, где мы их видели, они валялись, а тут — стоит! Интересно, есть ли у них связь с кем-нибудь? Может, такой анклав не один? Но самое удивительное — по улицам ходят люди и друг на друга не бросаются. Значит, и правда, «как до Катастрофы». Ну, или не совсем — гостеприимным этот анклав не выглядит. Вон забор какой отгрохали. И что мне больше всего не нравится, перекрыли железку. Шлагбаум стоит, причём не вдоль рельсов, а поперёк. Ладно, не попробуешь, не узнаешь, верно? Загружайтесь, прокатимся с горочки.