Антон Шаффер - Арт-Джаз
Сказав это, майор снова налил себе и выпил залпом, словно в стакане был не дорогущий вискарь, а паленая водка. Настало время ждать. Следователь почти на сто процентов был уверен, что Штырь расколется. Иметь дело с ФСБ он не хотел, как пить дать. Но и так просто сдаться, потеряв часть авторитета в глазах дружков он не мог. А, значит, он должен был начать торговаться. Чтобы все выглядело своеобразной сделкой, а не тупой сдачей со страха коллеги по уголовному миру.
— А ты знаешь, майор, что этот Нежданов приговоренным уже год у нас в Иркутске ходит? Знаешь, нет?
Такого поворота Коротков не ожидал, но так было даже лучше, так как появлялись дополнительные возможности.
— Нет, не знаю, — признался он, аккуратно отодвигая стакан от края стойки, куда он его опрометчиво поставил в порыве разговора. — И за что же?
— А он подвальчик один у пацанов отобрал. Типа купил. Но только пацаны продавать не хотели. А он все равно купил, отправив парочку тех, кто продавать не хотел на тот свет. Купил и свалил. В Москве у него крыша — Алмаз. Там его бы никто валить не стал. Так вот странное дело получается — знает, падло, что под приговором ходит, а сам будто на рожон лезет. Ты бы поперся в город, где тебя приговорили?
— Я бы нет, — ответил Коротков.
— Вот то-то и оно.
— А что за подвал-то?
— Да подвал как подвал. Под школой одной. Черт знает, зачем он ему понадобился. Но бился за него этот Алик так, что вспоминать неохота. Хороших парней завалил…
Коротков ничего не понимал. Зачем Нежданову понадобился какой-то подвал под иркутской школой? Да еще и людей из-за такой мелочи убивать?..
— Школа эта где знаешь? — спросил он у Штыря.
— Знаю. Недалеко от ГЭС. И район-то паршивый. Чего он там нашел?
— Ладно, братва, — Коротков встал со своего стула. — Спасибо вам за помощь. Еще есть что сказать?
— Нет, майор, — отрицательно покачал головой Штырь. — Все, что знаем, сказали. Где он сейчас — понятия не имею. Про школу сказал. А Маркиз, как понимаешь, мне не докладывается, куда он спрятал этого урода.
Следователь пожал на прощание руки иркутским уголовникам и поспешно вышел из бара. Ему было необходимо подумать. Была одна несостыковка, которая выглядела более чем странно. Нежданов натворил дел в Иркутске, положил людей, а потом возвращается в город, да еще и с «эвакуатором», зная, что его здесь могут грохнуть в любой момент. Мало того, его берет под свое крыло Маркиз, который, по всем раскладам уголовного мира, должен был бы первым выдать Алика братве…
Объяснение могло быть только одно: Нежданов, скорее всего, рассказал Маркизу про прибор. Возможно, показал в действии. За такое можно и взять Нежданова под защиту. Но зачем Нежданову возвращаться? Зачем договариваться с Маркизом? Проще было бы вообще больше не появляться в городе. И подвал под школой…
Коротков достал мобильник и быстро набрал мерзнущими непослушными пальцами номер полковника.
— Иван Петрович, да, добрый вечер еще раз. Коротков беспокоит. Иван Петрович, мне срочно нужны материалы по делу Нежданова. Что? Что значит нет? Хорошо, я подъеду.
Через полчаса Коротков снова сидел в кабинете полковника. Тот попросил всю ту же неприветливую секретаршу сделать кофе, а сам, сложив руки на столе, тяжелым взглядом уставился на московского коллегу, словно готовясь отчитать того за что-то. Так, по крайней мере, показалось самому Короткову. И предчувствие его не обмануло.
— Сергей Иванович, — неспешно начал беседу полковник. — Что касается вашей просьбы по делу Нежданова… Мы же говорили с вами, что в Иркутске этот человек никак никогда не фигурировал. Что же за дело такое?… У вас в Москве нет никакой информации, чист человек перед законом, а вы про какое-то дело…
Короткову стало все ясно с первых слов полковника. Можно было не продолжать, да тот, в общем-то, и не стремился.
— Товарищ полковник, я предлагаю перенести наш разговор в другую обстановку. Давайте пройдемся?
Полковник неохотно поднялся из кресла и вальяжно проследовал к двери, наткнувшись уже на выходе на секретаршу.
— Пальто мое принеси, — барским тоном приказал он.
— А как же кофе?… — опешила женщина, у которой в руках был поднос с двумя дымящимися чашечками, от которых исходил манящий аромат.
— В ж. пу его себе залей, — огрызнулся полковник, ничуть, правда, не смутив своего секретаря.
Она быстро метнулась в приемную и уже через пару секунд помогла тучному полковнику надеть пальто. Мужчины спустились по лестнице и оказались на улице.
— Иван Петрович, — как можно мягче завел разговор Коротков. — Давайте так. Если вы сейчас мне все рассказываете, то никто ничего, по возможности, не узнает. Я обещаю.
— Ладно…
Глава 16
Арт старался копировать все движения главного хранителя. Он поклонился при входе в кабинет, замер на несколько секунд в небольшом проходе, ведущем непосредственно в приемные покои Краснова. И все в том же духе. Делал это он машинально, подчиняясь какому-то неведомому инстинкту, который отвечал в этот момент на самосохранение на этой аудиенции.
— Проходите, Вождь ждет, — пафосно-торжественно объявил незаметный мужчин, который до этого вышел «из стены».
Арт сразу понял, что он что-то вроде личного секретаря Краснова. Или помощника. Действовал этот помощник просто виртуозно. Он одновременно делал очень много и был при этом совершенно не заметен — словно его вообще не существовало. Это действительно надо было уметь.
Нетрошев легонько подтолкнул Арта локтем в бок, чтобы тот не мешкался и проходил, как было велено. Крылов неуверенно шагнул в указанную сторону и только теперь почувствовал волнение, которое с каждой секундой становилось все более ощутимым, чуть ли не осязаемым. Сердце заколотилось, а ладони повлажнели. Арт попытался собраться с мыслями, но времени для этого катастрофически не хватало — до двери в покои Краснова оставалось буквально меньше метра.
Помощник как всегда опередил Арта на шаг — только самоназванный Олег Ильин попытался открыть дверь, как на ручку мягко легла рука красновского невидимки.
— Прошу, — улыбнулся он и отворил дверь. — Входите.
— Спасибо, — поблагодарил Арт и вошел внутрь. Нетрошев последовал за ним.
Они оказались в просторном зале, сплошь увешанном картинами и заставленном скульптурами, многие из которых значительно превышали человеческий рост. Помощник тут же закрыл дверь, оставшись по ту стороны стены.
Вокруг не было ни одной живой души. По-крайней мере видно некого не было. Арту стало жутковато, но присутствие рядом Нетрошева придавало уверенности, хотя сам мизансцена выглядела весьма наигранной и затянувшейся. Словно тревожная атмосфера специально нагнеталась для того, чтобы вошедшие ощутили весь пафос момента. Арту в голову в этот момент пришла единственно возможная, по его мнению ассоциация — с «Волшебником Изумрудного города». Вот-вот должен был появиться Гудвин — Великий и Ужасный. И он появился.
Невысокий седой человек вышел из-за одной из статуй и замер на месте, сцепив руки за спиной. Он был одет в военный френч и строгие черные брюки. Никаких погон или наград на одежде не наблюдалось.
Лицо Краснова, старое, но крепкое и подтянутое, прекрасно гармонировало с этой униформой, а седины придавали образу величия и благородства.
— Добрый день, господин Краснов, — Нетрошев поднял вверх руку, с кистью сжатой в кулак и цокнул каблуком. Арт впервые наблюдал этот знак приветствия. Обычные ядерщики между собой вообще не церемонились, а главного хранителя так никто не приветствовал. Получалось, что поднятая рука с кулаком была прерогативой Краснова, а, может, и еще кого-нибудь из высшего руководства Новой России.
Краснов ничего не ответил. Он внимательно смотрел на Арта, словно изучая его под микроскопом. Так прошло несколько минут. Внутри у Арта все сжалось, он боялся пошелохнуться. Наконец Краснов сказал:
— У тебя час. Вот мольберт. — Он указал на мольберт, стоявший неподалеку. — Там же краски и кисти. Иди за мной.
Арт послушно двинулся вслед за Красновым, который неспешно пошел в глубь зала, лавируя между статуями. В конце зала оказалось довольно большое зашторенное окно. Краснов резко рванул гардину и взгляду Арта предстал прекрасный и трагический вид на Москву.
— Повторяю. У тебя есть час. Через час я должен увидеть на холсте это. — Вождь широким жестом указал на пейзаж за окном и не сказав больше ни слова пошел прочь.
Арт посмотрел на Нетрошева, который лишь еле заметно кивнул ему и устремился за Красновым. Арт остался в зале один. Первым делом он бросился за мольбертом, который установил около окна. Разложив краски, он схватил карандаш и принялся за работу.
Руки, отвыкшие за долгое время от инструментов, дрожали и не желали слушаться, но уже через десять минут работа пошла как по маслу, так, словно и не было длительного перерыва. Арт писал размашисто, не жалел краски. Лишь на исходе часа он внезапно оцепенел от ужаса. Да, он написал этот вид, но написал его цветными красками! В состоянии аффекта, он писал так, словно работал над картиной в той реальности. Он миллион раз видел эту часть Москвы, а потому память за годы зафиксировала все тона, все оттенки цвета, которые сейчас он видел на холсте перед собой…
