Спящий сталкер - Лебедев Владимир Владимирович
– Не переживай, Палыч, то двойник был. Давай бросай, времени и так дюже потеряли.
Ответ успокоил Лоцмана. Он и сам пришел к такому выводу, но решил переспросить на всякий случай. Дойдя до Зубра, сталкер поднял патрон, всмотрелся в пролегающую сквозь лес дорогу, бросил смертоносную железку на очередное более-менее просматриваемое расстояние. Удачно.
Теперь, когда судьба напарника прояснилась, Лоцман решил задать еще один немаловажный вопрос:
– А что на счет нашего… конфликта? – глядя в спину идущему Зубру и положив руку на кобуру, спросил он.
Здоровяк даже не замедлился.
– Не переживай, Палыч, договоримся. Кидай давай, сколько можно тут торчать.
На Лоцмана снизошла глубокая умиротворенность. Опасный переход близится к концу, напарник жив и не держит зла. Вдвоем они доберутся до «Острова сокровищ», а там, глядишь, и Хищник из штрафников вычеркнет. Останется только подлечиться у Дока, и всё – на выход из Зоны…
Лоцман дошел до лежащего среди листьев подорожника патрона, поднял его. Поискал глазами Зубра и не увидел его.
Зубр исчез!
Лоцман с трудом подавил приступ паники. Объяснение напрашивалось само собой – пока он грезил о будущем, Зубр отлучился по нужде за деревья. Никуда не ушел, ни в какую аномалию не попал. Лоцман бросил патрон на дорогу. Тот исчез, поглощенный аномалией, и тут же вновь возникло чувство эйфории – опять удалось обмануть смерть, опять удалось не попасться на уловку Зоны!
Вытащив новый патрон из пачки, Лоцман поднял его к глазам и принялся перекатывать пальцами, чтобы сосредоточиться, чтобы унять опостылевшую «радость». Цифры калибра крутились вокруг латунного капсюля, как космические спутники вокруг луны. Стало легче, радость унялась. Однако вопрос все равно требовал ответа – что случилось с Зубром? Здоровяк влетел в аномалию? Решил отыграться за болото, специально завел в ловушку и улизнул? Может, у него тут поблизости схрон, тайник, и он решил проверить их сохранность? Решил провернуть аферу, как с Мариком, – сначала показал тому свой схрон, а потом обвинил Марика в грабеже. Хотел убить. Только Марик умер раньше…
Попытка сконцентрироваться не удалась. Патрон полетел в «комариную плешь».
– Зубр, что делать будем? Шторм вот-вот нагрянет, укрыться нужно. – Лоцман обернулся на голос и увидел щуплого Марика, идущего рядом с Зубром. – До Каменки дойти не успеем. Есть варианты?
Сталкеры прошли по дороге мимо опешившего Лоцмана, словно не замечая его. Он смотрел на них во все глаза и невольно потянулся следом, чтобы послушать, о чем те разговаривают.
Зубр с Мариком обошли по обочине «комариную плешь», прошлись вдоль дороги, огибая деревья, потом вновь вернулись на асфальт.
– Землянка близ каменного кургана? Понял. Болотце там недалече, – вновь услышал Лоцман Марика, едва поспевая за сталкерами.
Зубр шел вперед, посматривая на детектор, по сторонам, и лишь кивнул на слова напарника.
– За мной должок, дружище, – произнес Марик. – О схроне твоем ни единой душе не скажу, слово сталкера.
Слово сталкера. Слово сталкера. Слово сталкера…
Лоцман с остервенением помотал головой, чтобы забыть их. Он не раз говорил эти слова… Однажды сказал Михалычу, когда тот шел с двумя своими из Копачей. Лоцман вышел к ним, остался на ночь у костра и подслушал, что их четвертый, Пострел, задержался в схроне на берегу Горновки. В итоге припасы из схрона исчезли, Пострел пропал без вести, а Михалыча перевели в охрану базы. И уже через полгода Лоцман, прикинувшись подранком, снова вышел к кваду «Догмы». Не без помощи этих двух слов исподволь выяснил, что те идут к ученым сдавать артефакты, после чего уковылял. В Стечанке все кончилось. Кесаревцы из трех домов единым залпом накрыли догматиков, обобрали трупы и скрылись… Были и другие моменты, когда звучали эти слова, моменты с одиночками, анархистами… но там, спасибо Зоне, до кровопролития не доходило…
Воспоминания затуманили разум. Лоцман, забыв о пробросах, следовал за сталкерами, повторяя их путь след в след. Когда Зубр с Мариком скрылись в растущем прямо на дороге подлеске, он спохватился и крикнул:
– Эй, мужики, подождите меня!
В ответ – тишина.
Лоцман бросился вперед, продрался через кусты, лиственный молодняк и очутился на краю леса. Дорога впереди теперь пролегала через открытую местность, и вдалеке уже виднелась Буряковка. Обветшалые домики, церквушка под хмурым небом, заросшие огороды, линия электропередачи. Кое-где на бывших пастбищах и полях – пятна аномалий и архианомалий. На краю покинутого села высилась водонапорная башня, этакий маяк для заплутавших путников.
Но при всем при этом ни Зубра, ни Марика Лоцман не увидел. Спутники пропали. До «Острова сокровищ» осталось меньше километра, но расстояние это вновь стало непреодолимым.
Самое главное – концентрация. Концентрация и пробросы. На Марика надежды нет, а вот Зубр придет. Им же нужно донести посылку Хищнику.
– Зубр! Марик! – более-менее успокоившись, позвал Лоцман.
Никто не ответил.
Тогда Лоцман бросил патрон к краю архианомалии – тлеющему разлому на дороге, где дерн, асфальт, щебень вспучились, словно под землей произошел взрыв и подброшенный грунт застыл в виде гигантских пальцев.
Маячок лег удачно, не попал на раскаленную почву, не улетел, не хлопнул под воздействием аномальных энергий. Это означало, что путь до него безопасен, а там уж и Зубр из леса выйдет…
Первые шаги дались легко, но чем меньше оставалось до патрона, тем дольше Лоцману приходилось заставлять себя. Эйфория никуда не делась, только инстинкты упорно влекли обратно в лес, под защиту деревьев. И с каждым новым шагом тяга вернуться в уют лесной глуши становилась все сильнее.
И Лоцман сдался. Окрыленный самым что ни на есть правильным решением, он повернулся к лесу, сделал шаг… и замер, оказавшись нос к носу с Зубром.
– Палыч, – пробасил Кеша, – ну сколь мы еще будем стоять, сопли жевать? Пора двигать, Хищник ждет посылку.
Не дожидаясь ответа, махнул рукой, мол, давай за мной, и пошел к лежащему у «ведьминых пальцев» патрону. Испытывая чувство дежавю, Лоцман последовал за напарником. Не дожидаясь команды, он извлек из упаковки несколько патронов и раскидал их по предполагаемому пути обхода аномалии. Зубр показал «ОК» и вразвалочку пошел по помеченной траектории.
Остаток пути до Буряковки прошел гладко. Зубр балагурил всю дорогу, хохмил, и пусть все истории и шутки Лоцман уже слышал раньше, он все равно был счастлив. Счастлив, что проблемы разрешились, все страшное пережито; счастлив, что боль ушла, что есть надежный товарищ, с кем можно поговорить и разделить тяжесть перехода.
Примерно через полчаса напарники добрались до первых хозяйств на окраине села. Зона щадяще отнеслась к постройкам, разрушения от аномальной активности практически отсутствовали, в окнах кое-где даже сохранились стекла. Основной ущерб домам и сараям был нанесен временем, непогодой и мародерами. Заборам повезло меньше – практически весь штакетник, жердины подгнили и отвалились от столбиков. Те, в свою очередь, высились над зарослями чертополоха и репейника безмолвными стражами границ бывших огородов и палисадников. Сады тоже превратились в непроходимые лабиринты, а улицы поросли травой, в которой приходящие-уходящие сталкеры натоптали извилистые тропки.
Лоцман с облегчением отметил, что находящиеся в селе аномалии чем-нибудь да обозначены – колышками, рухлядью советских времен, краской, импровизированными указателями – чувствовалось, что здесь есть хозяин, заботящийся о безопасности территории. Еще отметил, что подвязные лямки вещмешка, трава, листья колышутся от ветра, хотя сам до сих пор не ощущал его. Они прошли с Зубром мимо водонапорной башни, мимо деревянной полуобвалившейся церквушки, глянув на которую здоровяк три раза перекрестился. А когда впереди показалось серо-красное, сложенное из кирпича здание школы, в груди у Лоцмана екнуло.
Логово Хищника.
Именно туда ему надо, и именно там он в черном списке «персон нон грата». Шутки-прибаутки кончились, цель – вот она, но путь еще далек от завершения. Словно чувствуя настроение Лоцмана, Зубр смолк. Сталкеры подошли к столбовой трансформаторной подстанции, от которой уцелевшие по воле Зоны провода уходили к «Эйфелю» – анкерной опоре на холме. Подстанция вся проржавела, бетонные столбы замшели и покосились. Провода обросли толстым слоем «мочала». Зато «Эйфель» выглядел как новенький. Но самым страшным было то, что внутри четырех «ног» опоры, словно в клетке, на метровой высоте завис в воздухе иссушенный труп в новом экзоскелете. Тут же на холме высился богато оформленный крест, у основания которого стояла бутылка водки и консервная банка тушенки.
