Всегда война Часть 10 (СИ) - Сергеев Станислав Сергеевич
— Тогда какой вердикт?
— Вердикт… Хм. Смотри, на данный момент атомоход с Северного флота бултыхается в Средиземном море, боится лезть через проливы, в отличии от того же «капраза» Григорьева, который со своим «Гепардом» тогда еще так лихо все проскочил. Они уже несколько раз сигналили, что проводят разведку и готовы принять любую помощь. Так что Олег связывайся с ними, попытайся помочь. Но там лодка для нас не совсем подходящая — это такой же многоцелевик как и «Гепард», который мы забросили в мир 42-го года.
— А что за лодка?
— АПЛ «Вепрь» — тот же проект что и «Гепард». С небольшими вариациями, полученными во время модернизации.
— Хорошо, так что от меня требуется⁇
— Состыковаться с ними, узнать, кто и что идет с Дальнего Востока и установить уже с ними канал связи. Они до сих пор шифруются, наверно бояться ответки от Ростовцева, ведь ушли они с баз еще до того, как мы договорились с руководством МО РФ. Если надо будет навести мости на уровне личных знакомств, забирай командира «Гепарда» Григорьева с парой офицеров, у кого есть связи в экипажах, идущих к нам лодок.
— Хочешь все же сработать мимо Ростовцева по старой схеме?
— Да. Только так. В последнее время, что-то неуютно чувствую себя, как будто снайпер в затылок смотрит.
— Понимаю, Серега, у самого такая чуйка.
— Вот. Сам только что распинался, что нам нужна плавучая база на ближайшие три-пять месяцев. А если Ростовцев там будет всем рулить и поставит в подплав своих людей, то мы будем фактически его арендаторами, что естественно неприемлемо — в любой момент отключат свет или просто попросят освободить помещение…без вещей. То, что они являются частью Новоросского Корпуса, это декларативно и актуально в нынешней ситуации, а что будет, если все изменится?
— Серега, я тебя понял, тут разжевывать не нужно.
— Олег, и последнее, пока я тут с сильными разных миров решаю вопросы планетарного масштаба, присматриваешь местечко для нашей новой стационарной транзитной базы. В рабочем порядке мы демонстративно с участием всего руководства НЭК конечно проработаем место для эвакуации основной базы, но я бы подстраховался и в режиме максимальной секретности подготовил что-то свое. Желательно остров, или полуостров, по которому не наносились ядерные удары, где были какие-то производства, но продукты и ресурсы в основном привозные.
— Это ты думаешь, чтоб местные с началом войны просто ушли оттуда из-за отсутствия еды?
— Да. Самый для нас лучший вариант. Куча железа, личного транспорта, брошенного из-за отсутствия топлива, а так как нет людей, то все это если разграблено, то так поверхностно. А если нет запасов продуктов, то и нет банд.
— Хорошо, ход твоих мыслей я понял. И в этом направлении напрягу девчонок из нашего женсовета, пусть работают.
— Ладно, а теперь давай займемся тем, ради чего сюда приехали — планированием последнего испытания космических снарядов.
Для последнего пробного пуска все давно было рассчитано и подготовлено, и мы здесь в Усадьбе и Сталин в Кремле были только пассивными наблюдателями. Системы и в нашем времени и в мире 1942-го года за время последнего контакта синхронизировались, точно определив орбитальную позицию «Зари», по пространственно-временному маяку которой будет осуществлено открытие портала и выброс беспилотного орбитального бомбардировщика.
Мы еще раз переговорили со Сталиным, который, как оказалось, для демонстрации испытаний, собрал всех, кого смог известить, членов ГКО у себя и тоже ждал пуска.
Тут все было отработано. На большом экране, на котором выводились видеопотоки с видеокамеры «Зари», с одного из дальних бомбардировщиков, что кружил на некотором удалении от Новой Земли, с боевого корабля, который так же наблюдал издалека, ну была еще пара камер на самом полигоне, который должны были показать, как оно, когда с неба падают тяжелые болванки снарядов. Там же было размещено множество датчик сейсмических датчиков, которые должны были отследить силу и энергетику ударов. На отдельный экран выводились текстовые данные и схематические изображения положений всех объектов нашей орбитальной группировки и тут же шел чат, в котором дублировались доклады разных служб. Слушать доклады и переговоры можно было, но мы с Олегом это отключили, пока не было открытия портала и не было выброски груза на орбиту этого мира.
Время шло, на большом экране изменялись цифры обратного отсчета приближаясь к нулевым значениям. Символ орбитальной станции «Заря» на схеме приближался к отмеченной красным точке открытия портала.
Я мазнул мышкой, на нажав кнопку, включил звук докладов.
— … контакт в «Зарей». Подтверждено включение маяка.
— Есть пробой…
— Есть контакт с базой, даю подтверждение на начало операции. Код отмены не активирован.
— Выброс.
— Есть выброс.
— Есть подключение к бортовому компьютеру изделия. Есть авторизация. Есть взятие на управление.
— Портал закрыт.
— Принял. Залить в бортовой компьютер изделия уточненное полетное задание.
— Выполняю. Канал связи стабильный. Заливка идет без прерываний.
Прошло несколько секунд.
— Есть подтверждение получения полетного задания. Система приняла на сопровождение сигналы от опорных маяков.
— Принято. Минута на получение кодов отмены.
Я нажимаю кнопку на микрофоне, подключаясь к общему каналу.
— Это Усадьба. Код отмены использован не будет.
— Принято Усадьба. Ждем.
Щелчок и знакомый голос Сталина послышался из динамика.
— Это Кремль. Код отмены использоваться не будет.
— Принято Кремль. Техническая группа, подтвердите соответствие последней телеметрии поставленной задаче.
— Это Зевс. Все данные в норме.
— Принято. Система наведения активирована и переводится в автономный режим согласно боевой задаче.
— Принято…
— Принято…
Теперь бортовой компьютер платформы, на которой были установлены четыре боевых орбитальных снаряда начал сам высчитывать траекторию, угол входа, необходимые импульсы корректировки и силу тяги разгонного двигателя, который занимал большою часть платформы. Все делалось таким образом, чтоб сообщить снарядам максимальную кинетическую энергию до входа в атмосферу.
Ну я не удержался и включившись в канал добавил.
— А теперь на кого бог пошлет. И кто не спрятался, мы не виноваты.
За хулиганство в боевом канале меня конечно никто журить не стал, а вот в текстовом чате пошли и смайлики, и всякие комментарии: народ был на взводе и таким образом хоть как-то пытался отвлечься.
— Пошла родимая! — выдал в канал излишне эмоционально руководитель ЦУПа, который в данный момент полностью вел испытания.
— Изделие провело корректировку… Дан импульс маршевым двигателем. Опять корректировка… Есть выход тяги на максимальную мощность.
Я снова вклинился в канал.
— ЦУП это Усадьба. Что показывает параллельный расчет траектории?
— Норма. Изделие идет согласно заданной боевой задаче. Вектор ускорения и входа в атмосферу оптимальный для поражения целей.
— Принято.
Опять потянулись минуты и только благодаря камерам спутников и радаров объективного контроля, которые отслеживали полет «изделия», мы могли наблюдать, как орбитальный бомбардировщик несется к поверхности планеты. Параллельно выводились данные телеметрии, получаемые от бортового компьютера, они тут же сравнивались с расчетными и с теми, что получали от внешних систем, благодаря чему отслеживалась точность на всех этапах и при возникновении ошибки с определением траектории, всегда могли дистанционно подключиться специалисты ЦУПа для проведения ручной корректировки.
— Есть вход в атмосферу… Потеря связи с изделием. Вижу сброс снарядов — время соответствует… Траектория расчетная, отклонение в пределах нормы. Вижу разделение снарядов на суббоеприпасы. Время — расчетное.
Пауза. А мы все замерли, буквально прикипев взглядами к изображениям с видеокамер.
— Есть поражение! Есть, мать его! — не выдержал и закричал руководитель ЦУПа.
