Александр Шакилов - Остроги. Трилогия (СИ)
Типа того.
Но безумно, до слез обидно умирать сейчас, когда появился шанс всё-всё-всё исправить!..
— Ах ты паскуда, ну ты у меня!.. Ну, я тебя!.. — ярился Тельняшка, не спеша жать на спуск. Он наслаждался беспомощностью жертвы.
«Куда делся Мясник?» — тоскливо подумал Гурбан. Сейчас помощь новичка была бы очень кстати.
Рядом суетливо сновали калужские, выгружая из вагонов трупы и загружая свои пожитки. Все это сопровождалось криками, руганью и мордобоем. Каждый бандюга норовил занять местечко получше. До Гурбана и Тельняшки никому дела не было.
— Ну все, козлина, прощайся с жизнью! — Детина шагнул назад, чтобы не заляпало его, когда пуля вышибет мозги из черепа Гурбана.
Краем глаза командир чистильщиков, заметил слева стремительную фигуру, выпученные глаза и рот, открытый в хриплом дыхании. Калужанин тоже просек опасность, но было уже поздно — со свистом в его ребра ударила сталь. Это Бек пришел на помощь командиру — бежал аж от самого вагона для бедных. И он успел за миг до того, как Тельняшка нажал на спуск.
Но все-таки ТТ в руке бандита дернулся и выстрел прогремел.
*
Через следующий вагон пройти уже не представлялось возможным. В том хаосе, который наступил, Равиль и доставщики меньше всего интересовали калужских, никто их даже не тормознул, не поинтересовался, кто они и откуда. Бандюги спешно набивались в вагоны. Давка была такая, что у Дана трещали ребра.
— За мной. — Усиленно работая локтями, Равиль попер против течения, следом протискивались Мариша, Данила и Ашот.
— Что он делает, брат?!
— Не знаю.
Сопровождаемые проклятиями — хорошо хоть не пулями! — они выбрались из тамбура и по сварной лесенке поднялись на крышу вагона. Сюда калужские еще не додумались забраться, а ведь в пулеметных башенках хоть и дует, а все ж свежий воздух и зомбаков бояться не надо.
— Быстрее!
Они бежали по стальным, ржавым крышам, перепрыгивая с вагона на вагон.
По обе стороны от состава бесновались толпы. Бандитов и их подруг было слишком много, все в поезд никак не поместятся, и когда они поймут это, начнется бойня похлеще атаки на самоходный острог с последующей зачисткой состава.
— Не отставать!
Мариша поскользнулась, Данила подхватил ее за локоть, едва сам не оступился — так бы и рухнули вдвоем на головы внизу, если б не Ашот, который вцепился в однокашников и поставил их прямо.
— Спасибо, брат! — выдохнул Дан.
Мариша коротко кивнула — вот и вся благодарность. Да и не время нынче в реверансах расшаркиваться.
— Нам туда! — Равиль указал на дирижабль, серой тучей нависший над составом.
Под «тучей» висела гондола с заостренным носом и круглой кормой. От гондолы тянулись тросы к бронированному вагону, расположенному позади паровоза и вагона с углем. Подняться на дирижабль можно было лишь по лестнице, сделанной из двух тросов с проволочными перекладинами.
Равиль первым начал подъем по этой лестнице. А вот доставщики замешкались: выяснилось, что Мариша боится высоты.
— Тут всего-то метров пятнадцать, брат. — И хоть Ашот побледнел, а все же улыбался — мол, вот я какой бесстрашный, бери с меня пример, девчонка.
— Вот именно — всего-то. Ты следующий. Потом Мариша…
— Я никуда не полезу! Я высоты боюсь!
— Полезешь. — Данила погладил Маришу по щеке, пристально глядя ей в глаза. — Это наш единственный шанс на спасение. Помнишь, как мы в Туле на балконе стояли?
— У меня тогда чуть инфаркт не случился…
— А чего ж ты меня тогда на балкон позвала?
Она покраснела:
— Ну, надо же было создать романтическую атмосферу, чтобы тебя соблазнить…
— Вот и сейчас представь, что нужна романтика. А я буду сзади любоваться тобой.
Мариша слабо улыбнулась и кивнула:
— Хорошо, я представлю.
Но воображение ее подвело — примерно на полпути между вагоном и дирижаблем нога соскользнула с перекладины, и она с криком вцепилась в ботинок Ашота, едва не скинув того с лестницы. Дану стоило большого труда разжать ее пальцы. Он обнял девушку, ощущая, как та дрожит.
Обретя свободу, Ашот птицей взвился к Равилю, который уже подобрался к большому люку в гондолу — конечно же задраенному. А на что они рассчитывали? Что их встретят хлебом-солью, расцелуют?
Тут еще начали — пока что медленно — вращаться две пары пропеллеров. Вместе с поршневыми движками они располагались на выносных решетчатых штангах по обе стороны от кормы гондолы.
— Это проверка двигателей. — Равиль застыл на месте.
В ступор, что ли, впал? Вот-вот дирижабль отцепится от самоходного острога и взмоет в небо, а доставщики вместе с вольником рухнут на грешную землю. Ну, или на крышу бронированного вагона, что по сути один хрен — все равно летальный исход гарантирован. А если при падении они выживут, их накроют упавшие сверху тросы и лестница…
— Равиль, сделай что-нибудь! — взмолилась Мариша.
И вольник словно очнулся — заколотил кулаком в люк, крича, что он полномочный представитель Совета Московского острога и выполняет особо важную миссию, содействие ему будет щедро вознаграждено, позовите Маркуса…
Бесполезно, тишина в ответ. Только пропеллеры завращались быстрее.
— Свяжитесь с Москвой! — Равиль сорвал голос. — Тут рядом, радиосвязь должна быть. Скажите, Сташев со мной, это Равиль, вам всё объяснят…
И это подействовало: вентиль люка со скрипом провернулся, в гондоле образовалось отверстие, через которое вольник и доставщики пробрались внутрь.
— Добро пожаловать, чувствуйте себя как дома… — пробурчал Ашот, на всякий случай поднимая руки.
Мариша последовала его примеру. Это потому что встречали их четверо «стюардесс» мужского пола, хоть разного роста и телосложения, но все равно каких-то одинаковых. Все они стояли у противоположной стены-переборки с дверью в центре, ведущей в следующий отсек. Все были вооружены и одеты в строгие серые костюмы с черными повязками на рукавах. На каменных лицах ни намека на интерес или удивление. Для них что, явление незваных гостей после захвата Острога-на-колесах — обычное дело?
Данила осмотрелся. Гондола — первый ее отсек — роскошью не поражала: из мебели только неокрашенные деревянные табуреты и топчаны вдоль стен. У двери на стене висели довольно большие, плотно набитые ранцы. В бойницах торчали пулеметы, под которыми на полках лежали ленты с патронами… М-да, а ведь Маркус мог бы себе позволить шикарные диваны и мягкие кресла, его доходы сравнимы со всем оборотом Харьковского острога, если верить слухам. Впрочем, некоторые чересчур рьяно подсчитывают чужой достаток…
— Где Маркус? — Равиль первым нарушил молчание. — Мне нужно с ним потолковать.
Он двумя руками опирался на трость, то есть в любой момент готов был выхватить меч.
Но местные не были простачками. Стоило Равилю к ним чуть приблизиться, как один из них поднял левую руку перед собой — мол, не надо лишних движений. В правой у него был зажат пистолет, нацеленный вольнику в грудь.
Вообще-то, гости тоже не без стволов, спасибо старшему проводнику. Но разве для того они по лестнице карабкались, чтобы затеять пальбу? Или у Равиля на этот счет особые соображения?
— Медленно положите на пол оружие, отфутбольте мне и присядьте вот туда, — с легким поклоном сказал низенький худощавый мужичок, который жестом остановил вольника. Голос его звучал мягко, с заметным акцентом, но в том, что это приказ, сомневаться не приходилось.
Седые волосы мужчины, когда-то черные, были зализаны назад. Из-за азиатского лица Данила окрестил его японцем, хотя не факт, конечно. В Харьковском остроге национальности отменили, только доставщики изучали азы антропологии — знания могли пригодиться на Территориях.
— Оружие, да? А вот это ты видел? — Ашот скрутил японцу кукиш.
— Делайте, что сказано. — Равилю тоже вооруженный конфликт в воздухе ни к чему. В смысле, ни к чему хорошему такое развитие событий не привело бы.
Четыре «стечкина» почти одновременно коснулись пола и заскользили к людям Маркуса.
— Присаживайтесь, — повторил приглашение японец, указав на топчан слева от люка, уже задраенного одним из бойцов в костюмах.
Отказаться было бы невежливо, да и в ногах правды нет. Гости приглашение приняли. Как не принять, если хозяева вооружены? Ашот тут же занозил зад, о чем сообщил окружающим, рассчитывая на сочувствие. Увы, его надежды оказались напрасными — Мариша хохотнула, Данила не сдержал улыбки.
— Разрешите? — Худощавый японец подошел ближе и протянул руку, обозначив желание взять у Равиля трость.
Вольник поднял на него зеркальные линзы. Но глаза японца были подобны черной бездне, наполненной беспросветной, смертельно опасной пустотой. Данила поспешно отвернулся. Он никогда не видел таких страшных глаз.
