Дэйв Уоллис - Молодой мир
— Я не имею в виду наличные. Может быть, какое-то обязательство от НАЦБИНСО…
Мужчина средних лет, с робким, серым лицом вышел из зала. Он осторожно обошел труп парня, которого убил Эрни, и посмотрел по сторонам, как бы говоря: «Где же трупная машина?», потом суетливо засунул белый пакетик в карман и нервно огладил пиджак.
— Эй, старикан, куда направляешься? — окликнул его выходящий из зала Эрни.
— Оставь его в покое, — поморщилась Кэти.
— А что там у тебя в пиджаке, старикан? — не унимался Эрни.
Серолицый мужчина слабо улыбнулся ему и торопливо зашагал по улице. Мальчики стали догонять мужчину. Эрни пихнул его раскрытой ладонью, и мужчина, пятясь, наткнулся на другого парня из ганга, а тот, в свою очередь, бросил его прямо на Эрни.
— Ты что толкаешься? — притворно возмутился вожак ганга.
— Извините, я не хотел, вы понимаете, что я не хотел… — Мужчина говорил плаксивым, жалобным голосом.
— Тогда почему ты не сделал это? — очень серьезно спросил его Эрни.
Маленький серый человечек вдруг распрямился и, хотя продолжал дрожать, сказал достаточно твердым голосом:
— Вот вы и сделайте это со мной, если такие храбрые. Вас тут достаточно много… — Последовала неловкая пауза. — Я знаю, что тебя грызет, сынок, — быстро заговорил мужчина внезапно крепким голосом. — Твои родители сделали это, и тебе хочется мстить за них. Так вот, лучше бы ты больше уважал их, пока они были живы.
— Вот как… — фыркнул Эрни. — Теперь выясняется, что мы во всем виноваты.
— Я этого не говорил. Я просто объяснял, почему ты себя так ведешь. Почему вы все так живете. Вы привыкли рисоваться перед людьми старше себя. Теперь таких почти не осталось, и вы не знаете, что делать. Что ж, придется вам немного повзрослеть, сынок. — Старик остановился перевести дыхание, и боевой дух сразу выветрился из него.
— Продолжай, — сказал Чарли. — Мы слушаем.
— Не обижайтесь, ребята. Вы — хорошие ребята, правда, я знаю. Как насчет того, чтобы отпустить меня? Вы уже позабавились…
Стало очень тихо. Маленький человечек, помаргивая, улыбался им. Он казался еще меньше, чем несколько минут назад.
Вдруг заговорила Кэти:
— Вы первый из стариков, кто пытался хоть что-то сказать нам об этом, кто был хоть немного смелым. А теперь вы опять стали как все остальные. Продолжайте… Расскажите нам, что собирались рассказать. Не бойтесь. — Она протянула руку к Эрни, как бы показывая, что при необходимости сможет его усмирить.
— Да, верно, — закивал человечек. — Не надо обижаться… Я немного вспылил, но ведь я никого не обидел, да, ребята?
— Что это за игру вы тут вдвоем затеяли? — прорычал Эрни. — Ты же знаешь, Кэти, какие они все!
Кэти молчала, а Чарли пожал плечами, признавая ошибку. В отместку он пихнул человечка и спросил:
— Что они тебе там дали в белом конверте? Ты спрятал конверт в этот карман.
— Ничего… — притворился удивленным человечек. — Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать, молодые джентльмены.
Без слов ему распахнули пиджак, оборвав две пуговицы. Эрни держал ему руки за спиной, а Чарли вытащил конверт из внутреннего кармана.
Все сдвинулись в кучку, и Чарли вскрыл конверт. На ладонь ему выпали две белые таблетки.
— «Легкие» таблетки, — воскликнул он. — И вся эта возня из-за двух «легких» таблеток.
— Их теперь очень мало. Наверное, НАЦБИНСО собрал все остатки и раздает их регулярным игрокам. А таблетки можно менять на консервы, бензин, что угодно.
— Может, они сами ими пользуются. Тогда залы Бинго сами убивают своих клиентов…
Эрни вдруг забрал таблетки у Чарли.
— Вот, — сказал он, протягивая их маленькому человечку. — Теперь проваливай.
— Спасибо, парень, я же говорил, что ты хороший мальчик, — старик чуть не кланялся, поворачиваясь, чтобы отбежать подальше.
Ганг медленно пошел назад. Парни были усталые после драки, девушки отчего-то печальные.
Старик долго смотрел им вслед. Когда они скрылись из виду, он поднес ладонь ко рту и проглотил таблетки.
Выцветшие печати Контрольной комиссии, предназначенные первоначально для отпугивания воров — до появления родственников или вмешательства местных властей, — теперь просто говорили о том, что место свободно. Они быстро нашли квартиру, притащили пиво и консервы из тайника, известного только главным в ганге с улицы Сили, и устроили вечеринку.
Атмосфера была невеселая. Кэти помешивала консервированные бобы и сосиски в большом блюде, подвешенном над электрическим обогревателем. Поставив первый диск, мальчики открывали бутылки с пивом. Эти вечеринки, которые обычно растягивались на всю ночь, давно приелись: походили одна на одну и различались только ссорами и сменой партнеров.
— Скучно, — сказала Кэти Эстелле.
Кое-кто из мальчиков уже начал принюхиваться к пище.
— Ждите, — сухо заметила Кэти.
— Кэти говорит, сегодня скучновато, потому что тот старый тип настроение испортил, — объявила Эстелла.
— Нет, нет, нет, — помотал головой Эрни. — Просто мы голодные.
Лампы порой мигали, а диск начал подвывать, но потом все выровнялось.
— Эти охранники НАЦБИНСО шикарно выглядят, — бестактно прощебетала Эстелла.
— Не такие уж они молодцы, — сказал Эрни. — Просто у них есть винтовки.
— Я слышал, что у них много чего есть в Уиндзорском замке, — подхватил Чарли. — Пушки, много снарядов и патронов, запас бензина. Это сейчас главный арсенал НАЦБИНСО в районе Лондона.
— Уиндзор, — прошипел Эрни, оскаливая зубы. — Уиндзор. — Он передернул плечами: — Когда-нибудь я разберу это место по камешку и покончу с мерзавцами, которые нас избили. Верно, Чарли?
Чарли только кивнул, а Эстелла имела неосторожность ляпнуть:
— Да куда вам! У вас же совсем маленький ганг! А там даже танки есть. Один из тамошних, с которым я провела ночь, мне рассказывал.
— Заткни свою дурацкую пасть! — рявкнул Эрни.
— Ты слышал, что он мне сказал? — Эстелла с воплем обернулась к Чарли.
Тот никак на нее не среагировал, а повернулся к Эрни и задумчиво кивнул:
— Придется все хорошо спланировать. Сначала изучить, что там делается.
— Лучше бы нам об этом забыть, — посоветовала Кэти.
— Забыть, забыть… Старики и начали умирать отчасти потому, что привыкли легко сдаваться.
— Я не это имела в виду. Ты же знаешь.
— Но ты так сказала.
Чтобы разрядить обстановку, Кэти сказала:
— Ты говоришь, что старики начали умирать отчасти потому, что привыкли легко сдаваться. Тот старикан, которого мы сегодня видели, он же для всех них типичный. Какие могут быть еще причины?
Эрни хорошо умел драться, но в подобных диспутах пасовал.
— Они были такие умные, — выпалил вдруг Чарли. — Они были такие умные в придумывании ответов.
Что бы ни случилось, у них на все был готов ответ: якобы они все об этом знают, все это уже было раньше. И им ничего не оставалось, кроме как гоняться за вещами. Такими вещами, которыми можно было бы похвастаться перед другими. Машина больше, чем у других, дом больше, чем у других; обязательно кинопроектор, чтобы показывать друг другу фильмы об отпуске на море. Хорошо еще они стали делать это. Иначе от скуки они устроили бы еще одну войну, может быть, даже с водородной бомбой. Вспомните, сколько было шума на военную тему — кинофильмы, парады, знамена, ТВ. Похвалялись тем, какими храбрыми они были когда-то, когда жили «в добром старом времени». А когда мы не хотели сидеть и аплодировать им, они говорили, что с нами что-то не в порядке. Чтобы ни о чем не думать, они молились Богу, пили пиво и смотрели варьете по ТВ. Они убили своего Бога в последних двух мировых войнах и в концентрационных лагерях. Но даже такие записные кретины, как они, уже не могли верить в Любящего Отца после этих войн, так что им ничего не осталось… понимаете? Когда мы отказались аплодировать им, они посмотрели на себя и то, что они увидели, заставило их делать это… — Он помолчал, откинул волосы, упавшие на глаза.
Все молчали.
— Их оставила надежда, — просто сказала Эстелла. И хихикнула: — Однако пока есть жизнь, есть надежда, а пока есть надежда, есть жизнь, да, Чарли?
И это сняло напряжение.
— Ну, мы-то совсем другие, — отметила Эстелла. — Это старичье убивало друг друга на войне и… везде. Что за люди, подумать только. Но теперь мы от них избавились, и все теперь — наше.
— То, что осталось, ты хочешь сказать, — заметил Эрни.
Больше разговоров не было, все пошли танцевать. Стало жарко, и открыли окна. Время от времени какая-нибудь пара останавливалась, задыхаясь, у подоконника и выглядывала наружу — стояли обнявшись, бедро к бедру, и смотрели.
Вдруг пропало электричество, проигрыватель захрипел и умолк.
